Как-то лежу отдыхаю. Прямо в башмаках завалился на диван, лень снимать. Рукой пошарил - сигареты ищу, а под руку книжка попалась. Стихи.

Ишь чем сестренки занимаются - стихи читают? Я сильно удивился: сами ведь собираются в клинику Валиевой, зачем им стихи? Что они вычитают в стихах?

Полистал страницы, вдруг что-то дрогнуло в сердце. Вспомнил: я еще когда не Фаридом был, уверенным и волевым мужчиной, а несчастной тощей Фаридой с некрасивыми близко посаженными глазами, мне это стихотворение почему-то нравилось. Я сейчас его даже вслух прочел.

Ты - мое солнце, - я прочел, - сжигающее

мои леса.

Соль на холмах и дорогах, как иней.

Я в пустыне.

Миллиарды песчинок поют и рыдают на все голоса.

а в душе моей плачут ископаемые леса...

Я бы мог сохранить их, посмей я тебя убрать,

я бы мог сохранить, посмей я тебя убить,

но ты в небе, одна

и лесам суждено погибать,

и над миром, спаленным тобою,

тебе только быть.

Обожженной душою тянусь в непрозрачную высь:

дай дождя!

Отзовись!

Небритый, злой отложил книжку. Слова, слова, слова... Но почему так защемило сердце? Вот мужчиной стал, теперь жизнь в моих руках, добьюсь всего, чего хотел. И все же там, в глубине моего сердца, в сердце не Фарида, а Фариды... Что-то, видно, было там такое, от чего не по себе и мужчине.

"А младшая сестренка?" - подумал я. Она ведь тоже собирается к Валиевой. Зачем? Женщин скоро совсем не останется, самых незаметных мужчины будут носить на руках. Может, в этом и заключается счастье?

Впервые пришло мне в голову, что, может быть, я ошибся.

Небритый, задумавшись, сидел на диване. Книжка упала на пол, страницы ее развернулись.

"Обожженной душою тянусь в непрозрачную высь..."

Странно. Все хорошо, а я сижу, думаю. И в сердце бьется одно:

Сестра! Не ходи к Валиевой!