Процесс был настолько громким, что кроме родной страны им заинтересовались и за океаном. Прислали корреспондентов его освещать.
В арестантской робе Иванна была особенно эффектна, даже у судьи сжалось сердце, и он безоговорочно поверил в то, что она не убийца. Да и Иван исполнил в зале суда свою лучшую роль – всепрощение. Он зла не держит. Иванну освободили на месте, и пара слилась в страстном поцелуе под прицелом фотокамер. Жалко, что папочка смог это увидеть лишь по телевизору. На радостях он расцеловал всех медсестер – это его доченька, она свободна, какая же она красавица! Настоящая звезда. А кто из них без греха? Медсестры кивали из вежливости, криво усмехались и как-то поспешно выключали телевизор.
Дальше была лавина. О них узнал весь мир. Иван и Иванна, как десять лет тому назад, только на три головы выше. Их ждали на ток-шоу, им предлагали главные роли, а Голливуд приглашал в самый кассовый фильм. Подобной реакции они сами не ожидали – их опасные игры возбудили весь мир. Отказавшись от главных ролей в местном сериале, они подписали договор, и Иванна улетела в Америку, так и не успев съесть торт, который испек для нее Драган.
По прилете Иванну начало немилосердно тошнить, на что Иван ответил, что сейчас не время. Их гонорар за фильм на двоих составит десятки миллионов. После этого они смогут родить и усыновить хоть десять детей. И будут как Лиз Тейлор и Ричард Бартон. Или даже лучше. А так что? Что она даст своему ребенку? То же самое, что дал ей папочка?
Это было чересчур. Впервые в жизни Конфета растаяла, ведь в аэропорт она приехала прямо с похорон отца. Толком не понимая, что творит, она бросилась на Ивана. Тот неправильно истолковал ее движение, решил, что ее снова охватила страсть, но уже очень скоро понял, что ошибся. Иванна была вне себя от ярости. Оказывается, до этого она даже толком никогда в жизни и не злилась. Сейчас в ход шло все: диванные подушки, книги, телефон и даже настольная лампа. Иван был вынужден защищаться и не рассчитал своей силы. Иванна упала, сильно ударившись головой и обрушив на себя стеклянный журнальный столик, засыпавший ее мириадами осколков. Перед тем как потерять сознание, ей показалось, что она во дворе своего старого дома, вокруг мыльные пузыри и мир сквозь них прекрасный и радужный.
В тот день она потеряла не только ребенка, но и глаз. Врачи сказали, что могут поставить искусственный, но им понадобится какое-то время. Голливудский агент, вдруг потерявший фирменную улыбку и отводя здоровые глаза в сторону, предложил ей отдохнуть, прийти в себя. Сформулировал свои мысли так искусно, что она даже и обидеться не смогла. Съемки в фильме предполагают активную физическую деятельность, которая ей сейчас катастрофически противопоказана. Кажется, так.
Иван не приехал в аэропорт, когда она улетала. На этот раз в тюремную камеру заключили его, и фанатки устроили акцию протеста с фотографиями любимца под окнами полицейского участка. Киностудия объявила, что удваивает гонорар Ивана и ждет, когда его отпустят. О таком пиаре они и мечтать не могли.
Иванна не стала выдвигать никаких претензий. О своем возвращении не сказала даже Драгану. Вначале перезвонила тем, кто звал на главную роль в сериале. Отговорки были настолько смешны и нелепы, что она не стала их слушать до конца. Потом истек срок рекламного договора с косметическим концерном и на место Иванны пригласили молоденькую теннисистку. Другая восходящая певческая звезда заменила ее лицо и тело в рекламе женской одежды. А в сериале, который они отсняли на пятьдесят серий вперед, чтобы продержать зрителей в напряжении во время съемок в Голливуде, главная героиня, неожиданно для самой Иванны, скоропостижно умерла… Ее участие больше не требовалось.
Конфета была надкушена и брошена. Никто не хотел поднимать ее с земли. Да у нее самой никаких чувств и эмоций не осталось, словно все они вытекли вместе с начинкой.
Она вернулась в старый дом. После смерти отца там было темно и сыро. В подвале начала скапливаться вода, по капиллярам она поднималась все выше и выше. Старый дом задыхался, как больной пневмонией. Еще немного – и он утонет, захлебнется временем. Ванна на львиных ножках покрылась ржавчиной, ее с трудом удалось отмыть и пустить горячую воду. В старом шкафу она нашла остатки пены. Давно просроченная, но какое это имело значение? В принципе теперь ничего не имело значения, кроме упоительного спасительного тепла и последнего взгляда на мир через свет высоких окон, преломляющийся в пузырьках пены. Обращаться с ножом она умела. Это должно было стать ее последней, прощальной ролью.
Непонятно откуда Драган узнал, что она вернулась домой. Опять пришел со своими нелепыми булками. И впервые в жизни влепил ей пощечину. От всей души. На долю секунды ей показалось, что голова оторвется. Радужные картинки испарились под натиском холода и черноты. Бесцеремонно он оттащил ее в гостиную, накрыл сверху колючим пледом и не давал из-под него выбраться два дня. Даже в туалет сам водил. Не кормил, не поил, булки выбросил в окно. И добился желаемого. Иванна снова начала чувствовать. Но вовсе не то, что должна была. Она попросила принести ей газеты. Драган кивнул и отправился за ними, предварительно перекрыв всю воду в доме и спрятав ножи.
Пресса справилась со своей задачей на «отлично». Она прямо-таки кишела снимками Ивана, и с каждым взглядом на любимое лицо Иванна понимала, что есть чувства гораздо сильнее любви. Например, ненависть. Вот Иван все с той же стройной блондинкой, волей судьбы заменившей Иванну во франшизе. Вот он на престижной вечеринке со звездами первой величины. Вот он беседует с самой богатой чернокожей женщиной мира и со слезами на глазах повествует историю своей любви к Иванне. Вот он делает официальное заявление, что напишет книгу и даже снимет фильм об этой трагической эпопее. Возможно, даже пригласит Иванну сниматься.
Через два дня в полицейском участке она сделала официальное заявление, в котором обвинила Ивана в нанесении ей тяжких телесных повреждений и увечий, повлекших инвалидность.
Колесо заскрипело, повернулось и подмяло под себя вчерашнего чемпиона-победителя. Никакие поклонницы под окнами полицейского участка не помогли. Первой под давлением общественного мнения от Ивана отказалась франшиза. Наверняка и для него белозубый агент сумел подобрать правильные слова – возможно, не точно такие, как Иванне, но какое это имело значение? Она наконец-то почувствовала себя значительно лучше.
В ожидании суда Иванна попросила Драгана научить ее печь хлеб. Он попытался возразить, но она была настойчива. Детей рожать она была не в состоянии, зато теперь могла каждый день творить маленькое созидательное чудо. Она так увлеклась, что даже начала упрекать Драгана, что он раньше не приобщил ее к выпечке. Это было прекрасно! Запах дрожжей, их рост, увеличение в объеме, все это давало возможность на какую-то секунду почувствовать себя Богом, творцом. Созидание намного лучше разрушения. Оказывается, жизни можно радоваться и без антуража. И она обязательно начнет это делать, как только закроет последний вопрос.
На суде она была хороша. Если бы там присутствовало жюри кинематографического фестиваля, ей бы обязательно присудили «Оскар» или «Золотую пальмовую ветвь». Она настолько красочно живописала все ужасы и ту бездну, в которую скатилась ее жизнь из-за нежелания некогда любимого человека иметь детей, что судья дрогнула. Иван отправился в тюрьму.
Вначале массы бурлили, но, как это часто бывает, через неделю нашлись новые поводы. Поклонницы ходили на свидания толпами, писали письма, передавали игрушки, но вскоре и им надоело. До последнего боролась семья, но смысла видеться чаще, чем раз в месяц, не было. И лишь Иванна приходила в тюрьму регулярно, не пропустив ни одного раза.
Снимая темные очки, молча смотрела на него. В какой-то момент она поняла, что молчаливый взгляд эффектнее всего. Иван не выдержал первым и отказался от свиданий. Тогда она написала ему письмо, а за ним еще, и еще одно. В них она кратко сообщала, что будет ждать его в день освобождения на выходе, ибо была уверена, что хотя бы одно из этих писем он получил и прочел.
