И эта женщина имела дерзость называть себя «воспитательницею русского народа»! Впрочем, если её труды по воспитанию оценивать по результатам достигнутым на её последних учениках, графах Зубовых, то тогда, конечно, нельзя не признать ее великим педагогическим талантом! Эти наглецы устроили в Петербурге настоящий спорт по части изнасилования невинных обывательских девушек, они ловили молодых женщин на улицах и растлевали их или сами, или же, если жертва не была для них достаточно красива, заставляли на собственных глазах производить акт растления своим многочисленным конюхам и прочей дворне.

Младший Зубов не ограничивался одними женщинами, а развращал также и молоденьких мальчиков, которые за деньги вербовались для гнуснейших противоестественных актов.

Полное извращение нравов полового чувства дошло наконец до того, что некоторое время у придворных дам было особенно в моде держать обезьян, с которыми также проделывались разные непотребства.

Мы здесь рассмотрели главным образом интимную жизнь Екатерины Великой и видели, что всё случалось в России тогда произвольно, по воле игры природы, то возвышаемых, то свергаемых любовников. Следы этого удивительного и, пожалуй, единственного в своем роде в истории народов правления были очень глубоки. Как Чингиз-хан и Батый калечили в свое время несчастную Русь физически, так искалечила Екатерина ее морально. Просвещая лишь номинально огромные свои владения, она в действительности в корне разрушала сложившуюся веками русскую жизнь и своим примером и непосильными налогами оказывала на народ самое подавляющее влияние.

Много гнусных дел, на которые не отваживались ее предшественники, Екатерина совершила не задумавшись даже.

Так, необходимо здесь упомянуть о царе Иване Антоновиче, которого сама Елизавета не была в состоянии убить, и который, в 1764 г. по распоряжению не знавшей ни страха, ни стыда Екатерины был задушен её клевретами в Шлиссельбургской крепости, где он до того времени томился в грязном и сыром подвале, никогда не видя света божьего.

Следует упомянуть здесь также и так называемую княжну Тараканову, по предположению иностранных историков, побочную дочь Елизаветы Петровны, которая отличалась большой красотой и прекрасным образованием. Она была весьма любима в России и потому, когда она, после долгого скитания за границей, появилась в 1774 г. в Италии, Екатерина озаботилась через своих приятелей, чтобы Тараканову арестовали и упрятали в тюрьму, где она, как уверяют многие, погибла во время наводнения.

Но как предусмотрительная Екатерина ни заботилась о своей безопасности, претенденты на её трон постоянно выплывали, то в одном, то в другом конце России, которые, несмотря часто на всю несостоятельность их притязаний, всё-таки встречали громадные симпатии у голодного, обобранного до последней рубахи и недовольного своим правительством народа.

Недовольный грабежами и насилиями Екатерины народ с чувством благоговения произносил теперь имя умерщвленного императора Петра III и причислял его к лику святых, а потому неудивительно, что в короткое время появилось до дюжины Лже-Петров III.

Неудивительно после этого покажется также просвещенному читателю и то, что за Емелькой Пугачевым явилась такая страшная масса последователей, который имел едва ли не беспримерный в истории революций успех.

Потушение поднятого Пугачевым революционного движения следует приписать единственно необыкновенно деспотическим мерам, предпринятым из Петербурга. Резали, вешали, колесовали и четвертовали всякого, на кого имелось хотя малейшее подозрение: не делали больших исключений между правым и виноватым и старались лишь наводнить Россию при помощи виселицы и пытки таким паническим страхом, чтобы на долгое время обеспечить тишину и спокойствие.

До того собственно, что думал русский народ о своих тиранах, Екатерине было мало дела, она ненавидела и презирала русский народ, который для неё являлся лишь средством доходов, необходимых на покрытие чрезвычайных её трат на любовников.

Русский мужик был совершенно бесправным существом и не мог приносить на своих господ угнетателей никаких жалоб.

Под владычеством этой «просвещенной властительницы» некогда свободный русский народ лишился всех человеческих прав. Когда Дидро как то неодобрительно выразился по поводу того, что русский мужик грязен и неопрятен, Екатерина с цинизмом ответила: «к чему мужик станет мыть тело, которое не принадлежит ему?»

Одна эта фраза уже достаточно свидетельствует о политических и моральных принципах этой ужасной женщины.

Другой случай не менее ярко характеризует её государственные заботы. Рассказывают, что к Екатерине обратился как-то один бедный полковник за вспомоществованием, и императрица велела ответить ему: «коли он беден, то сам виноват — он довольно долго командовал полком». Иначе говоря: «грабьте, воруйте и наживайтесь на счет казны и оставьте меня в покое!»

Дорожа мнением о себе Европы, Екатерина постоянно кокетничала с французскими энциклопедистами Вольтером, Дидро и Д’Аламбером, которые, несмотря на свои либеральные мысли, не стыдились за русское золото пресмыкаться пред конкубинаткою Орлова, Потемкина, Зубова и других.

Они не стыдились публично воспевать ум и таланты Екатерины, с которой находились в самой дружественной переписке, а Вольтер даже состоял на постоянном жаловании у неё и неоднократно бывал в России. В честь его в библиотеке императрицы была поставлена мраморная его статуя, — которая лишь тогда была упрятана в подвал, когда во Франции вспыхнула революция.

Екатерина с большим предпочтением писала политические манифесты, переполненные громкими и либеральными фразами, она издала даже нечто вроде «российского кодекса», о котором в Европе говорили и писали немало и основания которого были приняты во Франции.

Но эти громкие и напыщенные фразы так и оставались фразами, и «знаменитый кодекс» так и пролежал в портфеле великой законодательницы, которая показывала его лишь иностранным гостям и тем самым стяжала себе в их глазах славу мудрой женщины.

К тому же манифесты эти и прочие литературно-политические творения «мудрой» Екатерины были ни чем иным, как выписками из Монтескье, Мабли Реккарии, Руссо и других.

Всё это имело лишь в виду «напустить пыли в глаза» глупой Европы и затем при помощи кнута заставить ее кланяться и петь хвалебные гимны.

План этот, действительно, к стыду «просвещенного запада» удался Екатерине как нельзя лучше, ибо российский деспотизм, достигший в то время едва ли не своего кульминационного пункта, вновь воодушевил и поддержал приходивший в упадок западный абсолютизм, и знаменитые Меттерних и Консортен в сущности были ни что иное, как жалкие эпигоны великой северной блудницы.

После неё Россия представляла жалкое высосанное до мозга костей пространство. Все екатерининские великие «творения» в области внутренней администрации и судопроизводства были не больше и не меньше, как те же знаменитые «потемкинские деревни». Всюду приступала она к реформам и нигде не доводила их до конца. Только в области монополий и налогов Екатерина заслуживает к себе полного внимания, так как здесь система обирания народа и обесценивания земли ею доведена была до гениальности!

Кроме того важным памятником до наших дней остались учрежденные ею же бумажные деньги, которые были введены по совету её наглых министров.

Мы заканчиваем наше повествование меткими словами одного выдающегося русского человека времени Екатерины, который знаменитой художнице Лебрун, пожелавшей писать портрет Екатерины Великой вскоре после её смерти и пришедшей к упомянутому сановнику за некоторыми советами насчет деталей, сказал: «Возьмите, милостивая государыня, в качестве полотна нашу бедную Россию; вместо фона — мрак и невежество; вместо драпировки — грабеж Польши и пишите вместо красок человеческой кровью!»