– У леди Аристы все на девочек похожи, у кого волосы длиннее спички. Для твоих чудных локонов это настоящий позор.

– Да отрастут, не волнуйся. А отрежь-ка всё, а?

– Маникюрными ножничками причёски не сделаешь. Для этого – марш к парикмахеру.

– А давай ты сама попытаешься, – сказал Ник доверительным тоном. Он, очевидно, успел забыть, как я однажды уже подстригала его маникюрными ножницами, и вид у него был тогда, как у только что вылупившегося коршунёнка. Мне было семь, ему четыре. Его кудри понадобились мне тогда для парика. Парик вышел кривоватым, а меня на день посадили под домашний арест.

– Только попробуй! – сказала мама. Она зашла в комнату и для пущей уверенности забрала у меня ножницы. – Если стричь, то только в парикмахерской. Завтра. А сейчас нам пора вниз на ужин.

Ник сморщился.

– Не волнуйтесь, леди Аристы нет дома, – мы с Ником переглянулись. – Никто не будет занудствовать по поводу жвачек в волосах или пятен на рубашке.

– Что ещё за пятно? – Ник поглядел себе на живот. – Вот чёрт, гранатово-яблочный сок. Не заметил совсем.

Бедный мой братишка, он был так на меня похож.

– Я уже сказала, ругаться там некому.

– Но сегодня ведь не среда! – сказал Ник.

– И всё-таки их нет дома.

– Крутизна.

Когда леди Ариста, тётя Гленда и Шарлотта бывали дома, ужин превращался в натужную церемонию. Леди Ариста ругала Ника и Кэролайн (а иногда и бабушку Мэдди) за их манеры. Тётя Гленда всё время выпытывала про мои оценки, чтоб потом сравнить их с оценками Шарлотты, а Шарлотта улыбалась как Мона Лиза и говорила: «Это вас не касается», если её о чём-то спрашивали.

Вообще-то мы могли бы спокойно обойтись без этих вечерних заседаний, но наша бабушка настояла, чтобы присутствовали все.

Прощён мог быть лишь тот, у кого обнаруживалась заразная болезнь. Еду нам готовила миссис Бромптон. Она приходила с понедельника по пятницу, готовила кушать и стирала. (По выходным готовила то тётя Гленда, то мама. Пиццы или китайской кухни, к моему и Никовому огорчению, не заказывали никогда.)

В среду вечером, когда леди Ариста, тётя Гленда и Шарлотта уходили на свои занятия по тайноведенью, ужин становился гораздо веселей. А сегодня это было так мило – только понедельник, а уже будто бы среда. Вы не подумайте, что мы сразу залезали с ногами на стол, чавкали и кидались едой.

Нет. Но мы отваживались поговорить друг с дружкой, положить локти на стол и пообщаться на такие темы, которые леди Ариста считала неподходящими.

Например, о хамелеонах.

– А тебе нравятся хамелеоны, бабушка Мэдди? Ты бы хотела завести маленького послушненького хамелеончика?

– Э-э-э… ну-у… сейчас, когда ты сказала, я вдруг поняла, что да, я всегда хотела иметь хамелеона, – сказала бабушка Мэдди, накладывая себе в тарелку картошку с розмарином. – Во что бы то ни стало.

Кэролайн сияла:

– Кто знает, может, твоё желание скоро исполнится.

– Как там леди Ариста и Гленда? – осведомилась мама.

– Твоя мать звонила после обеда, чтобы сказать, что не придёт к ужину, – сказала бабушка Мэдди. – Я от имени всех нас выразила глубочайшее сожаление, надеюсь, вы не против.

– О да, – Ник хихикнул.

– А Шарлотта? Она что…? – спросила мама.

– Пока нет, кажется, – бабушка Мэдди пожала плечами. – Но они наготове каждую секунду. У бедной девочки закружилась голова во время пути, а теперь ещё и мигрень вдобавок.

– Жаль бедняжку, – сказала мама. Она отложила вилку и, задумавшись о чём-то, разглядывала тёмную плитку. С этой плиткой наша столовая выглядела так, будто кто-то по ошибке спутал стены с полом и положил на них паркет.

– А что, собственно, будет, если Шарлотта вообще не улетит? – спросила я.

– Рано или поздно, но это произойдёт! – нравоучительно сказал Ник терпким голосом леди Аристы. Все, кроме мамы, засмеялись.

– Но что, если не произойдёт? Что, если они ошиблись, и у Шарлотты этого гена нет?

На этот раз Ник передразнил тётю Гленду:

– Уже с малых лет было ясно, что Шарлотта родилась для высших целей. С обычными детьми её сравнивать нельзя.

Все снова засмеялись. Снова все, кроме мамы.

– Откуда такие мысли, Гвендолин?

– Да так… – я пожала плечами.

– Я же тебе объяснила, что в этих делах ошибки быть не может, – сказала бабушка Мэдди.

– Точно, Исаак Ньютон – прямо такой гений, никогда не ошибался, – сказала я. – Зачем он вообще рассчитывал день рождения Шарлотты?

– Ах, тётя Мэдди! – мама посмотрела на бабушку Мэдди с немым укором.

– Она пристала как банный лист, что мне оставалось делать? Гвендолин так похожа на тебя маленькую, Грейс. Но, кажется, она пообещала никому не рассказывать?

– Бабушке – ни слова, – сказала я. – А хронограф Ньютон придумал?

– Фигушки, – сказала бабушка Мэдди. – Ничего тебе больше не скажу.

– Что ещё за хронограф такой? – спросил Ник.

– Это машина времени, она может посылать Шарлотту в прошлое, – объяснила я ему. – А вместо топлива у неё Шарлоттина кровь.

– Офигеть, – сказал Ник, а Кэролайн охнула:

– У-у-у, кровь.

– А хронограф и в будущее послать может? – спросил Ник.

Мама застонала:

– Гляди, что ты натворила, тётя Мэдди.

– Дети-то твои, – ответила, смеясь, бабушка Мэдди. – Это нормально, они хотят знать правду.

– Да, наверное, – мама переводила взгляд с одного на другого. – Но никогда, слышите, никогда не задавайте таких вопросов вашей бабушке, понятно?

– Только ответы на них знает, наверное, она одна, – сказала я.

– Вам она всё равно ничего не расскажет.

– А ты, мама, что обо всём этом знаешь?

– Больше, чем мне хотелось бы, – мама даже чуть-чуть улыбнулась, говоря это, но улыбка у неё получилась какая-то грустная. – Да, насчёт твоего вопроса, Ник, – в будущее попасть нельзя, по той простой причине, что оно ещё не случилось.

– Че?! – возмутился Ник. – Интересная логика!

В дверь постучали. Вошёл мистер Бернхард, неся перед собой телефонную трубку. Лесли бы, наверное, с ума сошла от восторга, если бы увидела, что трубка лежала на серебряном подносе. Иногда мистер Бернхард мог всё-таки чуть переборщить.

– Звонок для мисс Грейс, – сказал он.

Мама забрала с подноса трубку, а мистер Бернхард повернулся на сто восемьдесят градусов и вышел из комнаты. Он ужинал с нами, только если леди Ариста специально его об этом просила, но случалось такое нечасто, всего пару раз в год.

Мы с Ником фантазировали, как он втихаря заказывает себе суши и пиццу и смакует в уютном одиночестве.

– Слушаю. Мама, это ты?

Бабушка Мэдди подмигнула нам:

– Ваша бабушка прямо-таки мысли читает! – шепнула она. – Чувствует, наверное, что мы тут с вами запрещённые разговорчики разговариваем. Кто из вас уберёт посуду? Давайте освободим место для фирменного пирога миссис Бромптон!

– С ванильным кремом! – хоть я и слопала порцию картошки с розмарином, салат из сладкой морковки и кусок свинины, есть ещё хотелось.

От этой кутерьмы только разыгрывался аппетит. Я встала и начала складывать посуду в лифт для еды.

– Если Шарлотта допрыгнет аж до динозавров, пускай возьмёт мне оттуда маленького динозаврёныша, можно? – попросила Кэролайн.

Бабушка Мэдди отрицательно покачала головой:

– Люди и животные, не обладающие геном путешественника во времени, транспортироваться не могут. К тому же, это слишком глубоко для временного прыжка.

– Жалко, – сказала Кэролайн.

– А мне так больше нравится, – сказала я. – Представь только, что бы тут началось, если бы путешественники во времени стали хватать из прошлого динозавров и саблезубых тигров, или короля гуннов Аттилу, или Адольфа Гитлера.

Мама закончила разговаривать по телефону.

– Они решили остаться там на ночь, – сказала она. – В целях безопасности.

– Где это «там»? – спросил Ник.

Мама не ответила.

– Бабушка Мэдди! С тобой всё в порядке?