Признаться, они и взрослым режут уши. Или:
…Богам честь блудну воздала.
От света блазного… или б лозные зеницы.
И здесь нога твоя уткнется в трупы мертвы.
Или:
Кто честная в женах труждалася тобой?
Бесполезно, кажется, разбирать сии стихи. Всяк видит, всяк чувствует, сколь они безвкусны и неблагопристойны. Кто не скажет, прочитавши нашу «Эсфирь», что она есть пародия «Эсфири» Расиновой? Стихов:
Пред ним ниц падшие враги
Полижут персть его ноги —
нет в подлиннике; но можно ли было выпустить такие замысловатые, бесценные картины! Они венчают весь перевод. – Воображение поражается новостию зрелища (каким образом, до этого нет дела), слух пленен красотой выражения – один вкус страждет, но вкус, как и лавровые листья, теперь нужен в одних кушаньях.
Выражения: ценней, искомая, в дар себе взыщи неприличны высокому слогу. Первое употребляется только в политической экономии, второе в математике, а последнее в одних приказах.
Наконец, следуя, порядку г. переводчика, мы примемся за грамматику, которую он сам, как кажется, считал последним делом. Не останавливаюсь на новоизобретенных словах, каковы: стуженье (вместо: стужание, от глагола стужать), присущее, преступок, воградил и тому подобных, и на том, что прилагательные стоят иногда вместо причастий, как, например:
Когда торжественным врагам (вм. торжествующим).
Или:
Сколь заблужденный царь опасен, сестры, нам!
Где и кем заблужденный? Иной подумает – в лесу, каким-нибудь лешим. Все сии ошибки ничтожны перед следующими:
И даже потупить очей (вм. очи) пренебрегает.
В нем (вм. у него) очи гневные сверкали.
Или:
До солнцева (вм. до солнечного) восхода.
Или:
…Жизнь.
Не крови ль достоит, ты коей (вм. от коей) рождена.
Или:
Успел он каждый раз взор стражи ослепить.
И русский мог написать это! – Если Мардохей был там несколько раз, то для чего не сказать в прошедшем многократном времени: успевал, ослеплять? «Но тогда б не вышло рифмы!» А, извините мою недогадливость!
Был род израилев по всей лицу земли,
Их буйны племена во множестве цвели…
О просвещение! – Кто б поверил за двадцать лет пред сим, что можно говорить: по всей лицу, и после имени существительного в единственном числе ставить местоимение во множественном?
Пощадите! Сжальтесь, хоть над бедным славянским языком; сами татары так не колесовали его.
Сей бог, всевластвуяй землей и небесами.
Неправильно. Глагол средний властвовать требует всегда предлога над; говорят: владеть народом, страстьми, но властвовать над смертными, над стихиями и проч.
Так царь творит неметь гортань клеветника!
Нестерпимый, непростительный галлицизм! Скоро станут говорить на театре (чего боже сохрани!): сделай подать мой меч! Скоро будуарный язык со всей своею пестротою переселится на сцену!
Царь! Бог да сохранит тебя на многи лета,
Но смерть еврей близка, без скорого завета…
А я протираю глаза, перебираю все двусмысленные глаголы, но никак не нахожу смысла. Наконец прибегаю к Расину. У него сказано: je t'entends.[10] Поэтому внимать и внушать все равно? Благодарим за новую грамматику. Однако ж, покуда оной не выучимся, я буду говорить: je n'entends pas.[11]
В заключение следует строфа, которая, яко образцовое произведение, была на славу помещена в журналах. Оную поет одна израильтянка, начиная так:
Я зрел: враг божий вознесенный
Горе возрос из дольних недр и проч.
После всего сказанного, когда женское лицо может говорить: я зрел, я протек и проч. в лучшей строфе, что должно заключить о прочих? Впрочем, если вкус, грамматика и смысл подлинника суть безделки, как полагают многие, то перевод «Эсфири», сходный с оригиналом только числом стихов, может почесться весьма хорошим. Не обязавшись перепечатывать «Эсфирь» снова, оканчиваю замечания сии, хотя они могли б быть бесконечны. Особы, желающие увериться в истине их, могут получить подлинник перевода «Эсфири» у театральных дверей за сходную цену, с полною коллекциею его красот и недостатков.
1819. «Сын отечества», No 3, стр. 107—124.
