– Вот, господин.

Красивая безделушка легла на требовательно протянутую ладонь алия, и глаза у него вспыхнули такой радостью, что я поняла – это именно та вещь, которая была ему нужна.

– А тебе… – Он неожиданно взглянул мне в глаза, и было в его взгляде не только всегдашнее презрение к людям, а и что-то еще. – Тебе не хотелось оставить ее себе?

– С чего бы, господин? – удивилась я. – У меня нет привычки присваивать чужие вещи.

– И тебе не жаль с ней расставаться?

– Ни капли, – пожала я плечами. – Вот тот человек, у которого она обнаружилась, – тому жаль было, привык, должно быть… А мне-то она зачем?

– Просто так. Женщины ведь падки на красивые безделушки, разве не так?

– Мне не пристало украшаться такими вещами, господин. Она разве что герцогине впору, а я всего лишь ключница.

– Отчего же сразу «украшаться»? – В глазах у него отражалась луна, и выглядело это… жутковато. Наверно, так выглядит море в полный штиль. – Просто любоваться, как любуются цветами или звездами… Тоже нет?

– Позвольте откланяться, господин Ирранкэ, – сказала я вместо ответа. Мне не понятны были его вопросы, тем более я высказалась достаточно ясно. – Час поздний, а мне с утра снова нужно приниматься за работу.

– А из-за моего поручения ты не выспишься… – негромко сказал алий. – Я не подумал о том, что люди не могут не спать сутками, как мы. Извини, Марион.

Я удивилась – мысли он умеет читать, что ли? Потом опять удивилась – он назвал меня по имени, а то все «эй, ты»… Они, алии то есть, и господ-то наших не всегда по имени зовут, что уж о прислуге говорить!

– Мне кажется, на тебя можно положиться, – добавил его великолепие. – Ты похожа на Берту. Ты не откажешь мне еще в одной услуге?

– Разумеется, нет, господин Ирранкэ, – ответила я, окончательно переставая что-либо понимать. Какие такие услуги понадобились от меня алию? – Что вам угодно?

– Пока – ничего, – помедлив, произнес он. – Но, возможно, в будущем я обращусь к тебе с просьбой. Обещай, что выполнишь ее.

– Я постараюсь сделать все, что будет в моих силах, господин Ирранкэ, – осторожно ответила я. – Но не стану ничего обещать вам заранее.

Да уж, так вот наобещаешь…

Бабушка не была любительницей сказок, да и некогда ей было мне их рассказывать, однако иногда она выкраивала минутку для какой-нибудь волшебной истории. Я уже плохо помнила, о чем в них говорилось: наверно, о прекрасных принцессах и отважных рыцарях, огнедышащих драконах и прочих дивных существах… Вот об этих дивных существах я и подумала: бабушка всегда особенно упирала на то, как глупо поступает человек, безоглядно доверяя какому-нибудь волшебному созданию, явившемуся из ниоткуда и предложившему помощь почти что даром. Подумаешь, какое-то обещание, которое, может, и вовсе не придется выполнять! А помощь – вот она, бери да пользуйся! Только ничем хорошим этакие сделки не заканчивались: даже если история заканчивалась, как ей и полагается, свадьбой и пиром на весь мир, никак не получалось забыть, что волшебный помощник все еще где-то рядом… И уж он-то никогда не забудет уговора, хоть сто лет прождет, а получит то, что так беспечно пообещал ему герой!

– О чем ты задумалась? – спросил алий, пристально взглянув на меня.

– Об опасности, – ответила я. – Простите, господин, но я повторю: я ничего не стану вам обещать. В конце концов, может выйти так, что, вернувшись сюда, вы уже не застанете меня в живых, как это вышло с бабушкой, и какой тогда будет прок от обещанного? Ну а в ином случае, как я уже сказала, я постараюсь сделать, что сумею.

– Понимаю, – произнес он после паузы. – Вижу, ты и впрямь удалась в Берту, и это хорошо. Ну что ж… В таком случае – до встречи.

– Доброй ночи, господин Ирранкэ, – сказала я и направилась было к лестнице, осторожно придерживаясь рукой за стену, но алий остановил:

– Не торопись.

«Да что тебе еще от меня нужно?» – мысленно вскричала я и вздрогнула, когда он крепко взял меня за локоть и сказал негромко:

– Упадешь, чего доброго. Я забыл, что вы не видите в темноте, а лестница и впрямь, того и гляди, рухнет.

– Не стоит беспокойства, господин, – выговорила я, но он, конечно, слушать меня не стал, и как я оказалась внизу, и по сию пору не могу вспомнить.

– А теперь… – он повернулся ко мне, – закрой глаза.

– Что…

– Закрой.

Я повиновалась и почувствовала невесомое прикосновение – это алий провел кончиками пальцев по моему лбу, векам, едва заметно притронулся к губам.

– Вот теперь можешь идти, – кивнул он, неожиданно теряя ко мне всякий интерес.

Я повиновалась и признаюсь, еле добралась до своей комнаты, так меня клонило в сон! Не проспать бы…

Утром, однако, я встала раньше обычного с таким чувством, будто проспала от заката до восхода, а не бродила полночи невесть где… Неужто алий что-то начаровал? Поговаривали, они это умеют…

Как бы там ни было, больше господин Ирранкэ ко мне не обращался, и я была этому очень рада. Ходили слухи, будто он все-таки утешил баронессу Илену – она достаточно быстро оправилась от недомогания, узнав, что алии задерживаются в наших краях. Впрочем, все ее истории следовало делить на дюжину, по меньшей мере, да и Трикки уверяла, что Ирранкэ красавицу и на порог не пустил. Вернее даже, не он сам, а тот его слуга, который вроде бы с интересом поглядывал на саму Трикки. Ну да она тоже соврет – недорого возьмет!

На наше счастье, их великолепия вскоре распрощались с герцогом и отбыли восвояси. «Скатертью дорога», – подумала я и принялась за обычные свои дела, но сама нет-нет да и вспоминала необыкновенные глаза его великолепия, господина Ирранкэ. Да не я одна, надо думать, а и все придворные дамы…

Полгода прошло с тех пор, и постигла нас тяжелая утрата – скоропостижно скончался старый герцог. Был он не так уж стар и еще ох как боек, а что до свойственных возрасту болезней, так многие и с худшими хворями живут, и подолгу. Да и то: незадолго до смерти его светлость целыми ночами куролесил с новой своей фавориткой, избранной взамен отданной замуж баронессы Илены. Возможно, сказали доктора, это и стало причиной удара: все-таки возраст есть возраст, излишества дали о себе знать…

Наследник не слишком-то расстроился, узнав о смерти отца, а потому злые языки тут же распустили слух, что он сам батюшку и уморил, устав дожидаться, пока тот отбудет в мир иной. Я была уверена, что все это – чистой воды выдумки: каким бы ни был молодой герцог, отца он любил и уж на убийство бы точно не пошел.

Так или иначе, но замок погрузился в траур, а вдовая герцогиня удалилась в свое поместье, захватив с собой Трикки и избранных дам, и вернулась лишь через месяц, на торжества в честь сына.

Алийский князь, разумеется, не соизволил пожаловать лично ни на похороны, ни на празднество, но посол со свитой все же прибыл почтить память усопшего и поздравить нового правителя.

И опять наши дамы принялись изо всех сил утягивать талии, чтобы казаться такими же тонкими и воздушными, как алийки, сильно пудриться и белиться, чтобы обрести интересную бледность, и оголять плечи и грудь сверх всякой меры. Правда, на их великолепий эти уловки вовсе не действовали, и хотя многие дамы по-прежнему, закатывая глаза, шепотом рассказывали друг другу, каковы алии в альковных делах, было это обыкновенным враньем.

Челядь, что прибирается в комнатах и меняет простыни, частенько не замечают, будто мебель, вот только господа забывают, что у слуг есть глаза и уши, да и соображают они очень даже недурно. Ну а мне, повторюсь, по должности положено быть в курсе всяческих слухов и сплетен, что витают в замке, так что и я знала – о любовных приключениях с алиями дамы разве что мечтали. И примером тому баронесса Илена, о которой рассказывала мне Трикки.

Его великолепие господина Ирранкэ я повстречала совершенно случайно. Вернее, не я его повстречала, а он меня разыскал. И не просто разыскал, а… Словом, вернувшись поздно вечером к себе, я застала сиятельного гостя сидящим в моем любимом кресле.