Васильки поникли, с трепетом ожидая своей участи. Железное чудище двинулось на них, скрипя шарнирами манипуляторов.
- Остановись! - закричал Вася и встал между васильками и железным чудищем. - Не позволю!
Чудище оторопело уставилось на Васю всеми объективами и фотоэлементами.
- Ты кто такой? - спросило чудище и попятилось.
- Не смейте трогать васильки! - сказал Вася, наступая на него.
- Ты, наверное, потому заступаешься за цветы, что имя их похоже на твое? - проканючил механизм, опуская манипуляторы.
- Я заступился бы за них в любом случае, - сказал Вася.
Но тут железное чудище, видимо, сообразило, что перед ним всего-навсего мальчик.
- Кстати, а что ты делаешь на моем поле? - Машина перестала пятиться. Она уже забыла про васильки. Теперь ее интересовал Вася. - Ты, наверное, забрался сюда, чтобы наворовать электроогурцов и электропомидоров? А может быть, тебе нужна электробрюква или электротыква? Ну что же ты молчишь? Отвечай!
- У меня и в мыслях не было, - обиделся Вася. - Как вы можете так говорить, не зная человека?
- Знаем мы вас, - сказала машина. - В прошлое лето я задремала чуть-чуть, а у меня коробку скоростей сперли. Кинулась к телефонной трубке - и ее обрезали. Я теперь трубку на цепь приковываю.
Вася заметил на боку у странной машины висящую на колодезной цепи телефонную трубку.
- Я ищу авто-мото, - сказал он. - Мне говорили, что только с его помощью я сумею выбраться отсюда.
- Я и есть авто-мото. Но мне казалось, встреча с тобой произойдет не здесь, а возле источника. Странно, почему мы там не встретились?
- Фотографическая птица велела мне возле источника трижды прочитать вслух стихотворение "Мужичок с ноготок", а я, кроме первой строчки не мог ничего вспомнить, - сказал Вася.
- Вечно эта птица что-нибудь придумает, - проворчала машина. - Вечно она усложнит. Фотоискусство, видите ли... Мы с тобой проще сделаем. Произнеси трижды вслух формулу квадрата суммы и разности двух чисел, и я повезу тебя куда угодно.
Вася Морковкин набрал полную грудь воздуха:
- (a+-b)^2=b^2+-2ab+b^2, - трижды - да, да, прямо вот так, в рамочке (уж и не знаю, как это удалось ему, наверное, в силу упоминавшихся уже незаурядных физико-математических способностей), - произнес Вася Морковкин.
- Вот это другой коленкор. Ну теперь полезай в кабину. Да поживей! Машина нетерпеливо скрипнула рессорами.
Вася залез в кабину и захлопнул дверцу.
...Помнится, легковая автомашина в переулке поздним вечером. Дверца распахнута. Внутри - свет. Включен радиоприемник. Слышна музыка.
Свет из кабины падает на траву, отчего зелень делается изумрудно-таинственной.
Пусты улицы, спит город. Лишь вспыхивает тревожно оранжевый глаз светофора на перекрестке да синяя мигалка милицейского патруля уносится в ночную темень.
Спит город, и только автомашина в переулке с ее уютом, благородно пахнущим бензином, электричеством, синтетической обшивкой пружинящих сидений, с ее радиоэлектроникой, мягким светом на шкалах приборов, с элегантностью ее очертаний, с красными перьями на хвостовых плавниках, какой-то странный, волнующий и вызывающий грусть мимолетный мир красивых, изящных вещей, легкой музыки, голубоглазых красавиц с рассыпанными по плечам соломенными волосами и мерцающими в мочках ушей дорогими серьгами, мир накрахмаленных мужских сорочек, черных строгих костюмов с обязательно выглядывающим кончиком носового платка из нагрудного кармана, мир здоровых белозубых улыбок, завернутых в хрустящий целлофан гладиолусов, диковинка, в которую не верил, а оказалось, что она есть...
Авто-мото рвануло со страшной скоростью. Васю вдавило в кресло, радужные круги побежали у него перед глазами. Стрелку спидометра зашкалило.
Когда перегрузки кончились, Вася с трудом пришел в себя и увидел вспыхнувшее с запозданием световое табло: "Курить воспрещается! Пристегните ремни!"
- Раньше надо было предупреждать, - сказал Вася. - Теперь скорость набрана и ремень пристегивать незачем.
Машина мчалась со страшным гудением, время от времени Васе закладывало уши, и он долго крутил в них пальцами.
За окнами ничего примечательного не было. Вася пожалел, что у него нет с собой ни интересной книги, ни газеты, ни журнала.
- Радио - лучший друг в пути, - хрипло объявила машина через динамический громкоговоритель. - Прослушайте передачу, посвященную Луговой субботе.
"Это, должно быть, интересно", - подумал Вася и приготовился слушать.
- Сегодня - Луговая суббота, - металлическим голосом бормотал громкоговоритель, - день плавящихся от жутких перегрузок на виражах автомобильных покрышек.
Торжество выхлопных газов.
Ликование высоких скоростей и напряжений.
Праздник гидроэлектростанций и трансформаторных будок.
Вслушайся в могучее тяжелое гудение проводов - это струится по ним холодная электрическая кровь эпохи.
Сегодня - Луговая суббота, день солидарности электробритв и электровозов, день братства пылесосов и холодильников.
Сегодня - Луговая суббота, день всемогущего железобетона, стекла, алюминия, день бульдозеров и экскаваторов.
Это мой день.
Для чего существуют суша, вода, воздух?
Суша - чтобы по ней прокладывали автострады и железнодорожные линии.
Вода - чтобы по ней плыли громадные нефтеналивные танкеры.
Воздух - чтобы его пропарывали сверхскоростные реактивные лайнеры.
Все для меня, для авто-мото!
- А мне говорили, что Луговая суббота - день травы, цветов и березовых веников, - робко возразил Вася.
- Каких там еще веников! - рассердилось автомото. - Кто это забивает тебе мозги такой патриархальщиной! Надо стремиться к эмалированным ваннам, а не к березовым веникам.
- Раньше я тоже так думал, но теперь все более и более убеждаюсь, что и веники нужны людям, - опять возразил Вася.
- Ах ты еще споришь со мной! - воскликнуло авто-мото и принялось еще сильней кидать на крутых поворотах Васю Морковкина из стороны в сторону.
"А оно с характером, это авто-мото, - подумал Вася Морковкин, - с ним только свяжись, и оно не выпустит тебя. Сунь ему в рот палец, и оно откусит всю руку".
Вася вновь поглядел в окно - белые, ослепительно яркие, словно свежий снег на солнце, плыли за окном облака. Они кучерявились, клубились, вспучивались. Не успел Вася вспомнить, где он видел такие же облака, как из них повалил крупными хлопьями снег. Поля сделались белыми. На оконном стекле сразу вырос слой изморози толщиной в палец. Вася продышал дырку и увидел сквозь нее Дедов Морозов, которые брели через поросшую мелкими кустарниками лощину, тяжело ступая в огромных подшитых валенках и волоча по земле оледенелые полотнища знамен службы быта.
