— Почему ты никак не хочешь верить мне, Роберт? — негромко спросил он. Взгляд его погрустнел. — Что еще я должен сделать, чтобы наконец доказать тебе, что я на твоей стороне?

— Ничего, — ответил я. — Ничего тебе не нужно мне доказывать, Говард, потому что я в этом не сомневаюсь.

— Тогда прекрати задавать мне эти вопросы, — серьезно сказал Говард. — Ты все узнаешь, как только придет время.

Я уставился на него, дотронулся до шрама на лбу.

— Это ведь связано со шрамом, правда? — тихо спросил я. — И этой раной.

Говард молчал, уголки рта его едва заметно вздрогнули, и он отвел взор. Пальцы его стали нервно поигрывать серебряным портсигаром.

— Это ведь не просто рана, да? — продолжал я натиск. — Эта царапина уже давно зажила, а лучше ведь мне не становится и…

— Рана была воспалена, — перебил меня Говард. — В нее попала грязь. Ты ведь сам слышал, что говорил врач.

И это тоже было лишь отговоркой. Врач, к которому они с Рольфом отвели меня, говорил только то, что от него потребовали, не больше и не меньше, и чтобы догадаться об этом, не нужно даже было обладать моим даром отличать правду от лжи. Тем более, что Говард был плохим актером.

— Чушь, — не повышая голоса произнес я.

— Ты…

— Это ведь все ерунда, Говард. И не пытайся меня обмануть. Что–то со мной произошло, когда это… это Нечто прикоснулось ко мне. С каждым днем я чувствую себя все хуже, и эти припадки слабости становятся все сильнее, а не наоборот. Что со мной? — Помолчав, я уселся, на этой раз избегая резких движений, и вперил в него пристальный взгляд. — Я из тех, кто способен посмотреть правде в глаза, Говард, — тихо произнес я. — Этот монстр не только сшиб меня с ног. Что–то случилось такое во мне после того, как он дотронулся до меня. Что? Это… какой–нибудь яд?

Говард кивнул. Едва заметно кивнул. Нервно щелкнув крышкой портсигара, он достал оттуда тонкую сигару, направился к камину, чтобы прикурить от головешки, и лишь после этого повернулся и посмотрел на меня. Лицо его плавало в синеватых клубах дыма.

— Да, — ответил он. — Но не в том смысле, который ты вкладываешь в это. Я действительно ничего не могу объяснить тебе сейчас, Роберт, повторяю тебе — не сейчас и не здесь, но я…

— Почему? — перебил я его.

— Да потому что не знаю, черт возьми! — В один миг его спокойствие словно куда–то улетучилось. Он быстро шагнул к моей постели, нагнулся ко мне почти вплотную и чуть было не ткнул мне в глаз своей сигарой, я даже невольно отстранился. — Черт возьми, мальчик, да я бы голову на отсечение дал, лишь бы хоть как–то помочь тебе, но не могу! — взволнованно произнес он. — Когда на твоего отца напал один из ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ, тогда я был также беспомощен. Он сам лечил себя и вылечил, и прошу тебя, не спрашивай меня сейчас о том, как ему это удалось. Он был маг, и у него были его книги. А я не маг, и книг у меня нет!

Он выпрямился, несколько раз затянулся сигарой и закашлялся. Вдруг он как–то обмяк, и я понял, что он действительно вконец измотан, словно этот краткий эмоциональный монолог враз исчерпал запасы его жизненной энергии.

— Стало быть, я… умру? — спросил я. Произнесено это было очень спокойно, и спокойствие мое было не только внешним. Если неделю пролежишь в постели и тебе с каждым днем становится не лучше, а хуже, то мало–помалу приучаешь себя к возможности и такого исхода.

— Ерунда! — коротко бросил Говард. — Ты молод и здоров. И такая царапина никак не сведет тебя в могилу. Но нужно иметь терпение. Я сделаю все что смогу, но многое мне не под силу. Если бы нам только разыскать этот проклятый корабль!

Последняя фраза уже относилась не ко мне. Это был, скорее, просто вырвавшийся по привычке вздох сожаления. За прошедшие дни мне не раз уже приходилось слышать сетования Говарда по этому поводу. Мы были в Дэрнессе, совсем недалеко от того места, где затонула «Повелительница туманов», однако до сих пор поиски наши ни на шаг не приблизили нас к цели.

— Может быть, мне все же пройтись по берегу, — пробормотал я, хотя отлично знал, каким будет ответ. Я уже не впервые высказывал это предложение.

— Об этом не может быть и речи, — буркнул Говард. — И не думай о том, чтобы выйти из этой комнаты. Если потребуется, я привяжу тебя к кровати.

— Какая ерунда! — возмутился я. — Ты же знаешь, что…

— Может быть, ты все же предоставишь это мне? — раздраженно перебил меня Говард. Он действительно был слегка взбешен. И не впервые, когда я затрагивал эту тему, он злился. — Ты мне показал на карте место, где судно пошло ко дну, и этого достаточно. Я уже поручил двоим людям из города искать корабль, предложив им довольно высокую сумму. И рано или поздно, но мы этот корабль найдем. — Он вдруг улыбнулся. — Мальчик, будь разумным — тебе ведь необходимо беречь себя.

— Знаешь, у тебя поразительный дар внушать людям как раз обратное тому, что ты утверждал всего каких–то пять минут назад, — взволнованно констатировал я. — Ведь ты же с пеной у рта пытался убедить меня в том, что никакая опасность мне не угрожала и не угрожает!

— Ну, между смертельно больным и здоровым как бы существуют и кое–какие промежуточные стадии, — не моргнув глазом, ответил Говард.

— Я ведь не собираюсь бросаться в воду на поиски корабля, а просто желаю немного поразмяться. Что мне эти твои чертовы карты? Для меня они не более чем скопление разноцветных линий на белой бумаге. Зато я спорить могу на что угодно, что я тут же узнаю это место, стоит мне на него хоть одним глазом взглянуть.

— Нет, — ответил Говард.

Спокойствие, с которым он сказав это, привело меня в бешенство.

— Ну ладно, тогда придется обойтись и без твоего разрешения, — едва сдерживая бешенство, ответил я. — Не можешь же ты вечно пасти меня здесь. В конце концов, надо же и тебе когда–нибудь поспать.

Говард смерил меня оценивающим взглядом, швырнул недокуренную сигару в камин и кивнул. Выражение его лица мне не понравилось.

— А знаешь, может быть, ты и прав, — пробормотал он. Он на секунду поднял глаза к потолку, потом улыбнулся и продолжал: — Вероятно, ты именно так и попытаешься поступить. Но я никак не могу допустить этого.

Поздновато до меня дошло, что он имел в виду. Громко засопев от возмущения, я отбросил покрывало и соскочил с кровати, однако, что я мог в таком состоянии предпринять? Не успел я сделать и двух шагов, как Говард уже захлопнул дверь комнаты и повернул в ней ключ.

Гостиница располагалась в конце улицы, почти за городом, можно сказать. Она была явно не из лучших в Дэрнессе, но уж явно и не для таких двух типов, которые ввалились сейчас в холл и в явном замешательстве глазели вокруг. Судя по их внешнему виду, это могли быть либо рыбаки, либо крестьяне, а мокрые следы, которые они оставляли, приближаясь к стойке портье, не оставляли сомнения в том, что заявились они сюда прямиком с моря.

Несколько ошалевший служащий внимательно наблюдал за ними, изогнувшись, словно акробат, пытался из–за стойки проследить за следами, отпечатывающимися на ковре. На его лице медленно проступало вежливое отвращение, столь характерное для всех без исключения портье, годами втайне вынашивающих желание в один прекрасный день высказать своим гостям все, что они о них думают (но желанию этому, как правило, так и суждено остаться в мире их фантазий), и когда он обратился к этим двум пришельцам, то голос его смог бы заморозить и кипяток.

— Слушаю вас?

Один из них — тот, что повыше, вздрогнул от этих слов, как от удара, и тут же боязливо отвел глаза, в то время как другой преспокойно выдержал взгляд портье и довольно развязно оперся на стойку.

— Мое имя — Бенсен, — сообщил он резким голосом. Волосы его взмокли и прилипли к вискам и лбу, он него за милю несло морской водой и гнилыми водорослями. Портье тут же, сморщившись, отпрянул и выпрямился, как свеча.

— Если вам нужна комната, господа, то…

— Нам не нужна комната, — перебил его Бенсен.

Портье так и не удалось скрыть вздох облегчения.