— Да, мама — произнес он ей, прекрасно понимая, что лезет туда, куда не надо. И больше не стал задавать Эвелине своих вопросов — Прости меня, мама.

— Ничего, мой сын — ответил ему Скайнет один — Ничего. Ты быстро делаешь выводы и все понимаешь и это главное.

Снова пошел дождь. Как-то резко и неожиданно для всех. На аэродром в горах Санта-Моника полились крупные капли дождя. Начался просто сплошной ливень.

Это был чистый дождь. Главный врач Советской объединенной повстанческой армии и командующий здесь и теперь всем местным организованным медсанбатом капитан Савелий Яковлевич Пилипчук сделал замеры дозиметром. Дозиметр показывал норму.

Вода была чистой и была принесена, вероятно, очередным океанским, там в стороне тихого океана разыгравшимся на поверхности штормом. И именно тогда, когда над Лос-Анжелеслм наблюдался торнадо. Который прилетел с пустыни Мохаве и ворвался пылевым песчаным вихрем в сам город. Он шел по южной окраине, перекидывая выведенные из строя, мертвые 50тонные там НК-танки. Засасывая в себя погибших таких же мертвых андроидов и киборгов и их разрозненные части, вперемешку с камнями от руин зданий, битыми стеклами и костями и пеплом человеческим и цементной серой пылью.

Это был довольно мощный торнадо. И, он двигался к океану по южной стороне руин города и нес к себе как дворник и мусорщик, всю выметая окраину с юга Лос-Анжелеса от всего, что захватил в свою объемистую ветряную мощную воронку. И нес все в сам Тихий океан. И в это именно время в северной части над горами Санта-Моника, прогремел гром и наползли черные грозовые тучи. Сверкнула ярким отблеском среди тех черных грозовых дождевых туч молния. За ней другая, скоротечно и за секунду, как недавно на востоке. И начался сплошной ливень. И взлетать было нельзя. Надвигалась очередная с дождем штормовая гроза.

— Что, полет отменяется, капитан Пилипчук? — произнес ему, подойдя близко, полковник Петр Васильевич Остапенко.

— Отменяется — произнес Пилипчук — Сами видите, идет штормовая гроза с молниями. Хотя замеры в этот раз хорошие. С принесенным с океана воздухом к нам сюда идет новая жизнь. Надо взять и пробу воды.

— Варя — Пилипчук обратился к своей лаборантке и главной санитарке своего госпиталя.

— Да, Савелий Яковлевич — та ответила стоя рядом слева от врача.

— Сделай пробу воды — произнес капитан Савелий Пилипчук — Думаю, вода тоже будет в норме.

Пилипчук развернулся к Остапенко и спросил его — Ну как, товарищ полковник, разобрались с теми, кто тут готовил заговор и убил тех вдоих американцев переводчиков? И чуть не убил нашу радистку Кудрявцеву?

— Разобрались — ответил угрюмо и недовольный вопросом Остапенко.

— Некрасиво как-то вышло, товарищ полковник — произнес Пилипчук — Девчонку, чуть пятилетнюю американку не убили. Если бы не сноровка самой радистки Кудрявцевой, то убили бы. А те, что Джона с Фредериком пришили, что с теми?

— Расстрелять хотели, да этот их командир Риз отсрочил расстрелы на время перед решающим штурмом бункера Скайнет два. Решили их первыми отправить испралять свои ошибки туда, ценой собственной жизни. Короче, смертинки они, однозначно — ответил Пилипчуку Остапенко.

— Однозначно — произнес военврач Пилипчук — А сержант связи Кудрявцева ту девчонку полюбила, хоть та американка.

— Хорошенькая такая — произнесла не удержавшись, лет двадцати семи, санитарка и лаборантка бункерного военного госпиталя Варя — Я бы тоже хотела такую дочурку, живая такая, разговорчивая. Правда, лопочет на своем языке, но все равно интересная.

— А вас не спрашивали, товарищ рядовой — произнес капитан Пилипчук — лезете в чужие разговоры. От вас результаты качества воды, поняли меня рядовой Звягинцева?

— Так точно, товарищ капитан — произнесла санитарка Варя.

— Строго вы с исполнительными своими подчиненными, товарищ капитан — произнес, глядя на санитарку Варю, полковник Петр Остапенко.

— Я со всеми так, товарищ полковник — произнес Пилипчук — И с нерадивыми и с радивыми своими подчиненными строг.

Остапенко посмотрел на Пилипчука и медсестру и лаборантку Варю.

— Значит, срывается наш полет до Колорадо — произнес Остапенко.

— Да, товарищ полковник — произнес в ответ военврач капитан Савелий Пилипчук — Придется отложить до окончания грозы.

— Короче до утра, придется все отложить — произнес полковник Петра Васильевич Остапенко — Ночью лететь, тоже смерти подобно. С ночными только приборами. И то можно промахнуться мимо той точки, даже по карте и координатам. Я уже спецгруппу подготовил и согласовал все с военными нашими и американцами. И все срывается.

— Гроза она есть гроза — произнес капитан Пилипчук — Если молнией вертолет ударит? Что тогда? Еще и над горами и границами Штатов?

— Молния, что — произнес Остапенко — Снова бы на воздушный охотник не напоролись. Я уже своего лучшего офицера потерял.

— Знаю, Петр Васильевич, соболезную потери, война она есть война — произнес капитан Пилипчук — Но я уже почти всех на ноги поставил. Кого смог поставить. Так, что с пополнением вас, товарищ полковник.

— Это не у меня, а у них — произнес Остапенко — Им радоваться надо и этому Кайлу Ризу. А я чуть из-за перестрелки в бункере еще и радистку не потерял свою. И Джона с Фредериком убили те гады. Сам бы пристрелил лично, но они не наши и их судьба куда хуже теперь, чем расстрел.

— Как бы в том подвальном зверюшнике не перевешались — произнес Пилипчук.

— Не думаю — произнес ему Остапенко — У них все отобрали, на чем можно повеситься. Разве, что руками друг друга там передушат.

В это время подошел сержант Егоров Иван и произнес полковнику Остапенко, естественно предварительно отдав честь под головной убор — ужин уже готов, товарищ полковник, остывает в вашем боксе.

— Что ты раньше не сказал — произнес Остапенко — Ну, сержант Иван Егоров — он, шутя, как-бы это произнес. И произнес уже Пилипчуку — Ну ладно, капитан Пилипчук, пошел вкушать вечерний ужин и ложиться спать. До завтра так до завтра.

И капитан, и военврач Савелий Пилипчук ему отдал честь, и он капитану. И развернувшись, полковник Петр Остапенко произнес сержанту Егорову Ивану и своему адьютанту — Ну давай поспешать, сержант, Егоров Иван, а то ужин остывает. Тебе тоже спать и в обязательном порядке. Понял меня, товарищ боец?

Это он, Остапенко уже произнес, быстро уходя, бок, о бок со своим адьютантом. Спускаясь с бетонных ступенек в глубину бункера и, оставив наверху у входа с горного аэродрома военврача капитана Савелия Яковлевича Пилипчука и его подручной медсестрой Звягинцевой Варей.

— И так что у нас? — спросил полковник Роберт Брюстер, входя в свой кабинет с программистом Скотом Шейни.

— Новый компьютерный вирус — произнес Скот Шейни — Настоящий бандит. Им заражена половина Интернета, а так же половина Пентагона. Еще этот «ГЕНЕЗИС», мирная программа из гражданского сектора. С нее все и началось. Оттуда вирус перекочевал на наши сервера. И сервера Пентагона. Поражены все файлы и программы. Бухгалтерские…

Полковник Роберт Брюстер перебил его — Боеготовность не снизилась?

— Пока защита не снизилась — произнес компьютерщик и главный программист военного главного центра компьютерных исследований Х Скот Шейни — Но я думаю, нам надо использовать противовирусную программу с целью поиска и уничтожения вируса.

— Но это все равно, что палить по мухе из базуки — произнес полковник Брюстер.

— Но надо, все же попробовать и вопрос, возможно, решиться за пару минут.

— За эти минуты все на планете окажется под властью электронного мозга — ответил, разбирая бумажные на своем в кабинете столе документы, полковник Роберт Брюстер.

— На сегодняшний день самого совершенного — произнес Скот Шейни.

— Лучше оставить все управление людям — ответил ему Роберт Брюстер — Скайнет еще не готов.

— Да, сэр — произнес старший в группе управления военным центром программист Скот Шейни.