— А? — обернулся мужчина, не слыша моих слов.
В него тут же полетела подушка, и мои рассерженные глаза удостоили его таким возмущенным взглядом, на какой только были способны.
— У тебя какие-то проблемы, чувак?
— Да не то слово, я просто по самые помидоры увяз… — вновь маяча из окна, волновался он.
— Чем-то могу помочь? — уперев щеку в ладонь, я беспристрастно воззрела на моего любимого мужеложца.
— Слушай, — присев ко мне на корточки, взволнованно начал он, — можно перекантоваться у тебя пару дней? Просто, боюсь, опасно мне домой возвращаться. Уверяю, хлопот не доставлю, парней водить не буду, пьяные оргии под запретом, наркоточку не открою, дом не спалю…
— Не заболел ли ты часом, дорогой? — раз уж Нефрит ручается такими жертвами, дело действительно нешуточное. Что скрывать, он не был мальчиком-паинькой. В приюте ему здорово доставалось за то, что он «петух». И он всегда, до своего совершеннолетия оставался бессменным «петухом». К слову, таким прозвищем в приюте называли так сказать, отверженного. Того, над кем постоянно издевались, в которого постоянно швырялись чем попало, которому подкидывали жаб в постель, а с возрастом увеличилась и жестокость детдомовских детей. Нефрита часто избивали, портили его одежду, воровали заработанные им деньги. И, признаться, чтобы выжить ему приходилось совершать множество не очень хороших поступков. Слишком рано он начал торговать наркотой. Экстези, ЛСД, амфетамин и прочее. К счастью, если можно это так назвать, толкать более тяжелые он наотрез отказывался. И сейчас я думала, что у него проблемы именно с наркодиллерами, жаль, что не получается читать его мысли. Впрочем, в детстве он слегка и приворовывал, нанимался в «эскорт» богатеньким папикам, которые любили экзотику. Что ж, все это за Нефритом водилось. Но несмотря ни на что, он всегда был моим самым преданным другом и мы пережили с ним столько вещей, которые далеко не пахли фиалками, что нет человека, которому бы я могла доверять больше, чем ему.
— Слышала о кицунэ?
— Ты под кайфом? — я присмотрелась к мужчине. Он никогда не питал страсти к наркотикам или алкоголю, всегда вел трезвый образ жизни, если образ жизни подобно его можно вообще назвать трезвым. Но такое обилие непонятных слов при подозрительном поведении настораживало.
— Брось, Кати. Ладно. Я сейчас помогу тебе замазать твою красоту и пойду к Горгоне.
— Ладно, — безропотно повторила я, прекрасно зная, что если Нефрит захочет рассказать — он расскажет. И что бездумно втягивать меня в чужую кашу не станет. Потому как мне бы со своей кашей бы разобраться, — и на счет перекантоваться. Конечно, без проблем.
— Женщина, — он посмотрел на меня как никогда с серьезно и небывалой благодарностью, как будто в последний раз, — я тебя просто обожаю!
Одарив Нефрита улыбкой, я поплелась за ним в ванную комнату, где он, будучи шикарным визажистом, помог мне наложить такой слой косметики, который я никогда раньше себе не накладывала. Признаться, я была как фарфоровая кукла, с почти прозрачной кожей и розовыми щечками, теперь же моя кожа стала матово-белая, как у французских дамочек а-ля я-пекла-пирог-упала-в-муку. Теперь я знаю, что носит с собой в сумочке этот парень.
— Мы оба скрываем тайну, — начал мужчина, аккуратно втирая теплыми пальцами крем в мою кожу.
— И оба не очень хотим ею делиться, — заметила я. — Может быть это одна и та же?
Он едва слышно горько рассмеялся. Хм.
Больше мы не проронили ни слова на эту тему, понимая, что оберегаем друг друга. И впрямь, чем больше людей знает о вампирах и о том, что за ними кто-то охотится, тем больше людей находится в опасности. А раз у Нефрита и у меня без того проблемы, зачем их удваивать? Пускай прячется у меня, отсидится, и, глядишь, его наркодиллеры смилостивятся. Если это вообще наркодиллеры. Да и вообще, может его наркодиллеры побьют моих вампиров, или наоборот, и тогда проблема так сказать, самоустранится.
— Все, красотка. Теперь уже сносно и есть шанс, что престарелая миссис Мередит слаба зрением и не заметит то, что ты скрываешь.
— Отлично, спасибо, Нефрит. Береги себя и приходи, когда тебе только заблагорассудится. Тетушка не будет против, она сказала, что второй этаж — мой.
Я быстро переоделась в домашнее — длинный шелковый халат в цветных разводах и спустилась вслед за мужчиной вниз, на кухню. Все-таки я не вампир и безумно хочу есть, а тетушка не приемлет, когда в доме разгуливают в одном нижнем белье, либо помятой ночнушке, потому даже халаты наши были как изысканные вечерние платья.
Нефрит и тетушка сидели в углу просторной гостиной, которая по совместительству была и столовой, но по оформлению разделена на несколько зон. Камин спокойно и умиротворяющее потрескивал. Мне не было слышно, о чем так обеспокоенно толкуют мои знакомые, да и не особо хотелось знать. Хотя, достаточно забавно, что Нефрит явился к ней, а не ко мне. Впервые вижу, чтобы у них были какие-то совместные дела.
— Бэтти, — позвала я свою гувернантку, которая сегодня, видимо, заменяла Клариссу, нашу домработницу. — Где Кларисса?
— У нее ребенок заболел, — встревожилась она, поглядывая на леди Кэтрин. Да что ж тут все такие скрытные и обеспокоенные, одной мне все до фени, как обычно. Ну да, бегает, возможно, за мной вампир, но днем и тем более, пока я дома, ему не дотянуть до меня свои клыки, какими длинными и кровожадными бы они ни были. Катилина, гроза нетопырей, — усмехнулась я.
— Ой, ну это грустно. Мы можем ей чем-то помочь? — старалась выглядеть участливо.
— Успокойте леди Кэтрин, чтобы она не волновалась, и этим вы нам всем очень поможете, — серьезно и полушепотом попросила Бэтти, наливая мне чашечку кофе. Бэтти… сколько же ей было лет? Она выглядела лет на 45, как и моя тетя, но была проста, как теорема Пифагора. Если только сумма квадратов катетов каким-нибудь образом не может быть равна квадрату гипотенузы…, но мне все-таки хотелось думать, что это единственный простой, наивный и действительно обеспокоенный нами человек в доме.
— А где Изабелла? — действительно, моей сестрицы не было. Обычно я всегда считала, что у леди Кэтрин от природы вырос хвост. И этот хвост иногда называли Изабеллой, и даже изредка обращались лично к нему, однако сегодня ее нигде не было.
— Она еще на рассвете уехала в Рантон по поручению тетушки. К ее сестре.
— К Эвриле? — удивилась я, подув на горячий кофе и снимая ложечкой пенку, — слышала, что она мальца… того, — я покрутила ложкой у виска. Заметив встревоженный взгляд леди Кэтрин, отсалютировала ей ручкой. Что-то у всех в этом доме сплошные проблемы. Сестрица свалила к полоумной матушке, или как ее там по дереву, Бэтти тревожится за леди Кэтрин, леди Кэтрин тревожится за Нефрита, Нефрит тревожится за меня, а я ни за кого не тревожусь и ржу над ситуацией. Хотя нет, я очень тревожусь за Лину, но думаю, умная девочка сможет справиться со всеми проблемами, а не сможет, так поможем.
Бэтти пожала плечами на мое замечание о блаженности Эврилы. Нет, не то чтобы она прямо олух царя небесного… хотя… в общем, если даже моя леди Кэтрин не смогла ужиться с ней под одной крышей дольше двух недель, а мы и подавно вешались и сходили от нее с ума, то тут и говорить нечего. Меня даже передернуло, когда я вспомнила 80 килограмм мяса на обеденном столе в 12 часов ночи, отплясывающих под барабаны танец поклонения богине Коатликуэ. Это каким извращенным умом нужно обладать, чтобы придумать для поклонения богиню с таким имечком? Пфф.
Что ж, пора бы разделаться с завтраком, плавно перетекающим в поздний обед, и усесться за статью. Если я сегодня этого не сделаю, то завтра, возможно, уже и некому будет делать. У меня на секунду все съежилось в животе, но затем раскатилось щекочущей волной по телу. Ну, да и то хлеб.
Вот он — цветочный рабочий стол компьютера, с которым мы проводим вместе очень редкие часы и общаемся преимущественно на Вы и с отчеством. Его величество не-умеешь-работать-так-не-суйся и ее величество куда-ж-тебя-тыкнуть-чтоб-включился, все-таки встретились и, кажется, начали робкое общение. Отыскав документ, в котором можно написать текст статьи, я нажала энтер и задумалась. Чтобы такого написать про выставку? С чего начать? С того, что она была скучна, пока не появился вампир? Или с того, что мы целовались долго и страстно?
