— Зачем? — кутаясь в покрывало, недоумённо спросила у него.

Меня почему-то начало трясти от холода.

— Переодеться, принять душ, — заявил Переславцев, помолчал немного, а потом добавил: — Ты помнишь, что вчера было?

Конечно, помнила, зачем задаёт такие странные вопросы?

— Я тебе раны обрабатывала.

— А потом?

— Спать ушла.

Покивал, странно блестя глазами, и вновь поинтересовался:

— А как у меня в каюте оказалась, не помнишь?

И только в этот момент я осмотрелась. Это точно была не моя каюта, как и постель, и плед, которым я укрывалась, тоже был чужой, с легким и терпким мужским запахом.

Наверное, лучше бы было, если бы я ничего не вспомнила. Но то ли лекарство начало действовать, то ли организм сам восстановился. Но прошедший вечер вспомнился мне весьма ярко и отчётливо.

Отпустив взгляд, я изучала собственные ногти.

— У меня… то есть мы… — тихо спросила у него.

— Нет. Мне удалось уложить тебя спать.

И это я тоже вспомнила.

— Где ты спал?

— На диване в гостиной.

— Ясно. Я могу идти? — совсем упавшим голосом поинтересовалась у него.

— Можешь.

— Спасибо.

Сбросив с плеч плед, не поднимая глаз и цепляясь за предметы мебели, я подошла к двери.

— Ну, пока, — и сбежала.

Наверное, так стыдно мне не было ещё никогда в жизни.

Но и тут я ошиблась. Стоило мне войти в свою каюту и взглянуть в зеркало, как до меня дошла вся чудовищность положения.

— О, чёрт! — простонала я, оседая на пол и пряча лицо в ладонях.

И мне еще казалось, что хуже быть не может. Как же я ошибалась.

Отражение в зеркале было чудовищным. Платье измялось и было похоже на жеваную тряпку, которую выплюнули за ненадобностью. На щеке остались полосы от подушки. Глаза были узкими, а волосы спутались и жуткими сосульками обрамляли лицо. Косметика потекла и украшала безобразными пятнами и разводами.

И это чучело собиралось соблазнять мужчину. Это каким должно быть его воздержание и желание, чтобы польститься на ЭТО? Я еще большая неудачница, чем думала прежде.

Явилась пьяная, едва стоящая на ногах, и требовала интима. Не просила, а именно требовала. Понятное дело, что Саша отказался. Я бы на его месте вообще сбежала, сверкая пятками. А он ничего, даже пытался помочь.

Подняв лицо, ещё раз взглянула на своё отражение, словно пыталась собраться с мыслями.

— Все ошибки учла? — тихо спросила сама у себя и тяжело вздохнула. — Тогда попытка номер два. И на этот раз ни капли алкоголя.

Но сначала душ, завтрак, а уже потом на трезвую голову будем штурмовать неприступную крепость.

Несмотря ни на что, я была полна решимости добиться успеха. Терять мне было нечего.

Сложнее всего было заставить себя выйти из каюты.

Я приняла контрастный душ, чередуя холодную и горячую воду. Каждый раз при смене температуры дрожала и вздрагивала, пытаясь сдержать рвущийся с губ крик. Но именно такая встряска нужна была моему организму и лично мне. Своего рода наказание за плохое поведение. Зато мозги хорошо прочищало.

Обмотавшись полотенцем, я выползла из душа, оставляя после себя мокрые следы, и тряхнула головой, собираясь с мыслями. Состояние значительно улучшилось, но всё равно было не идеальным.

Подойдя к графину с водой, жадно выпила остатки. Пить всё ещё хотелось. Значит, в любом случае надо идти в столовую.

Одевалась я долго.

Нет, в этот раз в одежде не копалась, выискивая что-то красивое, и по двадцать раз не переодевалась. Просто не могла себя заставить это сделать. Достав юбку и топ, села на кровать и пару минут гипнотизировала их взглядом, словно ждала, что они сейчас начнут танцевать и летать под потолком. Чуда не произошло — вещи не летали. А вчерашняя пьяная выходка действительно имела место.

А когда всё-таки оделась, еще долго расправляла складки, убирая видимые только мне пылинки и нитки. В общем, тянула время, как только могла.

Волосы заплела в свободную косу, а вот от косметики решила отказаться.

— Всё равно выглядишь, как покойник, — сообщила собственному отражению.

У двери я застыла. Нерешительно прикоснулась к холодной поверхности кончиками пальцев, так и не пытаясь её открыть.

Вот она, последняя преграда на пути моего позора.

— Давай, Кэтти, давай. Всё равно прятаться вечно не получится. Уж лучше сейчас это пережить, чем мучиться от угрызений совести, — уговаривала я себя, прижимаясь лбом к двери.

Не помогало.

Этот последний шаг никак не давался.

— Хватит! — прошипела и, выдохнув, вышла из каюты.

В коридоре никого не было, и я не смогла удержать стона облегчения. Экзекуция откладывалась.

Я знала, что Саша не будет караулить меня у двери со списком нотаций, но всё равно было страшно.

Сжав руки в кулаки, направилась на кухню. Но и там никого не было.

Признаюсь честно, есть мне совсем не хотелось. Не тошнило, но всё равно аппетита не было. Но надо было чем-то себя отвлечь, поэтому я с рвением взялась за процесс готовки.

Пока руки были заняты, мозг продолжал воскрешать в голове воспоминания о вчерашнем вечере. Хотела я этого или нет, но мне приходилось раз за разом заново всё переживать. Я пыталась думать о другом, но не могла. Проходило время, и вновь вспоминала произошедшее. В конце концов я бросила попытки повлиять на собственную память и, стиснув зубы, продолжила яростно кромсать овощи.

Подумаешь, немного перебрала. С кем не бывает?

Внезапно вернулось ощущение неправильности и неточности. Одно из отрывочных воспоминаний не давало покоя и всё крутилось и крутилось в голове. А я никак не могла понять, в чём дело. Саша тогда стоял передо мной в майке. Красивый, сильный, мускулистый. И что здесь такого необычного?

Рана!

Нож соскользнул и едва не прошелся по пальцам. Отшвырнув его в сторону, я быстро вымыла руки и бросилась прочь из кухни.

Быстрей, быстрей…

У его каюты замерла на мгновение, переводя дыхание. Стыд и неловкость вновь дали о себе знать, но я тут же их прогнала. Меня сейчас мучило другое.

— Кэтти, — Саша почти сразу открыл дверь и удивлённо приподнял брови.

Он уж точно не ожидал меня здесь увидеть. Наверное, считал, что я запрусь у себя в комнате и буду плакать над собственной судьбой. Если бы он знал, что я готовила вторую акцию по его соблазнению. Но это потом.

— Можно войти?

— Конечно.

Я прошла внутрь и почти сразу обернулась, внимательно его осматривая. Мужчина был одет в тёмные брюки и куртку защитного цвета, под которой виднелась светлая майка.

— Как ты себя чувствуешь? Готова болит? Тошнит?

Ему действительно интересно или он просто издевается? Сам же утром поил меня лекарством от похмелья.

— Всё отлично. Куртку сними.

— Что? — переспросил он и тут же нахмурился. — Ты что, опять?

В голосе читалось неподдельное изумление. Такого поворота Переславцев явно не ожидал.

— Сними, пожалуйста, куртку, — упрямо повторила я, стараясь не покраснеть.

— Дыхни, — вместо того чтобы исполнить мою просьбу, потребовал Саша.

— Я не пила и не пристаю к тебе.

«Пока», — добавил внутренний голос. Мы-то с ним знали, что у нас всё впереди.

— Тогда я не понимаю.

— Пожалуйста, сними куртку. Это важно, — тихо повторила я.

— Ладно, хорошо, — тяжело вздохнул, сдаваясь, и разделся. — Так?

Белоснежная повязка всё ещё была на его предплечье. Новенькая, чистенькая и такая красивая.

— Сам перевязку сделал?

— Да, — Александр кивнул, всё ещё не понимая, чего именно я добиваюсь.

Не могло же мне всё это привидеться?

— Молодец, — кивнула в ответ и, быстро подавшись в его сторону, схватилась за уголок повязки и резко дёрнула на себя.

— Что? — только и успел он вскрикнуть, когда я всё стащила с его кожи.

Под повязкой ничего не было. Ни раны, которую я зашивала чуть больше суток назад, ни даже намёка на неё. Чистая и ровная кожа без единого изъяна.