Конечно, в крайнем случае можно отутюжить костюм, начистить ботинки до зеркального блеска, втянуть живот и привязать рот к ушам верёвочками. Встречают, как известно, по одёжке. А дальше - молчи, ничего, кроме крепкого чая, не требуя, присутствуй при чужих игрищах. Но долго ли вытерпят игроки присутствие безбилетного зрителя? Вряд ли. Им нужны партнёры, а не соглядатаи. Тем более - игра не всегда честная. И потом - с какой стати именно бессловесный Х загромождает интерьер? С не меньшим успехом можно разместить в этом углу Y или Z. И вообще не лучше ли поставить в этот угол шкаф? Или плевательницу?
Воспоминание 12 (7 лет от роду). Вооружённые альпенштоками, ползут туристы по горным кручам. Все мокрые, все пыхтят. К стыду своему громче всех пыхтит самый мокрый из всех - Конрад Мартинсен. Окрестные красоты волнуют его меньше, чем скрип негнущихся ног.
Но вот преодолён перевал, всеобщая радость - привал. Только Конрад не рад; ей-Богу, уж лучше ещё двадцать вёрст по траверсу. А так - надо ставить палатку, колоть дрова, разводить костёр и травить байки. Неужели это тебе в новинку? Ах если бы... Полазил в своё время по пригородным лесам, да только каждая новая палатка и каждое новое полено словно в первый раз. И вот опять - "мужик, ты как топор-то держишь?.. Без ужина нас оставить хочешь?"
Ну а когда лагерь разбит и все могут расслабиться, посушиться и подкрепиться, открывается самая страшная страница - да-да, травление баек. Тем более, привал предстоит до-о-олгий - "днёвка"... Ну и о чём разговаривать Конраду с этими мускулистыми жизнелюбами? О том, как очередная жена ушла или как в очередной дурдом загремел - ни-ни, факт. А о карбюраторах и трансформаторах - пожалуйста, только не получится.
А когда командир группы берёт в руки видавшую виды гитару и заводит жизнелюбивые куплеты, Конрад убегает от костра в дальние заросли от соблазна разодрать никчёмную глотку... Зачем понапрасну хороших людей пугать?
А способен ли Конрад вообще издавать членораздельные звуки - никто из его спутников не ведает. Он же практически весь поход изъясняется двумя междометиями: вопросительным "Мм?" и утвердительным "Мм".
А сопоходники-то не молчат, знай себе шуткуют. На любой случай жизни припасена у них остротка, для любой ситуации заготовлена хохмочка:
- Чай не водка - много не выпьешь!
- Фигня война, главное манёвры!
- Наша сила в плавках!
- Хор мальчиков-туберкулёзников исполняет сволочную народную песню "Ах у дуба, ах у ели"!
И вся женская половина походной команды довольно хихикает, благосклонно улыбается жизнерадостным острякам и холодными ночами согревает их своим тёплым потом в чужих палатках, оставляя Конрада зябнуть одного...
Проанализируем: о чём говорят люди между собой. Во-первых, разумеется, о делах. Ну, и чем ты мог помочь в каких-то делах, великий умелец? Да мог ли ты хотя бы вникнуть в суть этих дел, знаток гиперонимов? - Когда в общественных местах студенты-текстоведы - Зискинд, Мартинсен и др. понта ради переходили на чужеземную речь, те из присутствующих, кто в этих языках ни бельмесу, энергично протестовали: как же, иная знаковая система внушает недоверие. А Конрад в любой компании соотечественников слышал лишь марсианскую речь, но протестовать не смел.
Что ж, люди говорят не только о делах - говорят и о ерунде. Однако на то она и ерунда, чтобы восприниматься только в красивой упаковке. То есть, нужно надевать маску и что-то корчить из себя... Проехали.
Пожалуйста, ерунда без изящной упаковки: занимательные истории "про жизнь". Например, о буднях лесорубов Севера или печенегах девятого века. Ворошите страницы газет и исторических книг! Но на тех страницах, которые Конрад ворошил, ничего хорошего никто не распотрошил. Рассказы о массовых убийствах и беззакониях по определению незанимательны. Правда, в своей собственной жизни он кое-где побывал, да ничего хорошего, опять же, не повидал. Тем более, он побывал там не в качестве наблюдателя, а в качестве участника событий, так что...
Да уж, если людям нечего рассказать о лесорубах или печенегах, они рассказывают о себе. Если это кому-то интересно.
Воспоминание 13 (4 года от роду). По всей Столице стены, заборы и фонарные столбы уведомляют: "Молодой, сексуально озабоченный Писатель ищет Музу, способную вдохновить его на Роман Века. Звонить 666-13-13. Спросить Конрада. (Память не удержала тогдашний номер телефона).
Долгое время его ежедневно беспокоят хулиганские звонки. Но наконец откликается и всамделишная Муза. Предложение приехать для очного знакомства в холостяцкие апартаменты она решительно отвергает и назначает свиданку в центре города.
Писатель и Муза (за тридцать, кривобокая, хмурая крокодилица в очках) прогуливаются тихим шагом. Муза вопросительно молчит. Писатель её развлекает. По чукотской системе: "Что увижу, про то пою".
- Давайте, милая Патти, мы с вами свернём в этот скверик. Вы знаете, в этом домике когда-то ютился театр-студия "Эксперимент". У них был замечательный спектакль "Нищий, или смерть Занда". Я его лет пять назад смотрел - вышел из зала, будто кувалдой стукнутый. Очень близкая мне проблематика: раздвоение сознания под прессом тоталитаризма, творческая импотенция, выплеск наружу самых извращённых подсознательных желаний...
Муза смотрит куда-то в сторону. Ей и без нищих, без смерти разных Зандов тошно. С утра четыре часа давилась в очереди за туфлями, и за три человека до неё туфли кончились.
- ...А вообще, был период - я сам работал в театре-студии...
- Что вы говорите! Кем же? - интерес ещё не разгорелся, но если с умом подкладывать дровишки, то...
- Да так... в литчасти. Записывал репетиции для истории, расклеивал афиши, обхаживал журналистов, приглашённых на спектакли... Но вскоре я оттуда ушёл. Вы понимаете, ненаглядная моя Патти, там все - режиссёры, актёры, даже осветители - делали дело, которое за них никто сделать не может. И только у меня работка "подай - принеси". Я был единственный в театре полностью заменимый человек...
Муза показывает глазами: сил нет, ноги отнимаются, пора бы присесть на лавочку. Она садится, Писатель не рискует: его левая нога дрожмя дрожит от нервного перенапряжения. Почитай, уж годика три с дамами не гулял. Справиться бы с мандражом, любой ценой...
- Ой, да не дышите вы мне в лицо, - гадливо фыркает Муза.
- Ой, простите, простите, радость моя, Патти, - лебезит незадачливый любезник. (Кажется, когда стоишь, тремор даже заметнее).
- Кстати... вы не собираетесь выехать? - вдруг спрашивает Патти.
Вскоре выясняется: она достаточно разговорчива и её много что интересует. Скажем: печатался ли где-нибудь будущий автор Романа Века? В чём выражается его озабоченность? Был ли он в армии? Способен ли починить телевизор? Ах нет? А магнитофон? Тоже нет? А хотя бы утюг?..
Конрад отвлекается изготовлением самокрутки. Как всегда, получается плохо. Табак сыплется на пол... Курит Конрад. Махорочные ингредиенты будоражат одинокую язву в пустом желудке... Надо б его чем-то наполнить.
Итак, чем он мог быть интересен другим? Своими мучениями? Ты себе чем-нибудь был интересен? Если б у тебя был материал для общения с собой, значит, был бы и материал для общения с миром. Так в том-то и фокус - ты не к людям хотел прибежать, а от себя убежать. Это с таким-то грузом? Кто же даст тебе прибежище, наивный! Здесь милостыню не подают. Рабовладельцы - и те - только на что-то годных рабов кормят. И, сдаваясь в плен, согласен ли ты быть рабом? Посмотри-ка, сколько всего хочешь взять от других... но что ты можешь - отдать?
Воспоминание 14 (6 лет от роду). Конрад целый день обзванивает всех, кого можно и нельзя. Строит разговор согласно рекомендациям Дэйла Карнеги - долго-долго расспрашивает, как у абонентов дела и как они поживают.
