- Нет. Просто... Уж слишком она нервничала.

Вадиму так совсем не показалось. Наоборот, жена была странно, даже неестественно спокойна. Но возражать он не стал, ожидая продолжения. Впрочем, больше Мише сказать было нечего.

- А ты... подозреваешь кого-нибудь? Конкретно? - спросил он.

- Не знаю. Только что Лорка сначала пыталась доказать мне, что это никакое не убийство, а несчастный случай. А потом покатила бочку на Лиду, - последнее он сказал с легкой мстительной ноткой.

- И что? - испугался Миша.

- Да ничего. Пришел ты, и она убежала.

- Вернее, уковыляла. Так что она сказала?

- Я говорю тебе, ничего сказать не успела.

- Ты все-таки не ответил, - настаивал Миша, - ты тоже подозреваешь Лиду?

- Тогда уж Лору.

- Почему?

- Да потому же. Слишком уж нервничает. К тому же наркоша. И пьяная была в хлам.

- Послушай, Вадик, ты должен это знать. - Миша откинулся на спинку кресла и закусил костяшку большого пальца. - Если металлический предмет упал в снег, на нем останутся отпечатки пальцев?

- Ты про слона? Трудно сказать. Тут от многого зависит. Плотность снега, влажность, температура, время нахождения в снегу. Обычно кожное сало замерзает, а вот когда предмет из снега достают, оно оттаивает и отпечатки деформируются. Скорее всего, идентифицировать их будет сложно. Да и что толку? Слона все лапали. Постой-ка! Лора сказала, что Лида соврала. Ну, что она не видела слона и даже не была в Генкиной комнате. Я теперь точно вспомнил. Была. Лорка права. Мы все как раз вышли, а Лида зашла. Еще сказала, что должна же она взглянуть на реликвию. Почему тогда сказала, что не была там?

- Не знаю, - отрезал Миша и встал. - Пойду спать. Утро вечера мудренее.

- Давно уже утро, - возразил Вадим, тоже поднимаясь. - Половина шестого.

- Ну уж нет. Для меня утро, это когда я проснусь. Хоть в два часа дня. Так что, как там это по-чешски?

- Dobrou noc?6

- Сделаем вид, что доброу.

* * *

25 декабря 1999 года

Утро было хоть и не солнечным, но каким-то... светлым. Этот район, наверно, и так спокойный, был погружен в особую - праздничную, торжественную тишину. Ночью выпал небольшой снег, припорошив зеленую шапку падуба у ограды. Еловые ветки на клумбах тоже поседели. Какое же Рождество без снега!

Вадим сидел в верхней гостиной один. Все еще спали. Окно-фонарь большого эркера выходило в сад, и он видел, как по тонкому крахмальному снежку важно расхаживает огромная серая ворона, похожая на члена политбюро. Где-то, совсем рядом, было спокойствие и умиротворение. А еще - волнение от встречи с мечтой и охотничий азарт. Совсем рядом, только протяни руку, открой дверь, выйди на улицу. Но... Давило ощущение какой-то стыдной неловкости. И, наверное, предчувствие близкой беды. Вот оно, то самое добро, которое без худа - чудо.

- Не спишь?

Вадим вздрогнул и обернулся.

В дверях стоял Генка. Яркий свет из окна падал на его лицо, безжалостно подчеркивая бледность и худобу, поседевшие виски. Казалось, он не спал и не ел несколько суток. И вдруг, как по волшебству, его вчерашнее нагло-насмешливое выражение, прикрытое нарочитым дружелюбием, исчезло, уступив место растерянности, боли и запредельной усталости.

Вадим судорожно сглотнул слюну.

Жалость. Непрошеная и почти запретная. Он не мог позволить себе жалеть Генку. Потому что Генка - предатель. Что бы там ни говорил, как бы просил прощения. Он не мог простить его. Но жалость не уходила, заставляя злиться - на него и на себя.

- Послушай, ты не болен? - словно против воли спросил Вадим. - Что-то неважно выглядишь.

Генка усмехнулся, все стало на свои места. Жалость ушла, и Вадим вздохнул с облегчением.

- Нет, не болен. Все просто фанс, - отрезал Генка. - Был не слишком удачный период. И бизнес, и личное. Но теперь - порядок. Вот только с вами зависло. Ладно, устаканится. Как думаешь?

Вадим неопределенно пожал плечами. Он крупно сомневался, что в их отношениях может хоть что-то "устаканиться". Как бы хуже не стало. Они и так уже еле терпят, а не прошло еще и суток из пятнадцати. Просто ирония - пятнадцать суток! Вот только за какие такие грехи? Или есть за что?..

- Хотелось бы город посмотреть, - дипломатично ушел от ответа Вадим.

- Так цо? Сейчас все встанут, позавтракаем и вперед. Где вы еще найдете такого гида?

Вадим, который заочно знал Прагу, как собственную квартиру, вполне мог обойтись без поводыря, но снова промолчал. Генка хотел что-то добавить, но тут из коридорчика послышались шаги.

Отодвинув Генку в сторону, в гостиную вошла одетая в красный спортивный костюм Лора, тоже бледная, но сильно нарумяненная, совсем как клоун. Глаза с расширенными зрачками блестели, от нее шла волна какой-то мрачной энергии - видимо, только что укололась. Обойдя Генку, она обернулась и посмотрела на него в упор, буркнула что-то, поджала губы и плюхнулась в жалобно скрипнувшее кресло-качалку.

- Как насчет завтрака? - нахально поинтересовалась она, вытаскивая из кармана штанов сигареты.

- Есть целый карп, - с подобострастным поклоном официанта ответил Генка.

Лора вспыхнула и уже открыла рот, чтобы ответить, но Генка вышел из комнаты.

- Гнида, - процедила она сквозь зубы. - Кстати, ты понял, что он на игле?

- Ты думаешь? - засомневался Вадим, хотя внутренне, наверно, уже и сам сделал такое предположение.

- Не думаю, а знаю. Ну, может, не колется, может, жрет или нюхает, но то, что потребляет, - будь уверен. Но мне все-таки кажется, что колется. Я даже знаю чем.

- И чем же?

- Промедолом.

- С чего ты взяла? - вытаращил глаза Вадим. - Промедол - это же обезболивающее.

- Это наркотик, Вадик, - со снисходительной ноткой просветила его Лора. - А уже потом обезболивающее. Все дело в дозе. Я же не могла взять с собой ампулы. Вот Генка мне и подсобил. Промедолом. "Ты что, - говорю, - мне же морфин нужен". А он: "Морфина нет. Бери промедол или соси лапу". Я укололась - ничего. Ломку сняло, но кайфа почти нет. Ладно, как говорится, на бесптичье и жопа - соловей.

- Но если ты говоришь, кайфа нет, зачем ему им колоться?

- Это у меня нет, потому что не мое. А у него, наверно, очень даже есть. Иначе зачем ему запас такой? Специально для меня затарился? Это уж чересчур, не находишь?

- Если ты права, то это многое объясняет, - задумчиво сказал Вадим.

- Но не оправдывает. Наоборот. Слышь, мне после дозы всегда жрать хочется. Может, будем уже народ будить? Ты иди Ксюху пни, а я Макса растолкаю и Одинцовым в стену постучу. Они, правда, вчера часов до трех бубнили, кажется, отношения выясняли. Вот уж стоило сюда для этого ехать. Или Михрютка Лидуню к Генчику приревновал?

- Значится так. Маршрут такой, - сказал Генка, когда они вышли за ворота. - Сначала Пражский Град, потом по Замецким Сходам спустимся на Малу Страну, Карлов мост, Старе Мнесто. Где-нибудь перекусим, сядем на метро и вернемся. А вечером сходим куда-нибудь посидеть. Устраивает?

- Вполне, - вяло откликнулся Макс, натягивая на уши черную шапочку. - А почему не на машине?

- Еще чего! Здесь надо пешком ходить. На машине потом. Вроде обзорной экскурсии.

- Разве нам туда? - удивился Вадим, когда Генка повел их какими-то переулками в сторону, противоположную той, где, по его представлениям, находился Пражский Град.

- Нет. Просто сначала я вам покажу свою школу. Я там черт знает сколько лет не был.

- Тогда, может, не надо? - осторожно попыталась возразить Оксана, предчувствуя бесконечный поток ностальгических излияний. - Сходишь без нас. Ведь это твои личные воспоминания.