На Руси, в строгом соответствии с самыми передовыми мировыми технологиями, рубероидный настил школьной крыши например, никто не делает летом, когда ничто не льет с неба. Согласитесь, так и дурак сможет. Так - уныло и неинтересно. В отличие от всего остального мира, у нас, в условиях Крайнего Севера и военно - строительного производства, крышу начинают стелить за неделю до "Дня знаний". Чтобы дождевая вода, если вдруг по причине изменчивой северной погоды пойдет северный противный дождик, лилась прямо на головы ученикам. А чтоб не спали! Чтобы не скучно было на уроках! Химия... физика... учебное пособие нужно? А вот оно! Прямо с потолка.
И знаете, что примечательно? В тех местах, где крышу стелили под дождем, или с большим трудом проковырявшись сквозь слой слежавшегося снега, на морозе, крыша впоследствии не текла еще несколько лет! В отличие от тех мест, где ее делали при хорошей погоде. Один из парадоксов нашей действительности, но это так.
Итак, до школьной линейки оставалось дней десять. "Уж небо осенью дышало", поэтому работы на крыше школы велись практически в три смены. "Целое лето страдали херней и вот, здравствуйте трудовые подвиги!" - между собой ворчали военные строители. У здания школы круглосуточно чадила битумоварка, малыш - кран "Пионер" не знал покоя, перемещая вверх-вниз емкости с расплавленным битумом и особо ретивых военных строителей, хватавшихся за гак и таким образом поднимавшихся на крышу вместо того, чтобы идти по лестнице, как все нормальные люди.
*****
К слову сказать, отношения между командным составом части и инженерно-техническими работниками из местного УНРа не были простыми, хотя многие офицеры общались между собой и вне службы. В том числе и семьями. Инженеры частенько заносились, поскольку считали себя эдакой "белой костью" офицерского корпуса, считая не царским делом хотя бы малейший намек на работу с военными строителями, пусть бы и в рамках производства. Да что и говорить, с некоторыми инженерами, особо борзые строители старших призывов, запросто разговаривали на "Ты", не особо считаясь со званиями и должностями.
Военно-строительный командир, за свою долгую службу прошедший все ступени служебной лестницы в различных отрядах, начиная от рядового, сержанта, прапорщика, курсанта военного училища и так - до подполковника, не мог об этом не узнать. Кстати сказать, каналы получения интересующей информации налажены были у него образцово - показательно.
Порой бывало, что дежурный по части, не спав всю ночь, пересчитывая по головам и контролируя в меру сил вверенный ему на ночь личный состав, встретив комбата у ворот части и доложив о том, что за время несения службы происшествий не случилось, не успевал дойти до своего помещения. Пока дежурный шел к себе, следовал звонок и дежурный по штабу, округлив глаза, говорил - "Вас вызывает командир".
Уже полусонный дежурный, спросив попутно - "Какого х.я ему еще надо!?", разворачивался и благополучно возвращался в командирский кабинет, где ему в предельно доходчивой форме доводились его упущения по службе за прошедшее время. Дежурный по части выходил от командира с задумчивым видом, зачастую с круглыми глазами и словами вроде - "Ну п.здец! Вот это барабанят!" и, если не был озадачен устранением недостатков, шел отдыхать под впечатлением от услышанного.
Быстренько "вычислив" такого рода "клевых пацанов" из числа военных инженеров, отрядный Батяня тут же переставал считать их людьми. Увидев возле КПП фигуру кого-либо из обозначенного узкого круга, пришедшего за людьми, проводя развод личного состава по местам работ, говорил во всеуслышание, что офицеры служат только в отряде, а этих "зассанцев", далее шло перечисление кого именно, дальше КПП в часть не пускать! Хотя некоторых офицеров, даже молодых, он уважал и, услышав фамилию, одобрительно кивая головой, изрекал - "Хороший офицер, хоть и ИТРовец! Ему можно доверить людей".
Иногда, командир, собрав на разводе личного состава возле себя офицеров и прапорщиков, при мысли об ИТРовцах бывало, просто впадал в неистовство. Обветренное ветрами великих строек простое, крестьянское лицо принимало воодушевленное выражение и начинало светиться мистическим огнем, как бы изнутри. Если ко всему этому прибавить вес в сто десять килограмм и рост за метр восемьдесят пять, картина получалась на загляденье. В нем оживал ораторский талант. Это был оживший памятник! Конная, блять, статуя! Его поражал настоящий "словесный понос". Как назло этот понос нападал на него почему-то чаще всего зимой и на двадцатиградусном морозе.
Тогда ранее недвижимая, парящая дыханием массовка, в виде построенных для развода по местам работ подразделений, понемногу приходила в движение, пытаясь, соблюдая дисциплину строя, одновременно запустить кровообращение в стынущих конечностях. Маленький, сутулый Начальник штаба, краснея длинным носом, постепенно принимал вид кобры с распущенным капюшоном. Кто-то из офицеров начинал мечтать о том, чтобы нарисовать НШ на спине флотской шинели знак в виде очков - для пущего сходства. Выстроенные в шеренгу перед грозными очами комбата вышеупомянутые должностные лица начинали потихоньку танцевать "степ".
В такой день производственные будни начинались как правило, с усиленного отогревания офицерами и прапорщиками ставших "пластмассовыми" ушей и носов, со словами - "Ну все, п.здец! Не чувствую!". Отрядные, встретившись на стройке в этот день с ИТРовцами из числа "авторитетных" говорили - "Из-за ваших обмороков, вроде (ФИО), чуть нахер уши и все остальное, что ниже, себе не отморозили!"
Узнавая, что кто-либо из "зассанцев" был ответственным за выполнение каких-либо серьезных работ, подполковник менялся в лице и говорил кому-либо из командиров рот фразу из армейской классики - "Поставьте туда нормального офицера! Нормального, я сказал! Где солдат - там и офицер! Чтобы и бойцов контролировал и этого... полуобморочного, блять!" Будь бы наверное на то командирская воля и требуемое количество офицеров, батя-комбат наверное бы поставил по офицеру на каждого военного строителя, чтобы всех охватить неусыпным контролем. Что ж, на то он и командир!
*****
В один прекрасный день, точнее - вечер, новоиспеченный старший лейтенант вместе со своей молодежью успешно выполнял производственное задание на здании школы. Коридоры сначала белились, потом, на определенную высоту красились стены и уже в самом конце - покрывались слоем краски полы. Военные строители к концу работы ходили как настоящие торчки, с блестящими глазами и слегка нарушенной координацией, донельзя нанюхавшиеся за день имевшихся в приличном количестве лакокрасочных материалов. Солдаты старшего призыва - как более опытные и подготовленные, возились на крыше под руководством военных инженерно - технических работников.
Когда пришло время окончания работ, старший лейтенант построил своих солдат, внимательно пересчитал и они направились в часть. Все вроде бы было нормально. Не успели военные строители улечься отдыхать, как в помещение роты зашел заместитель командира второй роты, находящейся выше этажом.
"Ты моих смотрел, когда на школе был?" - сходу спросил он. "Да, пару раз поднимался, на месте были, кровлю делали. С ними там ИТРовец был, руководил" - ответил старлей. "И ничего не заметил?" - "Нет, все были на месте". "Да то, что на месте - я знаю, я этих уродов в часть уже привел", - задумчиво сказал зам. "Так вот, они там, на крыше благополучно на.бенились", - продолжил он, - "А этот дебил увидев, что они датые, так же благополучно в УНР доложил! Завтра с утра командиру на больную башку из УНРа лопату говна - х.як! И все... Готовься брателло, завтра комбатовского визгу будет... писец всему!" - сказал замкомроты. "Хотя..." - продолжил он в задумчивости, - "П.здюлей завтра утром получим все..." Какие-либо оправдания выглядели разговорами в пользу бедных, оставалось долго и мучительно ждать впечатляющей развязки.
