— Да.

Пит взял в одну руку переноску, а другую протянул мне. Я задумалась. Сжав губы, я все же вложила свою ладонь в его. Ещё чуть-чуть сказки, я ведь это заслужила и с улыбкой вышла из здания. Рядом с машиной нас уже ожидали наши близкие. Никто из них не посмел крикнуть, увидев, что ребенок спит, и зная, как я могу отреагировать. Я улыбнулась еще шире, покачав головой. Среди родных лиц я заметила Хеймитча. Наконец, он приехал. Я знаю, у него была важная сделка, но сейчас он здесь. Каждый еще раз обнял и поздравил меня. Цинна, Феликс с Вероникой тоже были здесь. После этого все расселись по машинам и поехали к нам с Питом домой. Пит положил руку, повернутой ладонью, чтобы я взяла её. Но я не сделала этого.

— Китнисс? — Пит удивленно мельком посмотрел на меня.

— Нет, Пит, — после я просто повернула голову к окну.

Месяц спустя.

Сын растет не по дням, а по часам. Он здоровый, крупный мальчик. Каждое мгновение с ним мы с Питом стараемся запечатлеть. Что касается нас самих — ничего не поменялось. Пит делал несколько попыток извиниться, но у него ничего не получилось. Не после того, как я услышала его разговор со своей… любовницей.

Flashback

«У меня есть как минимум полтора часа, перед тем как Ник-Эллиот проснется для следующего кормления. Материнство не только радость, но ещё и недосыпы, стирание пеленок, нервные срывы. Но я была готова к чему-то подобному. Единственное, что меня бесило, — молоко. Его было так много, что нередко на футболках были мокрые пятна на груди. А врач боялся, что я вовсе не смогу кормить сына.

Времени вечно не хватает. Я кормлю сына не по расписанию, а когда малыш сам захочет. Но, видимо, у Ника установлен таймер на два часа. Сегодня я все-таки решила убрать разбросанные всюду детские принадлежности. На самом деле так легче, неважно, в какой ты комнате, пеленка или соска всегда под рукой. Но неприятно вечно видеть разбросанные вещи.

Я убрала все комнаты, кроме кабинета Пита. Дверь в комнату была приоткрыта, поэтому я не стуча туда вошла.

— Камилла, не звони… — в тот же момент, как я зашла, муж поднял голову и замолк.

Я замерла. Не звони? Чтобы вдруг я не узнала, что они видятся? Чтобы задобрить меня, а потом за старое? Со стеклянным взглядом я подошла к столу, забрала бутылочку сына и вышла.

The end of Flashback

Я не знаю, встречаются сейчас они, или Мелларк нашел другую. У меня просто нет времени на обдумывания этих «интересных» тем в течение дня. Но ночью, перед тем как заснуть, лежа рядом с Питом, вопросы и сомнения все равно одолевают меня. Да, мы до сих пор делим одну кровать. И как бы я не показывала Мелларку, что хочу, чтобы он меня не трогал, в глубине души, сердца я хочу его присутствия рядом со мной, его прикосновений.

И всё же наше общение касается только Ника, максимум муж интересуется моим самочувствием. После тяжелых родов, у меня появились осложнения. Но так как я не планирую больше иметь детей, не с Питом, меня не так сильно это волнует.

Сегодня у Пита выходной, поэтому целый вечер мы проводим в гостиной с сыном. Мы смеемся и улыбаемся. Обычно я чувствую неловкость и желание скрыться от мужа, когда мы пересекаемся в доме. Но когда мы с ребенком, все проходит намного легче. Будто так и должно быть.

Я наблюдаю, как Пит играет с сыном, а тот лежит на коленях у отца и улыбается. Я только что покормила кроху, поэтому он будет ещё бодрствовать примерно полчаса. Прежде чем снова уснет. Ночью мы с Питом укладываем Ник-Эллиота спать на спинку, а днем я позволяю сыну спать на животике. Сначала я беспокоилась, что я делаю что-то неправильно, но врач успокоил меня, сказав, что это только укрепит мышцы сына. Тем не менее, если ребенок спит на животе, я внимательно слежу за тем, чтобы он не уткнулся в матрас лицом и, не дай бог, задохнулся. Этот страх так и не ушел после рождения сына.

Кроме этого страха, я боялась выходить с коляской на улицу. По близости с домом всегда кто-то находился. Один раз, выйдя на прогулку, ко мне подбежала девушка-репортер. Она и ее друг-помощник разбудили моего сына. Ну им мало не показалось. Я накричала на них, обвиняя в нарушение частной жизни, обещая сделать всё, чтобы они больше никогда не доставали мам-знаменитостей. О, я бы сделала это, если бы увидела их рядом с собой еще раз. В течение этого месяца пресса все же успокоилась. Моя гипер-популярность осталась в прошлом. Нет, меня еще узнают на улице, но таких «узнающих» стало гораздо меньше.

— Я думаю, его пора уже укладывать, — говорю Питу, видя зевающего сына.

Мы встали с дивана и вместе отнесли его к нам в спальню. С моей стороны кровати вместо тумбочки теперь стоит колыбель. Обычно эта кроватки кочует в течение дня по дому: где я, там и она. А приходя с работы, Пит относит колыбель обратно в спальню. Каким бы блондин ни был мужем, он самый лучший отец для нашего ребенка.

— Ты больше не носишь ту цепочку, — прервал тишину Пит.

Я так долго хранила молчание с ним, что слова сами вырвались:

— Да. Помнишь, с какими словами ты подарил эту цепочку? Третий год нашей совместной жизни. Пятнадцатое мая. Ты сказал, что мы семья, — смотря на спящего сына, тихо произнесла я. — Но, знаешь, ты ведь просто не доверял мне. Боялся, что я сбегу к Гейлу, когда у него у самого намечалась эта самая семья, — я поджала губы, стараясь сдержать слезы. Развернувшись к мужу лицом, продолжила. — Ты помнишь, я дала тебе шанс в тот вечер? Тебе просто нужно было сказать, что ты действительно готов стать настоящей семьей, а что ты мне ответил? — я выжидала, пока он ответит.

Муж взял меня за руку и вывел из спальни. Я позволила это сделать, чтобы не нарушать сон младенца.

— Я сказал, что не знаю, потому что не доверяю тебе. В то лето ты…

— Да, я была с Гейлом. Одну ночь. И мне нечем хвастаться. Но ещё я помню, что ты превзошел меня в этом. У тебя был повод не доверять мне, и у меня он тоже был… Вернее не один повод. А знаешь, что самое горькое? Что ты опять дал мне повод. После того, как я увидела свет в конце этого долбанного туннеля, — мой голос сорвался. — Хотя, наверное, я должна быть благодарна, ведь ты не дал мне снова ложную надежду.

— Но сейчас у нас есть семья. И я не хочу ее потерять.

— Ты её уже потерял. Может не всю, но меня… да. Когда ты вернулся той ночью, я… я… я не знаю. Есть моменты, когда я виню себя в том, что ты изменил мне. Если бы я согласилась с тобой в тот вечер, мы бы сейчас наслаждались всеми радостями рождения ребенка. И всё-таки чаще я виню и ненавижу тебя, ты же сказал, что это я сломала тебя. Но как я могла тебя сломать, если ты меня не любил, раз так легко… Я видела вас вместе не только той ночью. Но и на презентации. И ты звонил ей. Мне хватит этих поводов на всю жизнь, Пит, — выдохнув, я просто подвела итог своей тирады. — Когда ты приехал в домик родителей, ты сказала, что тебе нужна я. Тебе нужна Китнисс Эвердин, которую ты любишь. Не за то, что она мать твоего ребенка или твоя жена, а просто потому, что я это я. Ты попытался помочь мне забыть тебя «прошлого», но все это превратилось в пепел, в ничто после твоего поступка. И я больше не поведусь на твою ложь. А знаешь, для чего я сейчас всё это сказала? Чтобы задеть тебя, чтобы сделать также больно, — я ткнула пальцем в грудь Пита, а потом положила ладонь там, где бьётся его сердце. — И я противоречу сама себе сейчас. Ведь как я могу тебе причинить боль, если я никто для твоего сердца, — с этими словами я отошла от парня.

Я открыла ему душу, подавила свою гордость и высказалась. Высказалась, чтобы он знал, какую боль мне причинил. Да, я снова вспомнила прошлое. Но оно нам нужно, чтобы не наступать на те же грабли. А я наступила на них.

— Ты можешь не верить в это сколько угодно, но я люблю тебя, — я сглотнула, мне нельзя больше попадать в ловушку его красивых слов. — И я буду бороться за свою семью до конца. Я виноват, но не в том, в чем ты меня обвиняешь. Я должен был раньше осознать, как я тобой дорожу. Недопонимание в школе породило ненависть, отвратительную игру, которая затянула меня. Но я больше не позволю отголоскам прошлого испортить будущее, — я усмехнулась при упоминании игры.