Итак, вначале Платон получает ряд чисел 1, 2, 3, 4, 9, 8, 27. Затем говорится об арифметической и гармонической пропорциях: a - b1= b1 - c и a : c = (a - b2) : (b2 - c), где a - меньший член, c - больший член, b1 и b2 - средние члены. В теории музыки эти пропорции используются для построения октавного музыкального звукоряда, который получил название пифагорова. С помощью арифметической и гармонической пропорций в диапазоне октавы (1-2) можно получить соответственно интервалы квинту 3/2 и кварту 4/3. Отношение между квинтой и квартой составляет целый тон 9/8. Если кварту заполнить двумя тонами, то останется еще интервал 256/243. Все эти дроби мы встречаем и у Платона. В целом пифагоров строй выглядит следующим образом: Тут все просто и ясно. Но у Платона помимо чисел 1 и 2, образующих октаву, приводится еще пять: 3, 4, 9, 8, 27. Что бы это значило? Все исследователи к этому вопросу подходили более или менее однотипно. В качестве примера можно привести реконструкцию А. Ф. Лосева (27, с. 272). Он разделяет весь набор указанных чисел на два ряда: 1-2-4-8 и 1-3-9-27, понимая их как состоящие из "двойных" и "тройных промежутков", о которых говорится у Платона. Затем А. Ф. Лосев находит между каждыми двумя соседними числами по два средних и заполняет все получившиеся интервалы интервалами 9/8 до остатка 256/243. Формально тут все правильно. Но в результате получается очень громоздкая конструкция, не имеющая, пожалуй, никакого отношения к реальному положению дел. По этой причине она здесь и не приводится. Звукоряд, составленный А. Ф. Лосевым посредством всех проделанных им операций, охватывает диапазон в четыре октавы с большой секстой (1-27). Но такой огромный диапазон никогда не использовался в теории древних греков. Как уже говорилось, "совершенная неизменная система" имела диапазон в две октавы. И это максимум, что древние греки могли себе позволить. Меньший диапазон - пожалуйста. Например, малая "совершенная неизменная система" имела диапазон октавы с квартой (иначе, чистой ундецимы).
Видимо, к проблеме музыкальной структуры платоновской космической души следует подходить иным способом. Во-первых, примем во внимание, что Платон мыслил космическую душу в качестве объемного образования. Во-вторых, представим рассматриваемый ряд чисел в виде трех групп: 1-2-3, 12-22-32 и 13-23-33. Первая группа будет соответствовать подразделению линии на пропорции музыкального звукоряда диапазоном в октаву с квинтой (иначе, в чистую дуодециму); вторая - аналогичному подразделению плоскости; третья объема. Таким образом, объемная космическая душа подразделяется на октаву с квинтой по всем трем координатам.
Звукоряд диапазоном в октаву с квинтой не составит особого труда разбить пифагорово-платоновским методом на более мелкие интервалы. Можно предположить, что "двойными" и "тройными промежутками" Платон называет соответственно октаву (1-2) и квинту второй октавы (2-3). О разбиении октавы на пифагоров строй уже говорилось выше. Дробление квинты второй октавы может быть получено за счет транспонирования всех интервалов, входящих в квинту первой октавы. Вот, собственно, и все.
В реконструкции гюрджиевской системы был получен звукоряд в две октавы. У Платона мы обнаруживаем всего лишь октаву с квинтой. Можно было бы добавить к числам 1, 2 и 3 еще число 4, и тогда тоже получился бы звукоряд в две октавы. К слову сказать, совокупность этих чисел составляет тетрактиду, которую пифагорейцы рассматривали в качестве символа двухоктавного звукоряда. Но в платоновской модели космоса этот двухоктавный звукоряд мог бы иметь отношение только к одному из измерений объемной космической души. Другие же остались бы прежними. Поэтому отбросим эту идею и посмотрим, что делает дальше платоновский бог-демиург с объемной душой, получившей гармоническую структуру:
"Затем, рассекши весь образовавшийся состав по длине на две части, он сложил обе части крест-накрест наподобие буквы X и согнул каждую из них в круг, заставив концы сойтись в точке, противоположной точке их пересечения. После этого он принудил их единообразно и в одном и том же месте двигаться по кругу, причем сделал один из кругов внешним, а другой - внутренним. Внешнее вращение он нарек природой тождественного, а внутреннее - природой иного" ("Тимей" 36b, c).
На этом бог-демиург, разумеется, не остановился. В результате всех его манипуляций космическая душа обрела сферическую поверхность, простираясь до центра сферы и имея определенную динамическую структуру.
Сферическая форма космоса выбирается Платоном исходя из его астрономических представлений, подкрепленных убеждением, что сфера (шар) является наиболее совершенной из форм. Он был приверженцем геоцентрической картины мира, которую с теми или иными вариациями разделяли многие его современники. Согласно этой картине, мир подразделяется на поднебесную область и на "небо извне" ("Тимей" 36e), что соответствует внутренней и внешней частям космической души. "Небо извне" представляет собой сферу неподвижных звезд, вращающуюся по небесному экватору с востока на запад. Поднебесный мир подразделяется на семь сфер, по которым по эклиптике вокруг шарообразной Земли вращаются с запада на восток Луна, Солнце и пять известных в древности планет (Венера, Меркурий, Марс, Юпитер и Сатурн).
Радиус большей сферы космоса, судя по приводимым Платоном "выкладкам", определяется все той же октавой с квинтой. Семь поднебесных сфер, на которых находятся подвижные светила, можно соотнести с семью ступенями октавы. Тогда на область неподвижных звезд выпадут интервалы, входящие в квинту второй октавы. Анализируя дальше все эти закономерности, можно реконструировать астрономические представления Платона. Но в данном случае не они важны, а то, как Платон видел структурные отношения тех аспектов космоса, которые, по его замыслу, должны были быть спроецированными в человека и которые на самом деле являются обратной проекцией предполагаемых им свойств человека на целый космос.
Платоновский космос, как уже говорилось, состоит из ума, души, тела и материи. Все это у Платона мыслится пространственно. Внешнюю часть души он сопрягает с умом, пребывающим в "вечной тождественности", внутреннюю - с телом, пребывающим в "становлении". Это области соответственно "бытия и страдательного состояния" ("Тимей" 37b). О материи - отдельный разговор.
В каком отношении творец космоса находится с космическим умом, да и вообще с космосом в целом? Тут у Платона некоторая неясность. Порой, например, он пишет, что космос "был создан умом-демиургом", а порой - что творец "устроил ум в душе, а душу в теле и таким образом построил Вселенную" ("Тимей" 47e, 30b). Творение у Платона в некоем роде подобно творцу, и трудно разобраться, где копия, а где оригинал. Можно даже полагать, что существует два благих бога. "Замысел вечносущего бога относительно бога, которому только предстояло быть" ("Тимей" 34b), требовал, чтобы копия была почти такой же совершенной, как и оригинал. Но "ни одно творение, лишенное ума, не может быть прекраснее такого, которое наделено умом" ("Тимей" 30b). Любой ум по сути своей обладает космотворческими потенциями. Поэтому бог, чтобы не создавать себе конкурентов, наделяет космос самим собой в качестве ума.
Плотин полагал иначе. По его мнению, Платон пишет о боге как об отце космического ума, которому затем придается роль демиурга. Именно этот бог есть "высочайшее благо". От "блага рождается ум, а от ума душа" ("Эннеады" V1, 8). Короче говоря, Плотин усмотрел у Платона то, чего у него нет и что, по сути, разрабатывалось им самим, то есть идею эманации из сверхсущего божественного единого сущих ума и души. Но ни о какой эманации в картине мира, представленной Платоном в "Тимее", в действительности говорить не приходится. Платоновский бог - это модификация космического ума Анаксагора, которого тот мыслил высшим началом мира. Платона не устраивало в анаксагоровской концепции прежде всего то, что "ум у него остается без всякого применения" ("Федон" 98b). Вот он и придает ему роль божественного демиурга.
