Литмир - Электронная Библиотека

– Я с ним даже не знакома, – покраснев, сказала Сара. – Как я могу испытывать к нему какие-то чувства?

– Ты задаешь этот вопрос мне или себе?

– Я не стану отвечать, – голос девушки дрогнул. – А как насчет тебя? Ты любишь своего брата?

Майкл резко выпрямился и посмотрел на нее.

– Я буду всегда любить моего брата, Сара. Всегда.

Глава 7

Райдер молча прошел мимо секретарши в кабинет, открыл портфель и достал оттуда конверт. Затем он вытащил из него письмо и, не глядя, бросил в мусорную корзину. Листок бумаги содержал завещание и последнюю волю Руфуса Хармса, но это была обманка, нечто совершенно невинное, предназначенное для охранника. Адвокат внимательно посмотрел на конверт и одновременно нажал на кнопку интеркома.

– Шейла, ты не могла бы принести плитку и чайник? С водой.

– Мистер Райдер, я могу сделать для вас чай.

– Я не хочу чая, Шейла; просто принеси мне проклятый чайник и плитку.

Секретарша не стала задавать вопросов по поводу столь странной просьбы своего босса, не стала интересоваться, почему он нервничает, – просто принесла чайник и плитку и бесшумно вышла из кабинета.

Райдер вставил вилку от плитки в розетку, и через несколько минут над чайником появился пар. Осторожно держа конверт за края, юрист поднес его к пару, и у него на глазах он начал открываться, как и сказал ему Руфус. Райдер расправил края и вскоре вместо конверта держал в руках два листка бумаги: один, исписанный от руки, другой – копия письма, которое Хармс получил из армии.

Выключив плитку, Райдер с восхищением подумал о том, как Руфусу удалось провернуть такое – конверт, который на самом деле был письмом, – и как он сумел скопировать, а затем спрятать еще и письмо из армии. Но тут он вспомнил, что отец Хармса работал в типографии.

– Для Руфуса было бы намного лучше, если б он пошел по стопам отца, вместо того чтобы отправиться на службу в армию, – пробормотал Райдер.

Он подождал минуту, чтобы листки высохли, потом сел за стол и стал читать письмо Руфуса; впрочем, времени у него это заняло не слишком много. Комментарии были короткими, написанными с орфографическими и грамматическими ошибками. Райдер не мог этого знать, но Хармс нацарапал его почти в полной темноте, останавливаясь всякий раз, когда слышал шаги проходивших мимо охранников. Когда Райдер закончил читать, во рту у него пересохло, но он заставил себя взять в руки официальное письмо из армии, которое стало для него новым тяжелым ударом.

– Боже праведный! – пробормотал адвокат.

Он откинулся на спинку кресла, провел дрожащей рукой по лысеющей голове, потом вскочил на ноги, бросился к двери и запер ее на ключ. Страх наполнял его, распространялся по всему телу, точно мутирующий вирус, и он едва мог дышать. С трудом добравшись до своего стола, Райдер снова нажал на кнопку интеркома.

– Шейла, принеси мне воды и аспирин, пожалуйста.

Через минуту секретарша постучала в дверь.

– Мистер Райдер, – позвала она его, – дверь заперта.

Он быстро открыл дверь, взял у нее стакан с водой и аспирин и снова собрался запереть дверь, когда она спросила:

– С вами все в порядке?

– Все хорошо, хорошо, – ответил он, буквально вытолкнув ее за дверь.

Затем посмотрел на документ, который Руфус хотел представить с его помощью Верховному суду США. Райдер являлся членом ассоциации адвокатов Верховного суда, организации, имевшей, по большей части, церемониальное значение. Его приняли туда исключительно благодаря бывшему армейскому коллеге, который ходатайствовал за него перед Департаментом юстиции. Если выполнит просьбу Руфуса, он будет главным адвокатом по его иску, но Райдер видел в этом деле только катастрофические последствия для себя. Однако он обещал помочь…

Юрист лег на кожаный диван, стоявший в углу кабинета, закрыл глаза и приступил к безмолвным дебатам с самим собой. В деле об убийстве Рут Энн Мосли было много нестыковок. За время службы Руфус не проявлял склонности к насилию, лишь постоянно не выполнял приказы, что приводило в ярость большинство его командиров, и поначалу это тоже удивило Райдера. Неспособность Хармса понять даже самый простой приказ, в конце концов, получила объяснение, когда Райдер представлял его в суде. А вот то, что Руфус сбежал с гауптвахты, так и осталось загадкой. Обнаружив, что нет ни единого факта, говорившего в защиту Хармса, Райдер обратился к суду с заявлением о признании его невменяемым, что дало ему достаточно шансов спасти своего клиента от смертного приговора. И все, конец истории. Правосудие свершилось – по крайней мере, настолько, насколько можно рассчитывать в нашем мире…

Райдер еще раз посмотрел на письмо из армии и с не вызывающей сомнений очевидностью понял, что тогда все было ложью. Данная информация должна была находиться в личном деле Хармса, в то время когда он совершил убийство, – но не находилась. Благодаря ей он, Сэмюель, мог бы совсем по-другому его защищать. Однако с личным делом «поработали», и теперь Райдер понимал почему.

Хармс хотел получить свободу и вернуть себе честное имя, причем из рук самого главного суда в стране. И не собирался доверять это дело армии. Так он сам сказал под громкие звуки сельской музыки, заглушавшей его слова. И Райдер его не винил. Правда была на стороне Руфуса, он имел право на то, чтобы его выслушали и выпустили на свободу… Но Райдер лежал не шевелясь на своем диване из потертой кожи с блестящими заклепками. И этому имелось простое объяснение – страх, самое сильное чувство, которым обладает человек. Райдер планировал через несколько лет уйти на покой и поселиться на северном побережье Мексиканского залива, в многоквартирном доме, который они с женой уже выбрали. Их дети выросли; Райдер устал от холодных зим, царивших в здешних низинах, устал постоянно гоняться за работой, устал старательно расписывать свою профессиональную жизнь на пятнадцатиминутные отрезки. Однако, как бы ни привлекала его перспектива отставки, она не могла помешать ему помочь старому клиенту. В нашей жизни есть правильные вещи, а есть неправильные.

Райдер встал с дивана и уселся за стол. Сначала он подумал, что самым простым способом помочь Руфусу будет отправить документы, которые он получил, в одну из газет, и пусть в дело вступит пресса с ее возможностями и могуществом. Но он хорошо знал, как устроен мир: они либо выбросят письмо, решив, что его написал безумец, либо так раздуют дело, что Хармсу будет угрожать опасность. Принять решение, как поступить, ему помог простой факт – Руфус являлся его клиентом и попросил подать апелляцию в Верховный суд. Значит, так Сэмюель и сделает. Он уже подвел Руфуса один раз и не собирался это повторять. Хармс отчаянно нуждался в справедливости, а что может быть лучше для ее восстановления, чем Верховный суд? Если ты не можешь добиться справедливости там, тогда где?

Когда Райдер достал листок бумаги из ящика стола, солнечный луч скользнул по золотым запонкам, разбросав по кабинету сияющие точки. Адвокат придвинул к себе старую пишущую машинку, которую хранил из чувства ностальгии. Он не был знаком с техническими деталями и правилами подачи апелляции в Верховный суд, но не сомневался, что нарушит большинство из них. Ему было все равно. Он хотел только одного – выпустить эту историю на свободу и таким способом от нее отделаться.

Закончив печатать, Райдер уже собрался сложить новый листок вместе с запиской Хармса и письмом из армии в конверт, но неожиданно замер на месте. Паранойя, рожденная тридцатилетней юридической практикой, заставила его быстро перейти в маленькую комнатку в задней части кабинета и сделать копии написанной от руки записки Хармса и того, что он напечатал. Однако какое-то неприятное чувство заставило его оставить у себя письмо из армии. Он решил, что, как только история Хармса станет всеобщим достоянием, он снова анонимно отправит его по назначению. Райдер спрятал копии в ящик стола и запер его на ключ. Затем вернул оригиналы в конверт, нашел адрес Верховного суда в справочнике по правовым вопросам, напечатал его и наклеил на конверт. Обратный адрес он указывать не стал. Покончив с этим, Райдер надел шляпу и пальто и отправился на почту на углу.

12
{"b":"594930","o":1}