Тогда же произошло и следующее, как воспоминал Р.Т. Турсункулов: «Вместе с командиром батальона майором Холбаевым в сопровождении пяти солдат с целью проверки мы подошли к караульному помещению, но внезапно оттуда раздали выстрелы. Мы залегли. Я бросил две гранаты в окно караульного помещения, затем, выбив дверь и стреляя из автоматов, мы ворвались вовнутрь. Несколько афганских солдат было убито, несколько взято в плен»[314]. Таким образом, и после захвата здания дворца Х. Амина «мусульманский» батальон продолжал вести локальные боевые столкновения на некоторых участках сопротивления сил охраны и обороны резиденции главы ДРА. Это в частности касается боя с остатками третьего мотопехотного батальона аминовской бригады гвардии, взятия её штаба и караульного помещения. Понятно, что потери, понесённые 28 декабря, не вошли в общее число спецназовцев ГРУ, раненных и погибших при штурме дворца Х. Амина. Однако они были. И, судя по сообщению бывшего начальника политотдела 15-й обрСпН полковника О.В. Кривопалова, павшим тогда солдатом-«мусбатовцем» следует полагать рядового Расульметова.

В 2000 году в Москве была издана шестая книга «О павших в Афганистане», посвящённая памяти воинов ЮжноКазахстанской области. В помещённом здесь коротком очерке о рядовом Курмантае Мурадовиче Расульметове (1959–1979 гг) имелась следующая информация: «Они были первыми. Подразделение, где служил Курмантай, высадилось в Афганистане на аэродроме Баграм 12 декабря 1979 года. Две недели они занимались охраной этого важного военного объекта, а 27 декабря в составе отряда особого назначения (так написано в тексте. — Примеч. В.К.) рядовой Расульметов прибыл в Кабул. «Назначение» отряда стало известно только по прибытии его в афганскую столицу. Вместе со спецназовцами КГБ из групп «Зенит» и «Гром» им предстояло штурмовать дворец Хафизуллы Амина… Защитники дворца были прикрыты толстыми крепкими стенами с пуленепробиваемыми стёклами, от которых отскакивали даже снаряды зенитных установок «Шилка», а нападающие были открыты, если не считать нескольких подбитых БМП, за которыми они укрывались от вражеских пуль…

Несмотря на сильнейший огонь (по ожесточённости стрельбы этот короткий бой, возможно, не имел себе равных за всю историю афганской войны), на ранения и контузии, спецназовцы и десантники сделали невозможное… После этого ночного боя были и другие задачи. На следующий день БТР в котором ехал рядовой Расульметов, попал в прицел душманской пушки, грохнул выстрел и бронированная машина стала братской могилой для Курмантая и его товарищей»[315].

Что можно сказать по этому поводу? На первый взгляд, описанная здесь история уничтожения от «душманской пушки» советского бронетранспортёра из состава 154-го ооСпН и гибели его экипажа совершенно не вписывалась в общую картину событий 28 декабря 1979 года. В последующем эти сомнения обрели большую уверенность при изучении девятого тома книги Памяти (1979–1989 гг.)[316], где были опубликованы имена всех (!?.) казахстанских спецназовцев, погибших в Афганистане. Фамилии рядового К.М. Расульметова там не значилось.

Однако пришло письмо от О.В. Кривопалова, которое в значительной мере развеяло сомнения на этот счёт: действительно, стрелок «мусульманского» батальона рядовой Расульметов погиб в бою 28 декабря 1979 года. Вместе с тем в шестой «Книге Памяти» имелись некоторые сомнительные сведения, которые вовсе не были развеяны сообщением Олега Владимировача. Речь идёт и о погибшем экипаже, ведь «бронированная машина стала братской могилой для Курмантая и его… товарищей», и о том, что произошла эта трагедия по вине некоей «душманской пушки».

Относительно других «погибших» вместе с рядовым К.М. Расульметовым бойцах «мусбата», по большому счёту, ясность есть, точнее, есть чёткая уверенность в отсутствии таковых потерь. Однако в связи с конкретными обстоятельствами гибели этого советского военнослужащего и в частности роли в этом «душманской пушки» вопросы остаются. При этом в последнее обстоятельство верится с большим трудом. Однако не исключено, что к этому может иметь отношение другой инцидент, призошедший тем же утром, о котором впоследствии так рассказал бывший «зенитовец» В.Н. Курилов: «Под утро к нашим казармам у дворца подкатили бронемашины наших десантников, которые пару часов тому назад приземлились в Кабульском аэропорту. Увидев издали грязные, неухоженные БТРы с белыми тряпками на антеннах, одетых в афганскую форму людей с оружием, десантники открыли огонь на поражение из всех имеющихся у них в наличии видов оружия. В щепки разлетелся стоящий на взгорке БТР «мусульманского» батальона, наповал был убит батальонный повар Алишер… Было убито ещё несколько человек…

Вот-вот, и началась бы просто мясорубка: возбуждённые бойцы уже повоевавшего «мусульманского» батальона хватались за оружие… Однако до боя со своими, слава Богу, дело не дошло. Когда недоразумение стало всем ясным, и дело дошло до выяснения отношений, старлей десантник долго извинялся и объяснял, что у него не было ни позывных «мусульманского» батальона, ни даже карты города. В аэропорту его командир дал ему нарисованную от руки схему движения, дал задание: оказать поддержку нашим бойцам, которые штурмуют дворец. Бойцов в нашей форме он не видел, а по появлявшимся в поле зрения афганским солдатам открыл огонь на поражение. Он решил, что афганцы всех наших уже перебили»[317].

Впрочем, приведённое здесь происшествие В.Н. Курилов описывает не как очевидец, а как человек, получивший эти сведения от вторых или даже третьих лиц. Ведь сам Валерий Николаевич ко времени данных событий находился в поликлинике советского посольства, где ему оказывалась медицинская помощь. В этой связи любопытная информация имелась в статье В. Шарипова и П. Лёгкого: «Однако не обошлось, увы, без стрельбы по своим… В уже захваченном спецназом Тадж-Беке и около здания штаба бригады только что вошедшие в Кабул и ничего не знавшие об операции «Шторм» витебские десантники вступили в бой с… «мусбатом». Подвела афганская форма последних. Были потери с обеих сторон.

В одном месте они из БМД влупили по нашему БТРу. Пока разобрались, кто свои, кто чужие… Слава Богу, никто не погиба Нас, раненых (во время штурма дворца Тадж-Бек. — Примеч. В.К.), повезли в посольство. Вдруг — стрельба впереди. И русский мат-перемат. Мы выглянули, а это нас витебские десантники остановили. Решили, что мы афганцы, и давай нас в плен брать. Мы их спрашиваем: «Вы куда направляетесь?» А они в ответ: «Едем дворец Амина брать!» Оказывается, ни о «мусбате», ни об «Альфе» они ничего не знали…»[318]

Исходя из этого, получается так, что, говоря о боевом столкновении десантников 103-й (Витебской) гв. вдд с бойцами «мусульманского» батальона, В.С. Шарипов, с одной стороны, подтверждал, что таковое в действительности имело место, ведь «были потери с обеих сторон». С другой стороны, он же заявлял, что «слава Богу, никто не погиба» Возможно, первое утверждение Владимира Шарипова (по поводу потерь) относится только к последствиям стрельбы витебских десантников по бронетранспортёру и (или) к раненым из числа бойцов «мусульманского» батальона и самих десантников, а корреспондент П. Лёгкий не совсем чётко выразил данную мысль. Впрочем, конечно, всё могло быть и по-другому.

Вместе с тем сам В.С. Шарипов не конкретизировал и не персонифицировал эти «потери с обеих сторон», не говорили об этом руководители операции «Шторм-333», другие участники кабульских событий 27–28 декабря 1989 года. О погибших (?..) во время данного инцидента советских десантниках на день сегодняшний также достоверных сведений не имеется, а эти сообщения, несомненно, были бы, когда б такие трагические последствия имели место в действительности. При этом мы определённо знаем об одном военнослужащем 154-го ооСпН, павшем в бою 28 декабря 1979 года, и нам известны две взаимоисключающие версии его гибели (А.А. Ля-ховского и А.И. Барта). Впрочем, третья версия вытекает из воспоминаний В.Н. Курилова и В.С. Шарипова. Более точных сведений на этот счёт в нашем распоряжении не имеется.