На протяжении всей церемонии я пребывала в состоянии замешательства, не могла никак поверить, что все это происходит со мной.

Задолго до того, как я пришла в себя, судья захлопнул регистрационную книгу, поздравил нас, сунул на подпись какие-то бумаги… и все. Мы вышли из кабинета, спустились по ступенькам здания суда и вышли под дождь. Потоптались на тротуаре, от души посмеялись над тем, что только что совершили, и над спонтанностью поступка.

Джордан остановился и поцеловал меня. Прямо на улице, где нас все могли видеть. Обычно он был очень сдержан на людях, не одобряя публичных проявлений чувств, и этот его поступок я расценила как добрый знак на будущее. Предыдущие несколько недель, такие несуразные и напряженные, остались позади, перед нами открывалась новая жизнь.

— Что будем делать? — спросил он. — Все произошло так стремительно, я даже не успел спланировать медовый месяц.

— Устроим его позже. — Я посмотрела на хмурое небо. — Может, рванем куда-нибудь, где солнце и тепло?

— Зачем позже? Давай заскочим домой, забронируем билеты на самолет. Будем в Мексике или на Гавайях через пару часов.

Предложение было крайне заманчивым, и мне очень хотелось согласиться, но я не могла. У меня и так было много прогулов на работе, если я пропущу еще, меня точно уволят.

Вероятно, мне стоило оставить работу. У меня теперь богатый муж, готовый меня содержать. Но все дело в том, что ресторан был последним связующим звеном с той жизнью, которую я вела до встречи с Джорданом, и я не могла поступиться им.

Если бы я не пекла десерты в «Моцарте», то не знаю, что бы со мною стало. Как ни странно, но порой мне казалось, что я становлюсь человеком без прошлого.

Но я не могла объяснить это Джордану. Он все упорнее настаивал на том, чтобы я бросила работу, в то время как я все больше укреплялась в своем решении продолжать работать. Чем мощнее он давил, тем яростнее я сопротивлялась. Мы зашли в тупик, и в тот день, как нарочно, я была настроена очень миролюбиво и не хотела с ним пререкаться.

— Ничего страшного, если мы сейчас поедем домой и засядем там. Я совершенно не против, чтобы ты оказался в полном моем распоряжении.

— Вообще-то, я бы лучше поехал на побережье.

— В твой пляжный домик?

— Да. Там нам уж точно никто не помешает.

Мне не хотелось возвращаться в пляжный домик. У меня с ним были связаны ужасные воспоминания. Не шла из головы ужасная энергетика, исходящая от него. Он был словно окутан пеленой зла. Его враждебная среда угнетала, заставляя вести себя не свойственным мне образом.

Пусть это было глупо, но мне казалось, что именно из-за этого дома я потеряла Стива, а заодно Мэри и Джеффри. И в конце концов он лишит меня и места шеф-повара. Если я рискну еще раз туда наведаться, неизвестно, какая еще беда на меня обрушится…

Я вздрогнула от одной мысли об этом.

— Ну давай же, — подстегивал он меня. — Машина будет здесь через минуту. И мы сможем отправиться.

— И даже домой не заедем?

— Там есть все, что тебе может понадобиться.

Я вспомнила до отказа набитые ящики комода, красные бикини и белый халат.

— Но мне бы хотелось иметь что-нибудь из моих собственных вещей.

— Тебе они не понадобятся, — заявил он, посмеиваясь. — Я собираюсь все время держать тебя обнаженной.

— Животное!

Из плотного потока машин вынырнул его автомобиль и подъехал к нам.

— Пойдем. — Джордан подал мне руку, помогая забраться внутрь. — Можем всю дорогу пить шампанское.

— В четверг утром я должна быть в городе, — сообщила я ему.

Он нахмурился.

— Это еще зачем?

— Мне нужно на работу.

Он вздохнул, всем своим видом показывая, что его ответ мне не понравится, но было очевидно, что он тоже не хочет ссориться.

— Конечно.

— Пообещай, что я смогу вернуться вовремя.

— Обещаю. Поехали.

Вскоре мы мчались по шоссе Сансет. Портленд и его пригород постепенно исчезли вдали. Шампанское было очень холодным, очень вкусным, и за два часа пути мы (а точнее я) успели приговорить три бутылки. Джордан сделал всего несколько глотков, в то время как я много влила в себя и изрядно захмелела. Я не собиралась напиваться, но мне было необходимо набраться смелости, чтобы снова встретиться с этим вселяющим ужас строением.

Возможно, моим первым предложением на правах жены будет продать его и купить новый где-нибудь в другом месте.

От осознания того, что теперь я могу вносить свои предложения, имею право просить и требовать, я слегка растерялась. Я так спешила поскорее выйти за него, что совершенно не подумала о вытекающих из этого последствиях. У него были деньги, и я, став его женой, тоже могла теперь ими распоряжаться. Я могла ходить куда хотела, делать что хотела — это было так захватывающе, когда пред тобой сразу открывается столько возможностей.

Он открыл входную дверь и впустил меня внутрь. Водитель тем временем уехал, оставляя нас одних. Я прошла в гостиную. Тишина, стоявшая там, казалась мне зловещей, уединенность — чрезмерной. Я уставилась в венецианские окна, взгляд скользнул по склону горы вниз к океану.

Вокруг не было видно никаких признаков цивилизации — ни домов, ни телефонных столбов, ни высоковольтных линий. Один только густой лес, серое небо и серая вода кругом, насколько хватало взгляда.

Кто-то здесь был и оставил охлажденное шампанское и легкую закуску. Выходит, Джордан заранее спланировал привезти меня сюда. С того самого момента, как мы вступили в брак, я не отходила от него ни на секунду, а при мне он никаких телефонных звонков не делал, что и навело на мысль о том, что приготовления он осуществил заранее.

Но почему бы просто не сказать мне об этом? Зачем делать из этого секрет? Или он боялся, что я не поеду? Что мне захочется в какое-то другое, более помпезное место?

Кто-то, может, и захотел бы более роскошного отдыха, но не я. Все было бы замечательно, если бы не мои воспоминания об этом месте. Если бы мой первый визит был хоть чуточку приятнее…

Он закрыл дверь на замок. Затем подошел сзади и принялся целовать в шею. Я проспала завтрак, пропустила обед и понятия не имела, когда будет ужин, поэтому умирала от голода. Завидев канапе, набросилась на них и стала уплетать за обе щеки.

И только собралась откусить очередной кусок, как Джордан подскочил и выхватил у меня еду.

— Эй! — возмутилась я.

— Ты хотя бы представляешь, сколько в этих бутербродах калорий?

— Нет. А что, много?

— Слишком много.

— Ну и что?

— Вы теперь моя жена, миссис Блэр. Я не могу допустить, чтобы ты растолстела.

Я наклонила голову и придирчиво осмотрела себя: никогда еще не была такой худой, сейчас я выглядела как заморыш.

— Не думаю, что это возможно. Ты же все время держишь меня в постели, и мне вечно не хватает времени поесть. Да, кстати, и фамилия моя не Блэр.

— Что?

— Я не собираюсь менять фамилию.

— А придется.

— Не буду.

Не знаю, что меня толкнуло на этот небольшой акт неповиновения. Должно быть, во мне заговорило шампанское, потому что на самом деле я никогда даже не задумывалась о фамилии. Да и острой привязанностью к своей девичьей фамилии Уайт я не страдала. Но внезапно взыгравшее во мне упрямство решило во что бы то ни стало ее сохранить.

— Твое имя отныне Мэг Блэр, только так и никак иначе.

— Нет.

— Ты ведешь себя нелепо. — У него даже щека задергалась. — И я не собираюсь спорить по этому поводу.

— А может, я хочу поспорить?

— Спор здесь неуместен. — Он кивком головы указал мне на террасу на заднем плане. — Иди раздевайся и залезай в горячую ванну.

— Горячую ванну? Но я не хочу.

Он негромко рассмеялся, отчего у меня по спине побежали мурашки.

— Мэг, разве ты до сих пор не поняла?

— Не поняла чего?

— Мне совершенно нет дела до того, чего ты хочешь, а чего не хочешь.

— Очень паскудно с твоей стороны мне об этом говорить.

— Когда ты намеренно испытываешь мое терпение, сложно оставаться вежливым.