После стрельб полагалось чистить оружие, процедура в принципе не сложная, но утомительная, не дай бог, где-нибудь останется нагар – дежурный заставит перечищать. Катя расположилась за столом в дежурной части, разобрала свой ПМ[1], достала мягкую фланелевую тряпочку и принялась за работу.

– Спасибо Катя, ты меня очень выручила, проси, что хочешь, – сказала подошедшая Маша.

– Да ладно тебе, забудь, пара нарядов и мы в расчёте, – усмехнулась Катя. – Шучу. Это тебе не диктанты диктовать, да двойки в тетради малолетним дебилам ставить, – она не удержалась от соблазна поддеть подругу.

Дело в том, что в прошлой жизни Маша была учительницей младших классов. В милицию пришла благодаря случаю. Пресловутая формула «наберут по объявлению», служившая предметом злых шуток не у одного поколения милиционеров (а затем и полицейских), имела к ней самое непосредственное отношение. Маленький белый листочек, приклеенный на автобусной остановке, обещавший денежное довольствие, социальные гарантии и прочие блага, недоступные простой «училке», круто изменил девичью судьбу. В школе все ахали, когда Маша объявила, что уходит, и не куда-нибудь, а в милицию, конкретно в ПДН [2]. Директор школы – молодой энергичный педагог, не чуждый новаторских тенденций, захвативших в то время систему образования, неоднократно пытался наставить заблудшую овцу на путь истинного призвания. Маша, конечно, догадывалась, что дело тут вовсе не в ее талантах, а в банальной нехватке учителей. Не обошлось без угроз и запугивания, однако девушка, подобно первым христианским мученицам, оставалась, тверда в своих новых убеждениях, и после торжественного предания анафеме на заседании педагогического коллектива, ее отпустили на все четыре стороны.

Цепочка жизненных событий, приведшая двадцатипятилетнюю Катю на службу в органы, была, может быть и менее драматичной, чем у Машки, но не менее прозаической. Профессия, которую Катя получила, закончив в своем родном городе политехнический университет, оказалась в принципе востребованной, но мало оплачиваемой. Страна только-только выходила из кризиса девяностых. Переезжать в столицу в поисках более высокого заработка Кате не хотелось, хотя подруга детства Лена частенько звала ее. В отличие от подруги, она обладала простым основательным характером, была склонна к самоанализу, предпочитала, прежде чем действовать, детально проанализировать ситуацию.

«Да, где сейчас Ленка…, – порой думала Катя, – небось, зажигает в Париже или в Ницце». В Москве Лена надолго не задержалась и, найдя жениха-иностранца, переехала на постоянное место жительства во Францию. Вначале они переписывались раз в неделю. Ради этого Катя ходила в Интернет-кафе, которое только что открылось в ее городе. Лена была в восторге от заграницы, обещала, что скоро пригласит Катю к себе в гости. Ни постепенно их виртуальные встречи становились все реже, а в голосе Лены порой проскальзывали грустные нотки. Связь с Леной внезапно прервалась полгода назад. Катя несколько раз пыталась ей звонить, но телефон почему-то не отвечал. Волнуясь за подругу, она позвонила Лениной маме, и узнала, что та развелась со своим французским женихом, у нее сейчас очень непростой период.

У Кати поначалу дела складывались не лучшим образом. После окончания университета она устроилась на работу в небольшую торговую контору на должность программиста. Хотя Катина университетская профессия больше была связана с «железом», то есть с электронным оборудованием, но слова «ассемблер», «html – код», и «IP-адрес» ее не пугали. Многочисленные анекдоты про блондинок явно принижали мыслительные способности девушек со светлыми волосами. К тому же, Катя и не была натуральной блондинкой, от природы она была светло русой, но имидж блондинки ей больше шел, так она считала. Через год фирма, где она работала, приказала долго жить, хозяин, изнуренный претензиями налоговиков, кредиторов и бандитов, подался в бега, забыв выдать зарплату за три последних месяца.

Катя осталась на мели, живя на крошечную мамину зарплату и в душе проклиная себя, что в свое время не уехала в Москву. Подходящей работы, как назло не было. Страну накрыло мутной волной товарно-денежных отношений: требовались кассиры, официантки, продавцы, уборщицы, но никак не специалисты по автоматизированным системам управления. В отчаянии она была готова согласиться на любую работу, наплевав на институтский диплом, но тут вдруг ей улыбнулась фортуна. Однажды вечером, Катя, утомленная дневными хлопотами, вышла на улицу покурить. Вредную привычку она приобрела в университете, и с тех пор сигарета стала верной Катиной спутницей. Мать неоднократно ругала непутевую дочь за курение, даже прятала сигареты, но было уже поздно. Как известно, вредные привычки, укорачивая жизнь, одновременно и примиряют с ней. Присев на лавочку возле подъезда, Катя, не спеша, растягивая удовольствие, достала сигарету, прикурила и, сделав первую, самую сладкую затяжку, оглянулась по сторонам. Возле Катиного подъезда остановилась машина – потрепанная «десятка» и из нее вышел сосед, Владимир Николаевич, живший этажом выше в двадцать седьмой квартире – серьезный мужчина лет сорока, обремененным женой и двумя детьми.

Катя знала, что он служил в милиции, частенько утром видела его в форме. Все их знакомство сводилось к утреннему «здрасьте», да иногда они перекидывались парой ничего не значащих фраз о погоде и тому подобном. В этот раз сосед был одет в штатское. Остановившись возле Катиной скамейки, Владимир Николаевич достал пачку сигарет и похлопал себя по карманам в поисках зажигалки.

– Привет соседка, огоньку не найдется, – улыбнувшись, спросил он.

Катя давно заметила, что Владимир к ней неравнодушен. Если бы не разница в возрасте и наличие семьи, у них могли бы возникнуть отношения. По крайней мере, так ей казалось. Катя достала зажигалку и протянула ему.

– Чего такая грустная?

– Да так…, жизнь заела.

– Бывает, но лучшее конечно впереди, главное верить и надеяться, – успокоил Владимир.

– Ага, и ждать…, хрен знает, чего, – зло ответила Катя.

Ей вдруг стало очень жалко себя, все, что накопилось в душе за последнее время, выплеснулось наружу. От отчаяния она готова была расплакаться.

Сосед видимо понял, что с ней происходит, поэтому сменил тон.

– Может, расскажешь? Чем смогу – постараюсь помочь.

И она, неожиданно для самой себя рассказала соседу о проблемах с работой.

– Да дела…, – Владимир в раздумье почесал нос. – У нас в отделе связи, вроде есть места для технарей. Вот что…, сходи к начальнику, он мужик неплохой, хотя и с причудами, может чего подскажет.

Предложение застало Катю, что называется врасплох, о службе в милиции она имела весьма смутное представление. В ее голову даже не приходила мысль, что там могут требоваться люди с техническим образованием.

– А куда приходить? – спросила она.

– Давай так, я завтра насчет тебя позвоню, а ты часа в три подходи: улица Садовая, дом семнадцать. На КПП скажешь, что пришла к полковнику Обухову – тебя пропустят. Второй этаж, кабинет двадцать один. Запомнила?

– Да, – ответила Катя.

– Вот и хорошо. И еще, извини, если что не так, но оденься, пожалуйста, поприличнее, – он с сомнением покосился на Катин прикид: линялая от бесчисленных стирок кофточка, джинсовая юбка и тапочки.

Кате стало стыдно за свою внешность.

– Просто Обухов – человек старой закалки, – смутившись, и как бы оправдываясь за предыдущие слова, сказал Владимир Николаевич. – Тут недавно один молодой человек приходил устраиваться, так представь себе, приперся в шортах, да еще дверь открыл чуть ли не с пинка. Иваныч его с лестницы и спустил.

Отдел связи УВД по *** области (позже Катя узнала, что он называется более длинно и мудрено) находился в центре города, на тихой уютной улице, засаженной липами и тополями.

«Пройдусь по Абрикосовой, сверну на Виноградную», – вертелись в Катиной голове строчки полузабытого шлягера, когда она, не спеша, подходила к нужному адресу.