— Я — наместник. Пойдем, проводишь меня до моей усадьбы.

Мунэёри тронул коня, женщина послушно поплелась следом, но, видимо, от усталости ноги не слушались ее, и она быстро отстала.

— Садись сюда!

Мунэёри взял женщину за руки, обнял и посадил в седло.

— Как тебя зовут?

— Тикуса.

Тяжесть ее влажного от росы тела спокойно доверилась рукам Мунэёри.

Вдали из речного тумана показались всадники.

— Господин наместник, наконец-то!

Мунэёри узнал дворцовых слуг, которых отрядили на его поиски.

VI

Тикуса как была в объятиях Мунэёри — так и проследовала в усадьбу, в покои и в тот же вечер — в опочивальню. Следующий день выдался ясный и безветренный, но Мунэёри даже словом не обмолвился об охоте. Он никому не сказал о том, что произошло с ним в тот день и в ту ночь. К счастью, никто и не смел допытываться.

Прошло два дня, наступил третий, а Мунэёри все не выезжал на охоту. Прошло семь дней, минуло десять: казалось, что Мунэёри совсем забыл об охоте. Вопреки былой привычке он с вечера затворялся в опочивальне, вставал поздно и даже днем редко выходил из покоев. Если кто-то самовольно, даже по делам службы, приближался к нему, Мунэёри впадал в ярость и нещадно бранился. Но что удивительно — наместник знал обо всем, что происходило в провинции и в замке. Он знал обо всех тайнах, мошенничествах, промахах, и чиновники частенько попадали впросак и растерянно что-то лепетали. Придирчивый наместник. Неусыпное око. Тикуса жила замкнуто, прячась за спиной наместника, она избегала сторонних взоров и, похоже, старалась не показываться на людях лишний раз. Конечно же, за ней следили, — по крайней мере, во дворце, — однако, несмотря на тайные поиски, никому не удалось дознаться о ее прошлом, просто ухватиться было не за что. Но ее нежный лик, скромное изящество понравились обитателям замка, и все, хоть и с некоторой подозрительностью, смирились с присутствием этой молодой женщины.

За исключением Юмимаро, мнение которого было не в счет, Фудзиути, пожалуй, был единственным, кто не примирился с появлением Тикусы. Не потому ли, что ее прошлое было никому не известно? Фудзиути упорствовал в своих подозрениях, тщетно разнюхивал и в конце концов решил разложить гадательные палочки. Однако палочки будто кто-то перемешал. Густой туман застлал глаза. Фудзиути истолковал это как дурное предзнаменование. Словно одержимый, он еще упорнее выслеживал Тикусу, даже пытался читать по очертаниям полога. Но недоброе таилось скорее в глазах самого Фудзиути.

Во дворце любители охоты сокрушались о том, что благодатные дни осени проходят без толку.

Как-то утром два молодых человека, разговаривая, смотрели в прозрачное высокое небо.

— Неужели в такой прекрасный день птицы и звери так и будут разгуливать на воле?

Похоже, наместнику нет дела до этого.

— Что ж, так и должно быть. Ведь с той ночной охоты наместник вернулся с красивой добычей. Кажется, Она пришлась ему по вкусу.

— А таким, как мы, со своими скучающими стрелами и деться некуда.

— Ты это про какие ж стрелы? Может, они Уцуро-химэ приглянутся? А?

— Нет уж, уволь!

Они в один голос рассмеялись. Эти двое разговаривали в закоулках дворца, и поблизости никого не было, так что никто не должен был слышать их шепот. Тем не менее вскоре обоих позвали к наместнику, и они послушно направились в сад.

К ним вышел Мунэёри с луком в руках.

— Ну, а теперь скажите-ка вслух, о чем вы только что шептались!

Оба побледнели.

— Добыча — это не только дичь. И не обязательно отправляться на охоту, чтобы найти мишень для лука.

Молодые люди, павши ниц, просили наместника о пощаде. Мунэёри хладнокровно вонзил стрелы в распростертые у его ног спины и стал топтать их, потом намотал их волосы на конец лука.

— Запомнили? Никогда не забывайте!

Похоже, он внушал это самому себе.

В это время из галереи раздался голос:

— Ай да молодец!

Там стоял Юмимаро.

— Ну, наконец-то наместник понял предназначение лука и стрел. Лук создан, чтобы убивать живое. И живое — это не только какие-то там птицы и звери, это люди, живущие в этом мире. Коли познал убийство — обязательно должен убивать. Убивать все больше и больше. Твои руки не пресытятся этим делом. Ты не будешь знать усталости. Запомнил?

Юмимаро уже повернулся спиной и, волоча ногу, уходил в глубь галереи, когда Мунэёри, сверкая глазами, злобно вперился ему в спину. Человек, который превосходит его в скорости и дальности стрельбы, уходит без всякого почтения, уходит туда, где стрела его не настигнет. Это была спина дерзкого врага. Именно его надо поразить и взять над ним верх. Мунэёри снова вскинул лук и крикнул:

— Эй, дядя! Я понял твои наставленья!

Лук зазвенел, пустив две стрелы. Слившись воедино, они в мгновение ока должны были пронзить удаляющуюся спину. Но Юмимаро вдруг подскочил на одной ноге и на лету поймал стрелы.

— Дурень!

Придерживаясь за столб, Юмимаро оглянулся, держа в руках стрелы.

— Секрет стрельбы двумя стрелами изобрел я. Поскольку ты подавал кое-какие надежды, я открыл тебе его. Так неужели тебе неведомо, что стрела направляющая и разящая, соединясь воедино, бьют без промаха? Как же ты посмел стрелять в меня способом, которому я тебя обучил. Скверная это забава!

Юмимаро с хрустом переломил стрелы и швырнул их наземь. Спина его скрылась из виду.

Мунэёри закусил губу. У ног его струилась кровь, вытекшая из двух мертвецов. Вдруг он почувствовал, что поблизости стоит кто-то. Он поднял глаза. Пригнувшись, Фудзиути наблюдал за ним из-за деревьев. Когда он сюда прокрался?

— Фудзиути!

— Да, ваша милость!

— Посади здесь, где пролилась кровь, пурпурные астры.

— Вы изволите говорить…

— Пурпурные астры. Это цветы памяти, они не дают ничего забыть.

С этими словами Мунэёри было пошел прочь. Фудзиути нерешительно окликнул его:

— Господин наместник…

Но когда Мунэёри повернулся к нему, тот отвел глаза, словно бы раскаиваясь, и пробормотал что-то невнятное. Затем, наконец, не вытерпев, он решительно сказал:

— В ту ночь господин наместник все же побывал на скалистой горе.

Для такого осторожного человека, как Фудзиути, это прозвучало слишком взволнованно. Мунэёри неотрывно смотрел ему в глаза.

— Ты это понял, подглядев сегодняшнее убийство? Ну и что из того, если я побывал там? Никто тебя за язык не тянул. А вот себя ты этими словами выдал — мне теперь ясно, откуда ты родом. Случается ведь, что человек с другой, нечистой кровью нарушает законы своей земли, ему по душе чужие обычаи и он с чьей-нибудь помощью втирается в доверие.

Фудзиути молчал. В глазах его была ненависть.

— Злобный пес! — вырвалось невольно у Мунэёри. И, более не оглядываясь, он быстрыми шагами вошел в покои. Там, в затененном углу, ждала его Тикуса.

— А ведь раньше вы не изволили так поступать… — проговорила она.

В словах ее был явный упрек, но ее ласковая приветливость таила в себе нечто, толкавшее на еще более страшные преступления. Между тем взгляд Тикусы был по-прежнему ясен и чист, и о чем она думала в это время, Мунэёри не знал.

— Эти двое — пустяки, безделица! А сколько еще будет! Нужно много крови, чтобы утолить жажду моих стрел. Много больше, чем ты думаешь.

Мунэёри поднял Тикусу на руки и усадил к себе на колени.

— Какая же ты умница! В целом свете нет такого всезнающего и проницательного человека. Нет в провинции уголка, который укрылся бы от твоих глаз и ушей. Все равно как нет жертвы, которая избежала бы моей стрелы. Благодаря тебе я, не сходя с места, проникаю в большие и малые тайны. У нас не будет недостатка в добыче. Едва ты скажешь, что есть люди, которых нужно покарать смертью, судьба их предопределена — моя стрела в спину. А если таких не будет — сгодится любой, кто подвернется под руку. Зоркости твоих глаз и чуткости ушей будет равна мощь моих рук. Нет — руки должны простираться даже дальше твоего взора и слуха.