- Анхен!..

- Не терплю истеричек.

На первом этаже - леди, на втором - джентльмены; на первом - банальное, на втором - глобальное; на первом - фонтан эмоций, на втором - вулкан страстей. А за окном - монотонный монолог дождя. Ты дождина-демагог, что ты можешь, что ты смог? Да станет твердь, как гоголь-моголь, чтоб не прошли Гог и Магог...

11. Серпентарий

Не обед, не ужин, а как обещано - пир на весь мир. Пусть добытые Конрадом деликатесы рассованы впрок по холодильникам и чуланам, зато на столе авторский пирог с яблоками работы Анны Клир и гостинцы из столичного спецбуфета, перепавшие Маргарите Лауман-фон Вембахер: мясо варёное, сдобные булки, чай "Earl Gray", маде ин не наше.

Завидев сие, Конрад вопросительно уставился на Анну. Ладно, чай, но вот мясо, сдоба... Мало того, что убеждённая вегетарианка ни с того ни с сего терпит в своём доме живоглотов и сладкоежек, так ещё и себе положила символическую порцию и нет-нет, да поклюёт.

- Не смотрите на меня так. Я вам не новые ворота, а вы не баран.

Конрад согласился, что не ворота, усомнился, что не баран, и, показалось, с головой ушёл в тарелку. Глядя, как хищно и жадно, утробно урча, он уплетает чудо-хавку, Маргарита чувствовала себя народной героиней, благодетельницей человечества. За столом солировала она:

- Бедняжка... изголодался. Вы, поди, и меня готовы съесть - зажралась столичная барыня! Удачно замуж выскочила... А вы помните... Анхен, ты помнишь - я к вам как-то пришла, и твоя мама кормила нас руликами... Божественные рулики, атас просто... Были же времена...

Анна наизусть отбарабанила рецепт приготовления руликов. Конрада - мы помним - ещё в губернском центре забодали тени прекрасной эпохи. Процесс поглощения пищи занимал его не в той степени, в какой он изображал - на самом деле он исподтишка наблюдал за обеими женщинами, зачем-то сравнивал.

Маргарита - такого же роста, как Анна и с такими же длинными волосами, только блондинистыми и чуть вздрюченными химией.

Обе на редкость вкусно одеты, вот только... Дело такое: перед Маргаритой всегда стояла дилемма: одеваться как надо или как Анна. Из-за этих колебаний её внешнему образу всегда не хватало цельности.

Руки Маргариты движутся плавно-суматошно, как у сурдопереводчицы. Руки Анны - если движутся, то плавно-беспрекословно, как у кандидата в президенты от феминистской партии. Жесты Маргариты - для текущего момента, жесты Анны - на века.

И пока Анна бродит по просторам вечности, Маргарита без умолку тарахтит:

- Вы небось думаете, мы там, в столице бублики жрём, а провинции оставляем дырки от бубликов? - так никто не думал, но никто и не протестовал. - Вы сегодняшним ужином обязаны только предприимчивости моего мужа, а так... я талон на картошку полгода не могла отоварить, наконец, в очереди три дня отстояла, с перекличками там... ужас! Все звери... А у кого дети? Грудью кормить врачи запрещают, а от детского питания одни воспоминания... Ну, я всё о грустном, наверное, аппетит всем порчу... А вы кстати знаете - вакцину нашли от СПИДа. За океаном. У нас об этом ни гугу, ведь валюты нету, всё равно фиг закупим...

Когда всё было съедено-выпито, богатая благодетельница угостила островитян ещё одной диковиной - настоящими сигаретами "Кэмел" (а не "Верблюд"). Значит, всё же курит, столичная пташка, думал Конрад, предвкушая, как сейчас затянется - и затащится. Но все таски и улёты тут же круто обломились - ещё одна "верблюдина" вспыхнула в тонко очерченных устах Анны.

Женщины мирно дымили. Маргарита верещала что-то о том, как полезно бывает после сытной трапезы попыхтеть сигареткой - наукой, мол, доказано, что никотин связывает и выводит из организма вредные окислы.

А Конрад (почему-то) вспоминал, как однажды мальчиком увидел любимого учителя в дымину пьяным, медлил с затяжкой, и его сигарета сгорала вхолостую.

- Конрад, у вас сейчас пепел упадёт!

- Ммм... - услышала Маргарита.

- Ох, я всех затрахала. Это из-за моих речей вы такой унылый, Конрад?

- Отнюдь...

- Бросьте вы. Я же вижу. Ну что же делать. Я всё о грустном, о грустном... Может, вы что весёлое расскажете? На вас вся надежда.

- Не о чем мне рассказывать, - выдавил Конрад после долгой паузы. Армейский нецензурный фольклор здесь был бы не в кассу.

- Ну расскажите что-нибудь интересное из вашего прошлого.

Конрад очень нехорошо захихикал.

- Экий вы, однако, скрытный... Вот Анхен такая же. Молчит, как партизан. Даже о вашем настоящем не хочет мне докладывать. Редкое качество для женщины - уметь держать язык за зубами...

Конрад закивал головой в знак согласия.

- Вы простите, я такая приставучая... Уй, я, знаете, патологически любопытна... Вот мне кажется - вы писатель. Сидите здесь, в идиллической глуши и пишете свою самую главную книгу... Я угадала?

Смех Конрада вновь ничего хорошего не предвещал:

- Ну да, я пишу... роман без слов.

- О Господи. Как всё грустно. Кругом - сплошная немота. В прошлом, в настоящем... и для будущего не останется ни слова.

Конрад пожалел, что сморозил очевидную глупость. С такими резче надо.

- Вы, милочка, на меня поменьше внимания обращайте. Берите пример с вашей подруги.

Анна невозмутимо попыхивала сигареткой.

Не обращать внимания... - свободные ассоциации несли Маргариту Бог знает куда. - Да, да, мы привыкли всё принимать близко к сердцу. А так нельзя... Не будем обращать внимания - и всё, глядишь, образуется... Анхен, а ты помнишь?.. Кстати, да!.. Лет семь назад мы ходили на лекцию уфолога... или там астролога... какая разница... их тогда как собак нерезаных развелось... Помнишь, он говорил: скоро будет конец света... Люди, пять лет осталось до конца света!.. Что вы так мрачно смотрите?.. Инопланетяне давно наблюдают за нами... за нашими судорогами, а через пять лет они нас ликвидируют... античастицами обстреляют... и капец!.. И людей никого не будет... кроме... - она поворотилась к Конраду и коснулась порхающей рукой его колена, - кроме жителей этой страны. Они спасутся, они всего-навсего утратят бренную физическую оболочку, а их души... или как там это, Анхен, зовётся?.. астральные тела?.. неважно - вы поняли... в общем, обретут вечное блаженство...

Конрад опять вспомнил свой вояж в губернский город и отметил, что апокалиптическим мистицизмом в эру социальных катастроф одинаково одурманены что гэбэшницы, что отъезжантки. Да, одного поля ягодки!..

- ...так что может, и правильно, что вы здесь торчите, с места не дёргаетесь... и не надо мне завидовать! Вот перестану быть жителем этой страны, пять годиков покайфую и превращусь в пшик, аннигилирую... а вам суждена жизнь вечная... за долготерпение ваше.

- Ух, накурили мы тут... Давайте откроем форточку, - сказала Анна, выразительно посмотрев на Конрада. Тот покорно исполнил приказание. Студёный вечерний ветер ворвался в комнату. Ночью ожидались заморозки.

- Врр-брр... - поёжилась Маргарита. - Ну, сиверко задул.

- Будьте добры, Конрад, принесите чёрную шаль - в моей комнате висит на стуле, - попросила Анна.

Конрад в этом доме из шалей видел только белую, но послушно сходил, куда ему сказали, и действительно обнаружил там чёрную, похожую по фактуре вязки и по длине, только чуть потеплее, из более толстых нитей.

- Ах, какая чудная шаль, - воскликнула Маргарита.

- Я в прошлом году их несколько связала. А эту возьми, она к светлому плащу и светлым волосам отлично пойдёт.

- Анхен, ты золотце, ты мастерица, - рассыпалась в восторгах Маргарита и нежно обняла Анну. - Что стоите, как дерево, Конрад, накиньте нам на плечи, нам вдвоём под ней места хватит... и не замёрзнем.

Конрад исполнил и это приказание, но как-то неуклюже, и тотчас отдёрнул руки, точно до медуз дотронулся, змеекудрых Медуз Горгон.