– Почему бы тебе не взять Тэлли Хо на пробежку по пляжу? – спросила Морин.

Вечер принёс приятную прохладу, к тому же Морин привлекала идея на какое-то время получить дом в полное распоряжение.

Джек взглянул на часы.

– Недурная мысль, – сказал он. – Мне нужно убить время до ухода, а Тэлли – набегаться. Что, приятель, не прочь побегать?

Тэлли, кажется, согласился, несмотря на то что только недавно вернулся после нескольких дней отлучки, и они вдвоём появились на дампирском пляже, как раз когда край неба на западе будто окунули в золотую краску. Мангровый зимородок пел «пьюки, пьюки, пьюки», летая над их головами, а ватага стрижей с раздвоенными хвостами с криками «дзи, дзи, дзи» метнулась в сторону, кувыркаясь в небе в погоне за насекомыми. Человек и собака спустились к пляжу, где нежно вздыхала мелкая волна, накатывая на песок. Напротив находился остров со странным названием «Восточный Интеркос», на северо-запад от него был виден свернувшийся калачиком в море Ошибочный Остров, хотя никто, похоже, не знал, кто в чём ошибся изначально и за что ему дали такое причудливое имя. Прекрасные острова архипелага Дампир лежали, вытянувшись в сторону океана.

На берегу стоял рыбак с удочкой в надежде поймать саргана – морскую щуку, но Тэлли Хо интересовало другое – сильный, густой, сочный аромат жарящегося стейка, вырезки ягнёнка и сосисок. Уши его встали торчком, рот наполнился слюной, и каждый завиток мозга принялся разрабатывать собственный озорной план действий. Джек Коллинз догадался о коварных замыслах, зреющих в собачьей голове, и схватил Тэлли за ошейник прежде, чем тот дал дёру.

Пока они шли мимо компаний, собравшихся на барбекю, Джек удивлялся, как много людей, оказывается, знают Тэлли Хо.

– Глядите-ка, вон Рыжий пёс, – сказал один человек, а другой потрепал его по голове и сказал: – Привет, Блюи, как делишки? Заходи на барбекю.

Джек Коллинз понял, что Тэлли, наверное, заводит множество знакомств, когда убегает. Наверняка он и раньше посещал такие барбекю на берегу: местные часто приходят сюда вечерами.

На миг он ослабил хватку, и Тэлли не упустил шанс – вырвался и умчался. Джек звал его, но пёс был слишком увлечён – не слушал, да и не желал повиноваться. И Джек почувствовал, как заливает щёки краска стыда.

Вот один мужчина вилкой снял с гриля три сосиски и наклонился, чтобы положить их в тарелку, стоящую на подстилке. На тарелке уже был выложен салат и несколько молодых картофелин. Когда он выпрямился, чтобы снять гамбургер, а потом снова посмотрел вниз, то не поверил своим глазам: сосисок как не бывало. Ничего не понимая, он заохал и затряс головой. Почесал макушку и оглянулся.

– Мои сосиски! – пробормотал мужчина. – Кто-то слямзил сосиски! – И крикнул соседу: – Эй, друг, это не ты подрезал у меня сосиски? Они вообще-то мне нужны.

Тот повернулся:

– Не я, друг. У меня свои. Хочешь дам одну?

– Чёрт меня подери, – сказал первый. – Вот прямо тут лежали, и вдруг раз – и нету.

Джек Коллинз позвал Тэлли, но пёс только облизнулся, собирая языком последние следы вкусного сала, и уже планировал следующий набег. Он лёг на живот и пополз по песку в направлении, куда был нацелен нос – к чудесному, сочному стейку, только что снятому с гриля. Человек, собиравшийся его съесть, на секунду отвернулся, и Тэлли сделал рывок и схватил мясо, оставив жертве лишь порезанный помидор на тарелке да полоску горчицы. Тэлли проглотил стейк и отправился на другой конец пляжа искать гамбургер, который учуял издалека.

– Это ты спёр мой стейк? – уже второй человек обвинял своего соседа, рядом слышался голос первого: «Кто слямзил мои сосиски?», и вскоре к ним присоединился третий: «Что за дьявол, где мой гамбургер?»

Слыша всё это, Джек как можно тише и незаметней ретировался с пляжа. Тэлли и без него найдёт дорогу домой, а он лично не собирается оставаться там и выслушивать упрёки за дурное поведение собаки. С разгневанными шахтёрами лучше не связываться.

– Вряд ли он вернётся, – сказала Морин Коллинз.

– Просто на дольше он никогда не убегал. – Джек покачал головой.

Им было грустно, как будто оба знали, что потеряют его, но старались не думать об этом.

– Надеюсь, его не задавило машиной.

– Мы бы услышали. В городке вроде нашего новости разлетаются со скоростью молнии. И у этого типа гораздо больше жизней, чем у кошки.

– Слыхала я, – сказала Морин, – что он ходит по домам, клянчит.

– У него дар находить еду, точно тебе говорю, – усмехнулся Джек.

– Тогда, наверное, с ним всё в порядке. И всё равно жаль. Я скучаю по негоднику.

Тэлли наконец сбежал из дому окончательно.

Не в пример большинству собак, которые любят проводить дни в дрёме и созерцании проплывающих мимо событий, его слишком интересовала жизнь, чтобы сидеть на одном месте. Он хотел повидать мир, хотел знать, что происходит за углом, и во всём поучаствовать.

Тэлли был слишком умён, чтобы убивать время на скуку, и, хотя ему многие люди нравились, он до сих пор не нашёл человека, которого полюбил бы по-настоящему, так, как положено любить собакам. Человека, которому был бы предан. Время от времени он с удовольствием заскакивал к Джеку и Морин. Мог пожить пару дней, подкормиться, дать себя отмыть, но и пёс, и люди знали, что это не навсегда.

Ему повезло, что в городе проживало множество одиноких людей. Коренных жителей было мало, и ещё меньше белых, поселившихся до появления компаний, добывающих руду и соль. Но с недавних пор развитие промышленности быстро пошло в гору. Возникали новые доки, дороги, дома для рабочих, новая железная дорога и аэропорт. Чтобы это строить, со всего мира приезжали сотни людей, не имея при себе ровным счётом ничего, кроме собственной физической силы, оптимизма и воспоминаний о далёком доме. Одни бежали от плохой жизни, другие не имели представления, как прожить свою, а третьи строили грандиозные планы, как тяжёлым трудом выбиться из грязи в князи.

Они или не имели корней, или были вырваны с корнем. Они ехали из Польши, Новой Зеландии, Италии, Ирландии, Греции, Англии, Югославии, а также из других уголков Австралии. Большинство не привезли с собой ни жён, ни семей и проживали в больших бараках, которые отбуксировали сюда из Перта. Одни работяги были грубые, другие – добрые, одни – честные, другие – нет. Были такие, кто напивался, и скандалил, и лез в драку, и такие, кто жил в молчании и печали, и такие, кто шутил и мог быть счастлив где угодно. Без женского пригляда мужчина легко становится эксцентриком. Может брить голову и отращивать огромную бороду. Может на неделю уехать в Перт, пить не просыхая и вернуться со страшным похмельем или кучей татуировок. Может надеть разные носки и драные брюки. Может неделю не мыться или ночь напролёт читать книги, проснуться с красными глазами и невыспавшимся пойти на работу. Все они были пионерами и учились жить трудно и незатейливо в этой почти пустыне.

Эти мускулистые личности симпатизировали Тэлли. Они мало к чему привязывались в жизни и порой чувствовали себя одинокими даже в компании своих товарищей по работе, так что собака им была очень кстати. Собака, с которой можно в шутку побороться, подурачиться. Собака, с которой можно поговорить, которая никогда тебя не заругает и будет всегда рада видеть. Тэлли они тоже нравились, потому что трепали его за уши, грубовато тормошили и валили на спину, чтобы пощекотать пузо. Они кормили его мясными кусочками из своих сэндвичей и с тарелок и приносили угощение от мясника. И хотя пёс порой отсутствовал целыми днями, на полке рядом с инструментами и тряпками, перепачканными машинным маслом, стояла банка с собачьим кормом, а после выходных – кусок стейка с барбекю.