И тогда она ушла – не просто так, незаметно исчезнув из моей жизни. Нет, она долго грызла мою душу обвинениями в предательстве, в трусости, в нежелании жить собственной жизнью, в малокровии (как пророчески и как иронично – нота бене!), она долго сопротивлялась моему заблаговременному умиранию, но во всей этой борьбе чувствовалась какая-то натуга, словно мы обе знали, что дело ее проиграно и нет смысла идти в атаку, когда противник покинул окопы. Меня в нашей дружбе уже давно не было, и однажды я с облегчением обнаружила, что и ее там тоже больше нет. Не скрою, на минуту-другую мне стало грустно, как бывает грустно генералу, положившему на поле боя тысячи вражеских солдат, но ведь в этом и был смысл сражения, не правда ли, подумала я. А потом мне стало необыкновенно спокойно – никто больше не терзал меня горячей до боли любовью-дружбой, никто не тянул меня в лучшую жизнь, не навязывал мне высоких и труднодостижимых целей и не заставлял меня в конечном счету ощущать себя полным ничтожеством. Я вздохнула и забыла ее, как страшный и беспокойный сон, на много лет, пока не оказалась здесь, в Терминале. В этом богом и дьяволом избранном месте все поступки приобретают одно очень странное свойство – грехи выглядят еще чернее, чем в жизни, а добро имеет ту беспощадную белизну, которую уже невозможно ни с чем спутать. Поэтому только в Терминале я поняла, что разрушила одно из величайших и хрупких чудес в жизни – искреннюю, не замутненную плотским желанием, хрупкую, словно свинцовый хрусталь, женскую дружбу – одну на миллион в своей и ее жизни. Не то чтобы я теперь жалела об этом – мне ведь не было в ней сейчас абсолютно никакого толку, нет, я просто впервые задумалась о том, что чувствовала она, когда я инстинктивно загоняла ее туда, откуда не было возврата, когда ее любовь ко мне – а она не умела в своей жизни ничего другого, кроме как любить, и делала это со всеми, в ком видела близких людей, – сыпалась сквозь пальцы, словно мелкий и чистый кварцевый песок в часах. Я вдруг ясно ощутила, как она носила в себе боль потери, как будто в ее чреве заживо умирал младенец. Она просто не хотела умирать вместе со мной, думаю я теперь, но чтобы этого не произошло, ей пришлось уйти – отрезать мертвое, начинающее гнить тело.

Она, правда, сделала еще одну попытку, когда увидела меня по телевизору, во всяком случае, так это выглядело со слов мужа. Она позвонила на следующий день и пыталась организовать нашу встречу вне камер, но это было невозможно, нам строжайше запрещено так близко подпускать к себе живой внешний мир. Она писала мне письма и передавала их через операторов, но я рвала их в туалете. Мне было безумно стыдно, но я не могла позволить себе расчувствоваться до такой степени, чтобы всерьез начать думать и ощущать чужую боль как свою.

Здесь у меня была только одна боль – моя, и только она могла стоить так дорого. Я снова вычеркнула чужую боль, вернее, отложила ее до того момента, когда мне действительно будет на все наплевать – цель моя будет уже достигнута, и я снова смогу стать человеком, пусть и не надолго – до самой смерти.

Сегодня наконец-то случилось то, что должно было произойти. То, чего с затаенным чувством превосходства над нами, больными и гнилыми, но в то же время известными всему миру и потому весьма дорогими в бытовом смысле, ждали те, кто оценивал нас в рейтингах и ради кого, как они думали, мы и пришли в Терминал. Черта с два мы делали это ради них, думал каждый из нас, вгрызаясь в полотно Терминала всеми волосками и ресничками своих простейших, словно инфузория, тел. Мы сделали это только для того, чтобы не умереть, а если и умереть, то хотя бы не сдохнуть, как выразился один раз Николай. Правда, во время трансляции этот момент приглушили, потому что считается, что чем меньше мы говорим о смерти, тем лучше – тем более неопределенно и интригующе выглядит наш сериал, тем менее циничен замысел ангелов смерти в глазах тех, кто против Терминала. Ведь уже составилась целая партия, желающая запретить Терминал и предоставить нам настоящую врачебную помощь, а не экспериментальное обнажение перед телекамерами. По сценарию, мы пришли выжить, а не умереть, хотя изначально все ставки сделаны на то, что выживет лишь один из нас. Я иногда думаю: неужели все эти безумные усилия нужны лишь для того, чтобы потратить на избавление от неизбежного то, что может пригодиться в жизни – нормальной, не отягощенной сомнениями и опасениями жизни, не испорченной постоянной мыслью о неизбежных страданиях и смерти. Нет, голубушка, говорю я сама себе, мы рождены не для жизни, мы рождены для смерти, и здесь нас держат исключительно потому, что мы явно умеем это делать красиво и непринужденно – как будто всю жизнь только к этому и готовились.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.