Одновременно полным ходом шли и занятия по боевой подготовке. В частности на виду у афганцев бойцы «Зенита» и «Грома» отрабатывали нормативы по посадке и высадке на ходу их десантных отделений БТР и БМП. Проводились боевые стрельбы и учебно-боевые выходы подразделений «мусульманского» батальона для занятия установленных им участков обороны Тадж-Бека. Всё это проходило демонстрационно, чтобы заранее приучить афганские силы охраны Х. Амина к подобного рода беспокойным действиям со стороны советского «мусбата» и не вызвать у них каких-либо опасений. Днём и ночью по установленному графику прогревались двигатели боевых машин, чтоб таким образом обеспечить повышенную боевую готовность техники. Ночью в небо взлетали осветительные ракеты, обеспечивавшие подсветку местности, объявлялись учебно-боевые тревоги.
Такая рьяная деятельность командования и личного состава «мусульманского» батальона поначалу вызвала серьёзные опасения со стороны майора Джандада и его заместителей: территорию «мусбата» освещали прожекторами зенитного полка, для выяснения причин «кипучей активности» сюда являлся сам комбриг Комбату Х.Т. Холбаеву и «майору Колесову» приходилось давать ему соответствующие объяснения, обещать, что постараются меньше тревожить Х. Амина шумом работающих на холостом ходу двигателей. Но не размораживать же моторы боевых машин и автомобильной техники?..
Такие действия проходили 25-го, 26-го и в первой половине 27 декабря. Постепенно афганцы успокоились и перестали экстренно реагировать на подобное поведение офицеров и бойцов «мусбата». Чего, собственно говоря, и добивалось руководство «Шторма» и командование 154-го ооСпН. После размещения «мусульманского» батальона и мало-мальского обустройства быта для укрепления «боевого содружества» решили организовать званый ужин, на который пригласили около пятнадцати офицеров афганской бригады гвардии (охраны) во главе с командиром и замполитом соединения. Продукты закупили на рынке, а со спиртным и русскими деликатесами выручили комитетчики. Они привезли из своего представительства ящик «посольской» водки, коньяк, икру, рыбу, так что стол получился праздничным.
В ходе этого застолья провозглашали тосты за нерушимую советско-афганскую дружбу, за «Великую Саурскую (Апрельскую) революцию», процветание СССР и ДРА, боевое содружество и так далее. Гостям спиртное наливали щедро, сами старались пить мало: советские повара, заранее проинструктированные на этот случай, наполняли рюмки своих офицеров в основном водой. В разгар застолья замполит афганской бригады охраны разоткровенничался, как он по приказу Х. Амина со своими подельниками принимал участие в удушении «первого президента ДРА» Н.М. Тараки. Комбриг Джандад быстро осадил своего не в меру разговорчивого заместителя, которого тут же увезли для протрезвления. Однако информация об этом была незамедлительно передана по линии ГРУ Генштаба и КГБ СССР
В то же время офицеры КГБ, подключённые к проведению «Шторма», настойчиво проводили разведку «объекта № 1». Как вспоминал об этом генерал-майор госбезопасности Ю.И. Дроздов: «Вечером 25 декабря 1979 года я провёл совещание с командирами своих разведывательнодиверсионных групп о результатах разведки объектов и мерах по овладению ими. В основном все были готовы. Не доставало плана дворца. Ослабить оборону дворца сотрудники 9-го управления отказались по соображениям конспирации, но смогли 26 декабря провести во дворец разведчиков-диверсантов, которые всё внимательно осмотрели и составили поэтажный план дворца.
Офицеры «Грома» и «Зенита» провели разведку огневых точек, расположенных на ближайших высотах. Все эти дни велось круглосуточное визуальное наблюдение за дворцом Тадж-Бек. Разведчики ночью приближались как можно ближе к объекту, оставались там на весь день. За двое суток изорвали меховой костюм в клочья, ползая по камням. Он нам потом целый год не давал покоя — не могли списать. Всё было готово. За объектом внутри и снаружи продолжалось непрерывное агентурное наблюдение»[179].
Обратим здесь внимание на слова генерала Дроздова, что наблюдение за Тадж-Беком велось не только снаружи, но и изнутри. Очевидно, этому моменту следует уделить несколько большее внимание. В уже упоминавшемся романе Чингиза Абдуллаева «Уйти и не вернуться», изданном в 1986 году ростовским (на Дону) издательством «Проф-Пресс», имеется следующая информация: «Ещё за два месяца до вторжения, Управление «С», занимающееся нелегалами, приняло решение о командировке своего агента в Кабул. Этим агентом был азербайджанец, специалист по Афганистану, прекрасно владеющий языками, подполковник Михаил Талыбов. Он работал в Афганистане ещё при прежнем режиме и хорошо знал Кабул. С помощью советников из посольства СССР он как местный житель из Кандагара был устроен на должность повара в президентском дворце самого Амина. Нарыв назрел. В решающий момент Талыбов должен был отравить Амина. Позднее предатель О. Гордиевский, работавший резидентом КГБ в Англии и бежавший на Запад, назовёт в своей книге имя азербайджанца, работавшего шеф-поваром во дворце Амина. Но, как обычно, соврёт, ибо Михаил Талебов, как пишет О. Гордиевский, просто не может быть азербайджанцем. Это подполковник Михаил Талыбов, чьё имя мы впервые пишем правильно. Как и всякий восточный деспот, Х. Амин был очень осторожен, часто проверяя подаваемую ему еду и напитки. Постепенно другие повара убирались из кухни и вскоре любимцем Амина стал Талыбов[180].
В соответствии с избранной формой изложения опровергать или подтверждать данное заявление писателя Чингиза Абдуллаева (в том числе и правильность написания фамилии упомянутого здесь сотрудника КГБ СССР) не будем. Ведь речь идёт о конкретном человеке, чьё участие в операции «Шторм-333» до сих пор окончательно не прояснено. Однако в этой связи вызывает удивление следующая сноска автора под данной информацией: «Публикуется впервые на русском языке. Запрещается использовать где-либо без согласия автора». Выходит, раньше это произведение издавалось вне России и тайной не являлось, а для отечественного читателя (писателя, исследователя, критика и т. д.) уже появились известные ограничения. Не совсем ясная аргументация, ведь Ч. Абдуллаев является автором романа, то есть произведения художественного, а не документального, научного или публицистического.
По этому поводу генерал-майор А.А. Ляховский, являющийся, пожалуй, самым добросовестным исследователем данной проблемы, писал о неких «поварах узбеках», задержанных охраной Х. Амина после появления у их шефа и гостей в Тадж-Беке первых признаков отрав-ления[181]. Руководитель «Шторма» В.В. Колесник в своих воспоминаниях данный вопрос не затрагивал. По большому счёту, обошёл эту проблему молчанием и его заместитель по линии КГБ генерал-майор Ю.И. Дроздов, которого в этой связи следует полагать человеком наиболее информированным.
Анализ различных источников позволяет сделать предположение о том, что «изнутри дворца» агентурную работу могли проводить как минимум два советских сотрудника. Во-первых, речь действительно идёт о поваре Х. Амина. Правда, не совсем ясно, был ли этот офицер КГБ нелегалом, сколотившим вокруг себя агентурную сеть, или же был приставлен советским руководством к афганскому диктатору официально, разумеется, для «обеспечения безопасности» Хафизуллы Амина. Во-вторых, таковым советским сотрудником можно было бы полагать и личного переводчика Х. Амина («таджика по имени Мо-маджан»), в услугах которого в этот период в силу известных причин он постоянно нуждался. По крайней мере, точно ясно, что у руководителей операции по захвату дворца Тадж-Бек были свои надёжные источники информации среди обслуживающего главу ДРА персонала…
Несколько забегая вперёд, приведём заявление бывшего сотрудника внешней разведки КГБ СССР Валентина Братерского: «Нас было пятеро из ПГУ и две группы по 30 человек, которые и осуществляли операцию… Кармаль обещал, что нас поддержат 500 верных ему боевиков. Завезли для них оружие, гранаты — ждали. Из 500 человек пришёл только один»[182]. О чём говорил автор этого высказывания? А имел он в виду то обстоятельство, что сосредоточенное сотрудниками советской госбезопасности на виллах посольства СССР в Кабуле вооружение из расчёта на полтысячи человек так и осталось незадействованным. Однако в подготовительный период именно для этих целей оно доставлялось чекистами в Кабул.
