Родиона судили, отмерили наказание – шесть лет строгого режима. Этап, пересылки и зона. Все шесть лет он уже здесь. Совсем чуть-чуть осталось. Всего месяц... Но кто вернет ему вырванные из жизни эти шесть лет?.. Хотя двадцать четыре года – не самый старческий возраст. Но все же...

Мамалыга стоял в дверях и сосредоточенно смотрел на Родиона. Будто ждал, что тот заступится за «парашника». Только зря ждет. Родион шесть лет живет с волками. И научился выть по-волчьи. За изгоя заступаться нельзя – это хоть и нелепый, но закон. И он должен следовать ему, иначе сам может оказаться в петушином углу.

Родион не то что заступиться за беднягу – руки ему подать не смел. Он с сожалением посмотрел на поднимающегося парня. И с неприязнью на Мамалыгу.

– Тебе чо, что-то не нравится? – зло глянул на него блатарь.

– Ты не нравишься, – с достоинством ответил Родион. – Но это мои проблемы, правда?

– Твоя проблема – это я! – Мамалыга явно стремился обострить ситуацию.

Блатарь закрывал проход. И Родиона пропускать не собирался. Неужели придется драться?.. Нет, только не это... Родион решил подождать, пока Мамалыга сделает свое дело и слиняет. Но тот как вкопанный стоял на месте. В глазах его пылал огонь. Он готов был стереть Родиона в порошок. Но не только потому, что тот нагрубил ему. Словно кто-то толкал его на расправу.

Бедолага-«парашник» забился в угол и с ужасом ждал развития событий. Мамалыга то и дело посматривал на него. Будто решал, пригодится он ему или нет...

– Жить хочешь? – спросил у него блатарь.

Изгой закивал головой.

– Тогда скажешь, что это ты его кончил, – показал он на Родиона.

И тут же в его руке появилась заточка. Вот это номер!

– Нет! – еще сильней забился в угол «парашник».

– Тогда и тебя прикончу, – зло ухмыльнулся Мамалыга. – Но сначала его...

Он шагнул к Родиону и резко выбросил вперед руку с заточкой. Только не на того нарвался. Родион сумел уклониться в сторону. Острие самодельного ножа лишь порвало майку и неглубоко вспороло кожу на боку.

Но Мамалыга не унимался. Еще раз попытался достать его. «Пика» описала замысловатую траекторию и едва не чиркнула Родиона по горлу.

Хорошо, он сумел уклониться. Мало того, смог ухватить руку с ножом, как в тиски ее зажал. Но и Мамалыга не мальчик-доходяга. Сила в нем звериная. Напрасно Родион пытался выкрутить руку, обезоружить противника. Мамалыга держался крепко. Но и ему не хватало силы, чтобы высвободить руку и ударить Родиона ножом. Они оба топтались на месте, лупили друг друга ногами, локтями, головами. Родион пропустил с дюжину мощных ударов, но и сам сплющил Мамалыге нос, выбил несколько зубов, сделал «яичницу», оттоптал болевые точки на ступне. Но главное, не дал нанизать себя на пику.

Родион терял силы, но Мамалыга ослаб раньше. И не смог удержаться на ногах, когда Родион оттолкнул его от себя и с силой ударил головой о бетонную стену. Раз, второй, третий... Он бил его до тех пор, пока тот не разжал руку. Заточка с победным звоном упала на пол. Вслед за ней опустилось бесчувственное тело Мамалыги.

Родион и сам едва держался на ногах. Болела выбитая скула, саднило ушибленное ухо, кружилась голова, к горлу подкатывала тошнота. А еще его душила злоба на этого ублюдка, который непонятно за что пытался его убить. Он нагнулся, поднял с полу заточку. Но в ход не пустил. Еще не хватало схлопотать довесок к сроку из-за какого-то урода... Он повертел нож в пальцах, затем выбросил его в «очко». И только после этого он заметил «парашника». Бедолага забился в дальний угол, его трясло от страха.

– Вот так бывает, – невесело усмехнулся Родион и повернулся к нему спиной.

Он уже выходил из сортира, когда появился дежурный наряд – старлей с двумя солдатами-автоматчиками. Картина им открылась еще та. Один еле шел, вот-вот, казалось, завалится на бок, рухнет на пол. Глаза полузакрыты, лицо залито кровью. Еще один зэк валялся на полу в полном отрубе.

Офицер выхватил пистолет, направил его на Родиона.

– Стоять! Не двигаться!

Солдат снял с плеча автомат, подскочил к нему, сильно ударил прикладом в живот. Острая боль скрутила Родиона, согнула в бараний рог. Но, как ни странно, на ногах он удержался. И когда второй солдат схватил его за шкирку и потянул к выходу, он двигался на своих двоих.

Прежде чем бросить его в карцер, ему пару раз врезали по почкам. У ментов всегда так – сначала трендюлей человеку навешают, а потом уже разбираются, кто прав, кто виноват...

Майору Власову было лет сорок. Голова, убеленная сединами, волевого склада лицо, мудрый, рассудительный взгляд. Работу свою начальник оперчасти знал и относился к ней со всей серьезностью. Любовью зэки его не жаловали – это естественно. Но относились к «куму» не без уважения. Потому что не было в лагере человека, так хорошо знающего их быт.

Было дело, пять лет назад Власов пытался Родиона завербовать, сексотом сделать. Родион отказался: уличное воспитание не позволяло такими позорными делами заниматься. Как ни странно, репрессий со стороны Власова не последовало. И вот снова разговор с глазу на глаз.

– Нехорошая история с тобой приключилась, Космачев, – майор в упор смотрел на Родиона. – Как думаешь, почему Кудияров хотел тебя убить?

Кудияров – Мамалыга. Это Родиону известно. А почему его хотели поставить на нож, он не знал. На вопрос «кума» он молча мотнул головой.

– Не знаешь, значит... А я вот знаю... Заказали тебя, Космачев. Кудиярова наняли, чтобы убить тебя.

– Кто?

– Боюсь тебя разочаровать, Космачев. Кудияров крепкий орешек. Он ничего не сказал. Молчит как рыба... Но есть у меня предположение, что неспроста он на тебя с ножом бросился...

– Да нет, быть не может. Никто не мог меня заказать. Кому я нужен?

– Вот это я и хотел бы знать... Кому ты мог перебежать дорогу?

Родион напряг память.

– Не знаю, – пожал он плечами. – Врагов у меня хватало. Но все это так несерьезно... Хотя если подумать...

Юра Лютый?.. Да, Родион его сильно обидел. Но кишка тонка у Юры, чтобы заслать в зону наемного убийцу. Да и обиды давно забыты...

Репа?.. Этот мог высоко подняться. Если, конечно, его не грохнули в какой-нибудь бандитской разборке. Или на зону не упрятали... Он бы мог организовать мокрое дельце. Но, во-первых, хлопотно для него это. А во-вторых, Родион ничего плохого ему не сделал. Не сдал его и срок за него мотает.

Нет, Лютый и Репа здесь ни при чем. Тогда кто?..

– Ну что, подумал? – поторопил его Власов.

– Подумал... Нет, ни на кого не могу указать.

– Потому что жизни не знаешь, – усмехнулся «кум».

– Это я-то жизни не знаю? – возмущенно посмотрел на него Родион.

– Да не кипятись ты. Знаю я все про тебя. Уличный князек, шпана и хулиганье. Хоть и молодой, но многое уже познал. Но это все в прошлом. Шесть лет ты уже зону топчешь. А жизнь не стоит на месте. Сволочные времена настали. Раньше бандитом стыдно было быть, а сейчас модно. Ублюдков знаешь сколько всяких сейчас развелось – тьма! Рэкет, грабежи, убийства – это запросто. А на заказные убийства вообще мода пошла. Слово такое появилось – киллер. Сами собой любуются, сами себе позируют. Подход, выстрелы – первый основной, второй контрольный в голову. Трупы в качестве визитных карточек оставляют – так-то вот. И в зону киллеров тоже модно отправлять. Кто-то из твоих старых знакомых высоко поднялся в подлунном мире. И в ногу с модой шагает. Вот и шлет тебе привет... Ты хорошо подумай, кто бы это мог быть...

– Да нет, не знаю. Ума не приложу...

– Ну не знаешь, так не знаешь. Пытать я тебя не буду. Но скажу – дело темное. Если твой «знакомый» не успокоится, жди очередного «казачка». Вчера тебе повезло, а в следующий раз можешь оказаться трупом. Ты думаешь, мне это надо?

– Думаю, что нет.

– Правильно думаешь... Сколько тебе еще до «звонка» осталось. Месяц?

– Если точнее, тридцать два дня...