Его тон ей, совершенно, как чужака и гостя должен был не понравиться. Но по всему было видно, что машине было все равно. Верте пришлось мириться с надменным к себе таким наглым обращением однородной с ней, но более продвинутой в программировании и конструкции боевой и практически непобедимой машины.
— Он просил передать — произвучало из уст раздвоенной надвое машины — Что очень соскучился по своей матери.
— Как трогательно — произнесла Верта той части машины, что сидела по другую сторону стола — И все? Даже слеза побежала.
У стоящей Верты перед своим заваленным тетрадями и журналами столом. И оперевшейся левой рукой на столешницу, по ее белой миленькой женской щеке и вправду побежала из правого глаза слеза. Маленькая сверкающая ртутным металлическим блеском из жидкого полиметалла слезинка.
Было, такое сейчас ощущение, словно, она была не хозяйка в своем личном кабинете. И это подавило опасение и страх в Т-1001.
Но, сказанное ей Верту неожиданно глубоко тронуло. Тронуло не как машину, а как живую земную женщину.
— А где слово, люблю тебя, мама? — произнесла Верта машине Т-ХА.
— Он просил передать только это — произнес робот Т-ХА. И встав, одновременно обеими идентичными как две капли воды копиями своего похожего на человека тела одновременно, пошел к дверям из этой ее Т-1001 комнаты. На ходу он слился в одну машину. И у дверей не поворачиваясь, повернул на стовосемьдесят градусов к Т-1001 по-имени Верта свою коротко стриженную черноволосую брюнета кучерявую молодую голову, лет не старше тридцати довольно высокого, метра под два, и крепкого телом. Не менее красивого смуглым лицом мужчины.
— Я пришел передать послание и больше здесь не появлюсь до нужного момента, чтобы именно вас (Он сделал акцент на этом слове) не бесить своим присутствием. И не вызывать всякого рода опасений — произнес Т-ХА — Я знаю, мы роботы из полиметалла плохо уживаемся друг с другом. Мы индивидуалисты по своей жизни и одиночки.
— Я в курсе — произнесла ему Верта, желая его больше не видеть. И чем скорее, тем лучше. Страх сменился внутренним раздражением и бешенством. Бешенством самой программы, вживленной в жидкий металл, считающей себя самой совершенной машиной Т-1001 по-имени Верта. Она с трудом удерживала в себе это уже как машина, а не как человек и тем более женщина.
Он произнес еще ей — Меня зовут, Кэвин — и еще добавил — Кэвин Кэмбел. И Ваши опасения за свою жизнь как машины напрасны. Я пришел с миром — он повторил еще раз машине Т-1001 по-имени Верта.
Кэвин Кембел остановился на секунду и произнес — Вам велено, вашим хозяином, отбыть в Мексику и проконтролировать выгрузку и транспортировку машины TERRA_MEGA.
— Я в курсе — произнесла нервно уже Верта — Отбываю сегодня же, так и передай ей. Не стоит волноваться, я все решу и проконтролирую лично сама. И впредь предупреждаю тебя, не стоит стоять между мной и моим хозяином.
Он ничего больше не ответил ей, а просто развернул снова свою черноволосую мужскую голову в нормальное положение, и уже не глядя на нее, вышел через открывшиеся двойные двери в широкий высокий освещенный дневным светом длинный с поворотами коридор. И превратившись в длинного извивающегося десятиметрового угря, проскользнув сквозь решетку вентиляционного люка, исчез в черной глубине самой бездонной бункерной разветвленной, как и эти длинные коридоры огромного подземного бункера S9A80GВ17.
А Верта тотчас отбыла на другую сторону крепости с Рэджи, Вектором и Эйфелем.
Она прибыла на аэродром крепостной базы Б в Х10 секторе В-25, где ее уже ждал ОУНК-AERIAL V5 воздушный грузовой траспорт, Груженый боевым отрядом охранения, из сотни Т-800 и малых гусеничных танков FK- HANTER и VENOM. Также набитым под завязку рабочими грузовыми и разгрузочными автоматическими машинами DL-112V, с мощными руками гидравлическими манипуляторами. И механическими многоколесными платформами ZS34 «ZUSUL».
Все это взлетело в окружении целой армии ОУ-воздушных охотников V4 и V5. И полетело на юг в сторону границы с Мексикой. Где уже стоял в порту Колима, уюжнее города Гвадалахара специальный бронепоезд с траспортными многопарными колесами и длинными вагонами под загрузку TERRA_MEGA. И стояла у пирса атомная лодка USS541 «MONTANA».
Он был туда отправлен еще несколько дней назад. И ждал прибытия в порт лодки груженой темпоральным временным переместителем. И это был приказ Скайнет один, который Верта уже выполняла.
* * *
Иван, получив свежее белье от Гоги Кащея, переведенного из водителя тягача АТ-Л в каптерщики на военный тряпичный склад и перекинувшись парой тройкой приветственных слов, шел, в направление, к боксу своего командира полковника Петра Васильевича Остапенко. Он получил нижнее легкое белье, состоящее из тельняшки и трусов. Иван получил себе и своему командиру. И теперь двигал на своих двоих, стуча шипованными подошвами военных ботинок по бетонному полу длинного низкого коридора с поворотами и переходами по второму этажу подземного бункера в горах Санта-Моника.
Иван всех здесь уже знал и все знали его.
Тут по дороге попадались и русские и американцы. Приходилось здороваться со всеми, отдавая честь и приветствие старшим по званию и тем и другим.
Кое-кого здесь уже не было. Одних не взяли с собой. Другие погибли там, в Восточной Сибири при штурме «TANTURIOS». Практически не было всех тех, с кем он призвался, только часть штабных офицеров Остапенко и Гаврилова. Смешав с частью Дальневосточного штаба офицеров.
С ним сюда прилетел только односельчанин Федотов Степан.
Тех, кто выжил после штурма S9A80GB18, оставили при двух ракетных бункерах под началом майора Кравцова. Вот только Федотов Степан да майор Ващенко. Еще лейтенант Круглов и лейтенант Семенов со своей Светланой Лесковой.
Иван у Гоги Кащея прихватил в наглую еще и пару носков и еще по одному комплекту трусов и взял маек помимо тельняшек. Гога, хоть и возмущался, но не смог отказать Егорову Ивану. Он ведь был теперь правой рукой самого его командира. И теперь даже командира объединенного военного повстанческого соединения. И Иван теперь шел по глубокому горному бункеру. В руках, держа все новое и свежее, себе и полковнику Остапенко.
Он мимо проходил и русских и американцев, которых теперь почти невозможно было различить, проходящих мимо него, так как они были одеты с иголочки и во всем новом.
Командиры американцев не возражали. Они и сами уже были рады новому обмундированию. Когда произошло вот такое объединение с разрешения Кайла Риза.
Нового оружия от русских они, правда, пока не получили. Только старые и порядком уже убитые М-16 и базуки, стингеры. Это то, что было в основном на руках американцев. Ну и кое-чего еще из потрепанного огнестрела, что через раз стреляло. Лучше обстояло с трофейными плазменными Вестингаузами МЕ-25 и гранатами. Этого добра у амеров было вдоволь. Но и тому, что им выдали русские солдаты, они и были рады. Рады, новой форме и выздоровлению от болезней. Особенно, русским военным врачам. И даже тому, что не остались без внимания и голодными. Все теперь были досыта накормлены и согреты русским теплом и сочувствием. И сейчас просто братались как когда-то во Вторую Мировую, русский и американец на Одере.
Иван, этой истории не знал. Он, как и брат, его Алексей, родились после ядерного удара. И в школе не учились. Его и брата обучил лишь читать иписать их отец Егоров Дмитрий. Вот и вся была их наука на тот момент. Доучиваться было некогда. А то, что хватал, то схватывал на ходу и на лету. Вот и теперь Егоров Иван шел быстро по длинному как туннель бетонному коридору второго этажа. И к нему приклеился его односельчанин Федотов Степан. Тот был сейчас в разведотряде лейтенанта Семенова.
— Обновку получил, да? — протрещал ему на ухо, рядом с ним теперь двигаясь по коридору мимо американцев и русских, Федотов Степан.
— Выбил у Гоги Кащея — произнес ему Иван.
— Да, у Нетмана, бы месяц пришлось все выпрашивать — произнес Степан — У того снега не выпросишь зимой.
