Ничего не должно было остаться, что хоть как бы напоминало о ядерной войне и о машинах Скайнет. Таково было распоряжение Скайнет один и это не обсуждалось. Это могло помешать рождению ее сына Джона Генри там, в далеком будущем. Повторению того, что могло снова произойти, и возможно с более трагичными результатами.
Она ворвалась внутрь узкого длинного коридора уходящего еще куда-то вниз. Но уже сухого, без грязной воды и освещенного слабым ламповым мерцающим тускло светом. Без тараканов и крыс. Под низкие нависающие заплесневелые своды бетонных потолков и нависающих с боков таких же бетонных стен.
Робот сразу же устремился за убегающим роботом-киборгом Т- С1Н15, который еле уносил свои от нее в рванине полуистлевших грязных штанов гидралические в гниющей плоти и коже в таких же старых изношенных почти до дыр шнурованных туфлях ноги.
Но она настигла его в мгновенье ока, и поразила одним ударом правой обоюдоострой как заточенная бритва длинной остроконечной из жидкого металла рубящей секиры руки. Разрубив убегающего Т-С1Н15 продольно сверху до самого низа его стального робота старого, хоть и бронированного танковой сталью, но порядком уже изношенного гидравлического эндоскелета. Из которого, сразу же вывалились все внутренние человеческие больные, пораженные язвами гниющие органы. А сам эндоскелет развалился на две половины, теряя свой ядерный устаревший еще наладом дышащий генератор и обе ядерные батареи устаревшего типа IGEY-450.
Машина, умирая не издала ни звука, но успела пробить тревогу по всему подземному бункеру роботов-гибридов, которые бросились кто куда врассыпную по темным закоулкам бетонных узких коридоров, преследуемые Т-1001 и уничтожаемые мгновенно истребительной машиной, которая находя их в полной темноте сырых в воде переходов уничтожала одного за другим, превращая и так разрушаемые их из живой больной плоти органов и стальных эндоскелетов тела в полный разрозненный разбросанный по подвалам канализации хлам.
Не было смысла взывать о милости и пощаде. Только порой слышался в темноте пропитанных гнилью и смрадом среди мутантов тараканов и крыс крик умирающих людей и машин. Последних машин-гибридов. Последних из десяти еще оставшихся живых и жаждущих жизни.
А робот Т-1001 по-имени Верта уже стоял в Главной бетонной комнате с умершим и недождавшимся его прибытия Главным здесь компьютером по-имени Серена Коган. Он или она смотрела своими зелеными зрачками полиморфных глаз на пустой черный старый экран командного Главного дисплея еще довоенного видеомонитора на котором небыло ничего и никого. И молчали все сервера и генераторы. Осталось лишь уничтожить все высоковольтные провода, что Т-1001
сделал, разбивая здесь все тоже в хлам, на глазах спрятавшегося единственного еще выжившего чудом киборга-гибрида по-имени Далия. Который наблюдал, спрятавшись и забившись в темный угол в отдалении от Главной комнаты, между двумя бетонными торчащими плитами в полной темноте и выключив все, что мог выключить лишнее, чтобы робот убийца не просканировал и не засек его. Это робот Т- Р300, сжавшись от ужаса и душевной боли сейчас поклялся, если выживет отомстить Скайнет один за все, что здесь было.
Далия медленно отползала задом, стараясь не шуметь на корточках в полной темноте от места самой бойни.
Она осталась одна, и ей надо было уходить отсюда. Здесь для Далии все было окончено. По ее в язвах машины и человека женским щекам текли слезы, но она молчала. И только уходила в темноте от крушащего все вокруг в главной командной комнате гибридов робота из жидкого металла Т-1001, который увлекшись разрушением и уничтожением серверов проводов и генераторов не заметил ее.
Далия уходила по туннелям и грязной вонючей подвальной пропитанной радиацией и разложеинем воде. И теперь ее путь лежал наверх.
Она знала, куда теперь ей идти. Ей нужно было только выйти в самый центр руин Лос-Анжелеса. И сдаться роботам терминаторам. На милось охотников машин. И с желанием увидеть сам Скайнет два.
— Я отомщу — произносила сама про себя Далия — Я за вас всех отомщу, братья и сестры. Я отомщу, за тебя, моя мама Серена Коган.
* * *
Общения между американскими и русскими были в основном на жестах и условных знаках. Но и те и другие быстро сдружились и уже общались во всю, каким-то образом, понимая порой без переводов, и лишних слов друг друга.
Особенно доставалось теперь переводчикам с обеих сторон. Среди американцев нашлось только двое, кто более менее разбирался в русском языке и то на крайне ломанном. И те двое метались по всему подземному бункеру сопротивления в горах Санта-Моники то от одной группы к другой и обратно, чтобы перевести с русского на американский или наоборот. Кроме того полковник Перт Васильевич Остапенко приставил к тем двоим из переводчиков амеирканцев их земляка из пленных в прошлом Скайнет друга Фредерика Джона, который сидя в плену в лагере «TANTURIOS» более-менее постиг азы русского языка как и его товарищ по несчастью Фредерик, довольно за короткий срок. Вот как раз их навыки и пригодились и их специально ракетчики взяли с собой за океан в качестве переводчиков.
Фредерика Остапенко оставил себе. Ему ведь надо было как-то общатся с командиром партизанского народного американского сопротивления Кайлом Ризом и всем командным составом боевых отрядов Лос-Анжелеса.
Лучше всех шарил по-английски лейтенант Лев Круглов, но его отправили с группой разведки состоящей из американцев в сторону Восточной части Лос-Анжелеса и на границу Штатов между Невадой и Калифорнией. Кроме того, он был не только ракетчиком, но еще и летчиком. И вел вертолет BELL UH-1 «IROQUOIS» вместе с Блэр Вильямс, сидя рядом на двух в кабине вертолета сиденьях и держась за штурвал и свободно переговариваясь по-английски со своей теперь напарницей по боевому полету.
Его соединили с группой пилотов и командиром ветераном войны летчиком Блэр Вильямс. И они были уже где-то далеко в дороге, судя по посланной ими по рации радиограмме.
Они, облетев вокруг руины города ангелов, и минуя самые радиоактивные районы, углубились уже в Шата Невада, подлетая к границе Штата Колорадо. После этого связь была отключена и уже с час небыло от них связи.
— Ты, наверное, сейчас думаешь о своем Кравцове — произнес радистке Тамаре Кудрявцевой сам стоящий в отведенном американцами боксе с
русской радиостанцией полковник Петр Васильевич Остапенко — Но ему там пока лучше будет. Ему сейчас, уверен, не до пьянства и разгула. Я на него повесил ответственную работу. И приставил своих людей.
— Да, он сейчас Петр Васильевич, наверное, разрывается между двумя ракетными бункерами поддерживая связь с лесными староверческими деревнями и с командирами нового Главного штаба на Дальнем Востоке в Хабаровске — произнесла радистка Тамара Кудрявцева — Думаю, ему не легко и не до пьянки.
— Это исправит его от пагубных привычек — добавил Остапенко — Пусть теперь выслуживается. Он и так достаточно натворил. Ему повезло еще, что не расстреляли. Заслуга твоя здесь тоже есть Тамара.
— Люблю я его — произнесла Кудрявцева Тамара — А он как не замечал меня.
— Ничего, Тамара — произнес ей в ответ Остапенко — Теперь думаю, думает о тебе. Ты тогда грудью встала на его защиту, когда его притащили на суд в наш бункер.
— Если бы не вы, Петр Васильевич — произнесла Кудрявцева — Я бы не спасла его от суда и расстрела.
— Вообще, твой Кравцов молодец — произнес Кудрявцевой Остапенко — Он командир от Бога и то, что надо. Он через плен машин прошел и вернулся назад, молодец.
— Что будем домой радировать, Петр Васильевич — Тамара Кудрявцева сменила личную тему на профессиональную. И спросила своего командира.
— То и радируй, Тамара — он ей как командир произнес — Прибыли все и все в полном порядке. Приняты дородушно американским повстанческим сопротивлением. Обживаемся и налаживаем контакты. Совместно готовим организованное крупномасштабное наступление сразу одновременно на два бункера Скайнет.
