Они смотрели на меня, и у них в глазах был страх. Как будто сама смерть прошла рядом.
Мой двор... Все такой же тесный и грязный. Пекарня, откуда в дом стаями бежали мыши, тараканы и муравьи. Я стоял у закрытой двери подъезда, смотрел на свои окна, крайние на последнем этаже. Я шел по своим следам, чтобы попрощаться с самим собой.
Я снова стал пятнадцатилетним подростком, который после школы выходит погулять с собакой, роскошной гладкошерстной таксой по имени Цезарь. Это в миру, а по документам он был Цир фон Авора, аристократ с манерами мальчиша-плохиша. У подъезда обычно ставили серебристое "Вольво", и Цезарь первым делом задирал лапу на его правое заднее колесо. Мы шли по Юнгманновой к Карлову намнести, и Цезарь блестел на солнце, как надраенный ваксой сапог. Он бежал, перебирая короткими кривыми лапами, высунув язык, и оборачивался изредка: ну как, ты еще не отстал?
Он умер, когда мне было двадцать, еще не очень старым. Умер от рака. У него отнялись задние лапы, он ходил под себя и без конца кричал. Он не мог даже выйти мне навстречу - мог только волочить неподвижную заднюю часть, перебирая передними лапами, скользя по линолеуму, падая, оставляя за собой длинный мокрый след. Мы никак не могли решиться усыпить его, хотя и знали, что Цезарь мучается. Надеялись вылечить..."
* * *
1 января 2000 года
- Мишка, как там угли, прогорели? - крикнул из кухни Макс. Похоже, в процессе маринования мяса вином он успел основательно, до стеклянного глаза, намариноваться сам. - Ужас как жрать хочется.
- Не совсем. Слишком много дров.
- Так ведь еще и протопить надо было. Слушайте, братцы, боюсь, нам сегодня придется спать в шубах. Холод страшенный. А снег все валит. Может, позвонить еще разок в полицию, спросить, когда по прогнозам нас спасут.
- Не получится, - возразила Оксана, которая понуро сидела у самого камина, накинув, тем не менее, на плечи куртку Вадима. Вадиму показалось, что ее бьет дрожь. - Я уже думала об этом. Батарейка у телефона села, а зарядить, сам понимаешь, нечем. А холод действительно собачий. Слушайте, может, нам стоит спать сегодня здесь? Разложим диван, кресла сдвинем, на пол - шкуру, матрасы накидаем. Дежурить будем по очереди, чтобы камин не погас. У нас так вообще колотун в комнате, напротив-то окно открыто.
- Нет уж, - возразил Макс. - Вы как хотите, а я вповалку спать не люблю. К тому же два индейца под одним одеялом никогда не замерзнут. Правда, Лорик? Кстати, а где Лорка? - огляделся он по сторонам.
В холле и раньше было довольно мрачно, а часа в четыре стало совсем темно. Фонари и свечки, запас которых сильно поредел, решили пока не зажигать, сумерничали около камина, который давал немного света.
- Наверно, пошла наверх, - откликнулась Лида. - Я думала, она на кухне, но когда пришла туда мясо достать, ее там не было.
- Наширялась и дрыхнет, - буркнул невидимый в темноте Миша. - Не трогайте ее. Будет шашлык готов, тогда и позовем. А то придет и опять начнет идиотничать.
- Ты, Мишаня, язык попридержи, - обиделся за подругу Макс. Он считал, что говорить в ее адрес все, что вздумается, - исключительно его прерогатива.
Сидели молча и смотрели, как Макс нанизывает на шампуры сочные куски мяса, как переворачивает их, как поливает из бутылки прорвавшиеся вдруг языки пламени. Разговаривать никому не хотелось. Наверно, потому, что каждый думал: наверху лежит убитый, а один из них - убийца. Только один, но ведь убийцей этим мог стать каждый. Потому что Генка заставил их всех слишком близко подойти к черте, за которой человеческая жизнь теряет ценность. За которой собственное благополучие и благополучие близкого человека становятся неизмеримо более ценными.
- Если хорошенько подумать, то мы все в какой-то степени убийцы, - лишенным интонаций голосом сказал Вадим.
- Совсем охренел? - взвизгнула Лида.
- Он прав, - вздохнул Макс. - Просто кто-то успел, а остальные опоздали. И я не знаю, жалею ли я о том, что опоздал, или нет. Хотя, скорее, больше радуюсь, что это сделал кто-то другой, а не я. Впрочем, надо думать, это тоже не слишком достойное чувство. Ну вот, первая порция готова, - он начал вилкой стаскивать мясо с шампуров в большую миску. - Жаль только зелени нет и соуса острого. Самый классный соус для шашлыка - это в Сочи. Называется томатный соус по-грузински. Зовите Лорку, а я остальное мясо посажу.
Карабкаться в темноте на второй этаж никому не хотелось.
- Лора! - крикнул Миша. - Иди есть шашлык.
- Лорка! - поддержал его Макс. - Мы хотим жрать! Иди быстрей!
Вадим вдруг поежился, словно по комнате пробежал порыв ветра. Ему показалось, что все это уже было, совсем недавно.
Лора не отзывалась. Только ветер по-прежнему выл и гудел, то стихая, то снова принимаясь за свое.
- Может, ей плохо? - неуверенно предположила Оксана. - Давайте я поднимусь?
- Ладно, я сам, - Макс пристроил над углями последние шампуры и вытер розовым полотенцем руки. - Следите за мясом.
Он взял со стола фонарь, зажег его и пошел наверх. Какое-то время стояла тишина, потом они услышали быстрый топот: Макс вприпрыжку бежал вниз по лестнице.
- Скорее! Лорка! - выкрикнул он и снова побежал наверх.
На какую-то долю секунды все застыли на местах, но потом дружно сорвались с мест и бросились наверх.
Лора лежала на постели и казалась спящей. Только спала она как-то слишком уж тихо.
- Она... она не дышит! - хриплым шепотом крикнул Макс. - И пульса нет.
- Черт! - Оксана бросилась к Лоре, поднесла к ее лицу фонарь и приподняла веко. - Макс, помоги мне! Давай, рот в рот, на счет шесть. Только нос ей зажимай, когда вдыхаешь.
Она села на Лору верхом и начала двумя руками с силой надавливать ей на грудь, считая до шести. Макс вдувал Лоре в рот воздух. Через пару минут Оксана скинула куртку, еще через пять у нее на лбу выступил пот. Вадим стоял рядом и держал фонарь. Миша с Лидой топтались у двери. Лида попыталась было зарыдать, но Миша так тряхнул ее за плечи, что она, жалобно пискнув, замолчала и только иногда тихонько похныкивала.
- Ксан, хватит, - тихо сказал Вадим. - Уже пятнадцать минут прошло.
- Еще немного! - взмолился Макс.
Еще через пять минут Оксана покачала головой, вытерла с лица пот и слезла с Лоры. Макс уткнулся лицом в Лорино плечо и замер.
- Ребята, уведите его, - вполголоса сказала Оксана.
- Не надо. Я хочу... с ней.
Оксана покачала головой и подошла к тумбочке.
- Дай-ка, - сказала она Вадиму и, взяв у него фонарь, начала разглядывать то, что лежало на вышитой салфеточке.
- Макс, ты знаешь, сколько она колола? Одну, две? Какой концентрации?
- По одной ампуле. Два раза в день. Иногда три. А какой концентрации, не знаю.
- Здесь две пустые ампулы. Странно, - нахмурилась она. - Вадик, смотри. У этой кое-как носик сломан, наверно, торопилась, даже порезалась - вон кровь, - Оксана приподняла правую руку Лоры и показала ему порез на ее указательном пальце. - И на ампуле отпечаток пальца кровью. А у этой, - она показала на вторую, не дотрагиваясь до нее, - аккуратно отпилен. И крови нет.
- Может, она сделала один укол в спешке, а потом уже спокойно решила добавить? - предположил Миша. - Допустим, не взяло, может, действительно другая концентрация. Коробка-то новая, мы же не знаем, что ей Генка раньше давал.
