В последующем разведчиками на удалении до пяти километров от объекта предстоящей диверсии был обнаружен металлический люк, аналогичный люку на «колодеце связи». После чего фактически в полном составе разведывательно-диверсионной группы «зенитовцы» на трёх машинах УАЗ выехали на «опробывание инструмента» и практическую отработку вопросов предстоящей акции. В ходе этой поездки комитетчики обнаружили слежку, которая велась за ними из неотступно следовавших автомашин такси. Остановившись около небольшого магазина, находившегося рядом с «учебно-тренировочным объектом», «зенитовцы» под предлогом покупки овощей и фруктов вышли из УАЗов. В дальнейшем часть из них окружила плотным «дружеским» кольцом остановившихся здесь же «таксистов». Одновременно другие чекисты, воспользовавшись этой заминкой, проверили свой инструмент для поднятия крышки «учебного» люка. Клещи оказались сделанными впору. А дополнительная тренировка при подготовке к осуществлению диверсии в условиях, приближённых к боевым, оказалась совсем не лишней.

Чтобы наглядно представить картину событий, развернувшихся в день «Д» вокруг осуществления диверсии на «колодце связи» афганской столицы, предоставим слово бывшему командиру подгруппы «Зенита» Борису Андреевичу Плешкунову, непосредственно участвовавшему в проведении этой акции: «Всё началось со взрыва колодца связи. В моё подчинение определили десять человек. «Колодец» связи, который нам предстояло вывести из строя, находился на людной площади. Рядом здание узла связи, пост Царандоя, через дорогу — банк, ресторан, кинотеатр. Так что в любопытствующих не было недостатка, что осложняло выполнение задачи. Решили действовать после 19.00 (27 декабря. — Примеч. В.К.), когда уже наступал комендантский час и площадь пустела. Выехали на УАЗиках. Две машины остановились у ресторана, а наша подъехала к люку, который вёл в «колодец». Дождались условного сигнала — хлопнула резко закрытая дверца автомобиля. Значит, пост Ца-рандоя на месте.

Сотрудник нашей группы Хаятов, владеющий языком, ушёл, чтобы отвлечь постовых. Трое человек заслонили нас. Валерий Волох, который сам изготовил щипцы для вскрытия люка, поднял крышку, а я в рюкзаке опустил в «колодец» два мощных заряда. В «колодце» была вода, но это не испугало: действие своих зарядов мы проверили заранее. Взрыватель поставили на 15 минут. Сели в машину. Окликнули Хаятова, который вошёл в роль и увлечённо беседовал с постовым, угощая его сигаретами. Через несколько минут мы уже были на вилле. Такого скорого возвращения никто не ожидал, и один из руководителей даже высказал сомнение, мол, всё ли успели сделать? Но часы уже показывали 19.15. Прозвучал мощный взрыв. Кабул лишился связи»[193].

Другой участник этих событий, в ту бытность старший лейтенант госбезопасности Сергей Климов так вспоминал о своём участии в проведении этой диверсии: «Судя по прежним приказам, я, видимо, должен был участвовать в захвате Царандоя — афганской милиции. Но из-за зуба меня, как я понимаю, переключили на так называемый «колодец связи». Через этот объект Амин осуществлял связь со своим правительством и армией, а также со всем внешним миром. Естественно, накануне событий мы провели рекогносцировку и прикинули, что к чему. В мою задачу входила нейтрализация часового. Дело это, если честно, далеко не из приятных. Я готовил самые разные варианты. Придумал на всякий случай такую сцену. Если что, собирался вынуть платочек с монетками и якобы нечаянно рассыпать их по всей улице. Надежда была на то, что часовой отвлечётся и проявит интерес к этим монеткам. Ну, а там…

В общем, у меня было всё, что надо, чтобы этого часового в случае чего «снять». К счастью, в самый ответственный момент, когда пришло время закладывать минное устройство, часового на месте не оказалось. Взрыв колодца — он прогремел в 19.15 — стал сигналом к штурму Дворца Амина… Когда свою задачу мы выполнили, то отошли на заданную позицию и уже оттуда, находясь на связи, наблюдали за ходом боя. Зрелище вообще-то жуткое. И вдруг по рации я услышал, что погиб мой учитель Григорий Бояринов. Потом пришло сообщение, что погибли мои товарищи Боря Суворов и Толя Муранов. Состояние — хуже некуда. Но что удивительно, утром 28 декабря, когда собрались к «колодцу связи» посмотреть результаты своей работы, мы возле аминовского дворца встретили целую толпу афганских пацанов. Они, как ни в чём не бывало, словно тут вчера не шло никакого боя, приставали к нашим офицерам и продавали им сигареты. Для кого-то война, а кому-то — коммерция. В этом — одна из особенностей Афганистана»[194].

В основном так же и вместе с этим несколько по-другому излагает ход проведения диверсий на «колодце связи» и линии афганской армейской связи сам командир отряда «Зенит» полковник А.К. Поляков или «Алексей П.», как его называл генерал-майор Ю.И. Дроздов. Чтобы более наглядно продемонстрировать некоторую разницу в видении этих событий, предоставим ему слово: «Получив приказ на проведение диверсии, я ещё раз провёл визуальную разведку объекта, а вернувшись на виллу, обнаружил, что все, кроме входящих в мою группу, уже куда-то (так в тексте. — Примеч. В.К.) убыли, в том числе и лидеры оппозиции.

Я собрал группу, объявил время проведения диверсии и поставил задачу подорвать кабель (имеется в виду кабель армейской линии связи между Тадж-Беком и генеральным штабом ВС ДРА. — Примеч. В.К.) тоже в 19.30.

Где-то в 18.45 на трёх автомашинах мы выехали на диверсию. На вилле оставался всего один сотрудник, которому я приказал в случае срыва нашей операции всё закрыть и убыть в наше Посольство, а конкретно в погранроту. Так как переводчиков в отряде не хватало, я всё же упросил выделить в мою группу переводчика.

Дальнейшее развитие событий показало, что не будь переводчика в нашей группе, не было бы и бескровного проведения операции.

Прибыв к объекту диверсии, я с подгруппой прикрытия расположился на УАЗ-469 около поста регулирования движениям. Вторая подгруппа прикрытия на «Волге» остановилась около гостиницы, а подгруппа исполнителей с переводчиком и подготовленным зарядом на УАЗ-450 подъехала непосредственно к колодцу. В момент открытия люка колодца подрывников неожиданно окликнул часовой поста охраны узла связи. К часовому подбежал переводчик, объяснил, что идёт проверка связи, угостил его сигаретой и повёл с ним отвлекающий разговор.

Операция по открытию люка, закладке в колодец заряда, а затем повторному открытию люка для того, чтобы бросить в колодец гранату со слезоточивым газом (в спешке гранату не опустили вместе с зарядом), была проведена, как говорят, за считанные секунды, хотя нам всем они показались очень долгими. Расположение прикрытия и исполнителей и расстояние между ними позволяли нам осуществлять зрительную связь. Поэтому, как только машина УАЗ-450 с подрывниками тронулась с места, одновременно с ними начали движение и подгруппы прикрытия.

На виллу мы возвратились без приключений и не без волнения стали ожидать взрыва. На вилле в момент нашего возвращения находились два сотрудника нашей резидентуры и несколько афганцев, которые должны были встречать своих сторонников, а мы их вооружать.

Среди афганцев один свободно владел русским языком. Остальные афганцы русский язык не знали или делали вид, что не понимают по-русски.

В 19.30 прогремел сильный взрыв, а вскоре недалеко от нас последовал и второй взрыв как результат подрыва линии армейской связи.

По рации я доложил руководству о выполнении задания. И тут началось. Особенно сильно велась стрельба в районе дворца Амина.

Непосредственно вблизи виллы стояла какая-то непонятная тишина.

Примерно через час стрельба в городе прекратилась…»[195]

Давайте проведём небольшой анализ воспоминаний участников этой диверсионной акции, на которых и основывается наше повествование: