– Вы двое – здесь, а вы – со мной.

Арамис уселся в кресло, переплел пальцы рук и уложил их на плоском животе, ногу закинул на ногу, в то время как Горбанев не знал, как ему на этот парад-алле реагировать. Люди одной орбиты понимают и уважают друг друга, это и при том, если они находятся в конфронтации, а уважающие партнеров бизнесмены не позволяют себе делать дешевые выпады. Горбанев имел полное право поставить Арамиса на место, а то и послать, невзирая на его самолюбие и обидчивость.

– Это что? – раздраженно кинул он вопрос.

– М-м? – не понял Арамис.

– Я спрашиваю, что делают эти два недоноска в моем кабинете?

Недоноски побагровели, выстреливая злобным огнем из глазенок.

– Это мои телохранители, – сказал Арамис.

– Тело… что-что? – покривился Горбанев. – Ах, эти недоноски охраняют тебя? От кого? От меня, что ли? Или от Люды в приемной? – Вытянув шею, он адресовал мальчикам: – А ну-ка, пошли вон отсюда.

Те недобро зыркали на Горбанева и не двигались, пришлось Анатолию Петровичу воздействовать на них через Арамиса:

– Скажи своим щенкам, чтобы немедленно убрались.

Арамис лишь развернулся, слов не произносил, но, видимо, глазами парнишкам указал на выход, те нехотя удалились, оставив открытой дверь. Один из них плюхнулся на диван в приемной, Горбанев это заметил и выскочил из-за стола. Секунда – он уже сжимал дверную ручку, гневно бросив четырем паренькам:

– Из приемной ушли! Я кому сказал! Шефа подождете в коридоре, а моей секретарше нечего мешать работать. – Захлопнув дверь, он вернулся в кресло, по пути отчитав Арамиса на правах старшего товарища: – Если хочешь иметь со мной дело, то понтярство брось, я этого терпеть не могу. Кого ты корчишь из себя, Арамис? И перед кем? Передо мной? Знаешь, я о тебе был лучшего мнения до сегодняшнего дня.

По большому счету Горбанев уронил авторитет Арамиса в глазах «хранителей тела», не заметить этого тот не мог, очевидно, потому и спрятал глаза, уткнув их в пол, но осведомившись:

– Что по клубу? Кто покупатели?

Вот! Если до инцидента с недоносками Горбанев собирался выработать общую стратегию, то теперь его решение переменилось:

– Я говорил тебе, что они хотят открыть развлекательный центр именно в твоем клубе, поэтому намерены биться за него. А в этом центре наверняка будут подпольное казино, кабинки для секса, наркотики для кайфа.

– Но казино и… все остальное под запретом.

– Ой, Арамис! – отмахнулся Горбанев, вставив шпильку партнеру: – У тебя что, не так? В твой клуб приезжают со всех городов области, чтобы понюхать цветочки на подоконнике? Или только полюбоваться искусством благородного танца у шеста? Я не продал потому, что хочу целиком все здание загнать. Отправил их к мэру за разрешением, он же у нас большой противник молодежных тусовок, ему нравится, когда дети сажают деревья под духовой оркестр. Так что, Арамис, если мэра они уломают, а эти уломают даже президента, то… сам понимаешь.

– Подожди, подожди, Толик! Мы же с тобой столько лет вместе… фактически партнеры! И ты хочешь кинуть меня?

– Я бы не кинул. Но кинуть придется. Мне, Арамис, жить хочется, тем более сейчас, когда средств с головой хватит до гробовой доски, когда полностью сформировалось желание отойти от дел. Но у меня есть для тебя предложение: срочно, пока уроды не добрались до мэра, покупай ты. И тогда на правах полного хозяина ты вправе отказать им, поставить условия и т. д.

– Здание, говоришь? – усмехнулся Арамис. – Видишь ли, здание, насколько я в курсе, не продается, оно принадлежит государству, как и земля под ним. Но почему-то об этом никогда не идет речи. Получается, я куплю у тебя только бизнес – кровати, перины, ложки, тарелки и прочее, а по цене – куплю и здание. Дороговато. Но государство в любой момент может отнять у меня здание, куда я тогда с твоим барахлом денусь?

– Где ты это взял? Здание я купил (!) на аукционе, оно мое целиком и полностью, каждый кирпич здесь мой. Земля – да, государственная, но и тут мой юрист подсуетился, у меня бессрочная аренда!

– И как тебе это удалось?

– Хочешь жить – умей вертеться, а хорошо хочешь жить – вертись волчком. Короче, я имею право делать со своей собственностью все, что хочу. Я ее продаю. Покупай.

– В принципе, если ты согласен на разумную цену и на рассрочку, я согласен подумать…

– Есть покупатели, которые не торгуются и купят без рассрочек. Я лишь жду, кто больше даст. Извини, Арамис, это бизнес.

– Здание полностью мне, в общем-то, не нужно, тем более все, чем оно напичкано.

– Неправильно рассуждаешь. Как думаешь, есть разница: ты снимаешь комнатку в чужом доме или у тебя ее снимают? Я одной арендой набираю суммы – мама не горюй. Но раз не понимаешь… Как твой приятель и партнер, я должен был предложить комплекс тебе, я предложил.

– С кондачка такие вопросы не решаются, мне надо подумать.

– Думай. Не опоздай только.

Он озадачил Баграмяна.

Ровно полдень. Август в агонии, жарит по полной программе.

Из черного джипа вышел молодой человек в черной рубашке и солнцезащитных очках, закрывавших половину лица. Он дошел до ближайшего киоска напротив, купил минеральной воды и вернулся. Открыл запотевшую бутылку еще на обратном пути, холодная вода с шипением вырвалась из горлышка, упала на горячий асфальт.

Две опрятные старухи, сидевшие неподалеку, с завистью созерцали, как пьет воду молодой человек, как она с шипением течет по небритому подбородку на грудь, как ходит вверх-вниз кадык…

Он оторвал горлышко от рта, утер губы тыльной стороной ладони и залез в джип. Обе старухи непроизвольно сглотнули, с их доходами на газировку не раскошелишься, да и заработка сегодня…

– Место прибыльное, а за сегодняшний день ни гроша! – заворчала полнотелая старушка, доставая из сумки термос.

Место действительно людное: напротив огромное здание комплекса под скучным названием «Табакерка», где разместились торговый центр, молодежный и спортивный клубы, ресторан с баром, гостиничные номера, тут же непонятно зачем ютятся ларьки, но главное для бабулек – остановка. Маршрутки, такси, автобусы и троллейбусы останавливаются чуть поодаль, следовательно, людской поток здесь постоянен в любое время суток. Бабули с весны торговали на этом месте семечками и орешками, никто их не гнал, мало того, хозяева всех этих заведений уважительно здоровались, иногда покупали семечки и орешки. А что, самый здоровый продукт, к тому же обе бабушки чистоплотные.

Налив в стаканчик воды, которая всю ночь охлаждалась в холодильнике, полнотелая старушка протянула его подруге, похожей на высушенную бледную поганку, та залпом выпила и выдвинула версию, почему им сегодня так не везет:

– Из-за джипа все. Загородил нас.

– Это с той стороны загородил, а с этой чего не подходят?

– Оттого что отсюда, – указывая тонкой рукой, зачастила старушка, – люди спешат на остановку, им не до нас в такую жару. А оттуда загородил джип, нас не видно. И стоит, зараза, тут с самого утра! Мы пришли, а джип уже здесь был. Чего им надо?

– У них спроси, – проворчала первая бабка, кинув ненавистный взгляд на машину.

– А и спрошу! – разошлась вторая, встала со складного стульчика, руки поставила на то место, где у женщин бедра, она же этими прелестями не обладала. – Эй! Я тебе говорю! В джипе!

Парень с торчащей во рту спичкой, пивший минеральную воду на глазах осатаневших от жары старух, лениво повернул лицо к ней. Он находился в состоянии спартанского покоя, но это не означало, будто его состояние сулило покой и бабкам, что угадала полнотелая старушка, поэтому дернула подругу за юбку:

– Нюша, брось, не трожь их.

– Подожди, – точным жестом убрала ее руку баба Нюша и приняла ту же позу: руки в бока, подбородок приподнят, брови сведены. Ей еще никто слова возражения не сказал, а она наполнилась боевым духом, потому ее просьба выглядела скорее приказом: – Молодой человек, не мог бы ты на своем джипе отъехать куда подальше!