Его стиснули горячие, как пламя, тела. Никогда с ним такого еще не бывало — впервые в жизни ему не хотелось держать все под контролем, и он поплыл по течению, отдавшись ласковым рукам. Чей-то сосок ткнулся ему в рот, и он осторожно прихватил его губами, обласкав. Сверху донесся стон — судя по голосу, Риган. Птаха задохнулся, когда жаркая ладонь перехватила его член у основания, прошлась по всей длине.

Тут же мягкие, пахнущие мятой губы накрыли его рот, заглушая стоны. Птаха обхватил руками Риган, провел вниз по узкой спине, сжал упругие ягодицы. Эйр в это время занималась его членом. По телу проходили сладкие судороги. Он подсунул руку под живот Риган, протиснул ниже, нащупал влажное горячее местечко. Та ахнула, выгибаясь.

— Ох, твою же мать! — застонала Эйр. Оказывается, она уже оседлала его и теперь медленно вбирала в себя немаленький член. Робин утробно застонал, ловя ртом маячившие над лицом груди Риган. Эйр медленно двинулась, ругаясь на чем свет стоит. Ее влагалище было болезненно-тесным, но из этой боли рождалось такое острое, такое мощное наслаждение, что у Птахи свет померк перед глазами. Риган металась, взвизгивая, насаживалась на его пальцы.

Они двигались, словно слаженная машина, вначале медленно, потом все скорее, доводя друг друга до изнеможения. Птаха стонал в голос, нимало не тревожась о том, что их могут услышать. Его стоны действовали на девушек, словно валериановая настойка на кошек. Три тела задрожали, вжимаясь друг в друга, даря и ловя мгновения невозможного наслаждения.

Потом они долго лежали, обнявшись, переводя дух. Постепенно окружающий мир снова проявился. Птаха поморгал, огляделся, подтянул к себе поближе обмякших девушек. Риган, хихикнув, уткнулась ему носом в подмышку, и он расплылся в блаженной улыбке.

— Ну, все, красотки, никуда я вас от себя не отпущу, — пробормотал Робин, целуя поочередно то одни губы, то другие. Эйр подняла голову, глядя на него все еще мутными после оргазма глазами.

— Может, и женишься еще?

— Только на обеих сразу, — хохотнул он, с наслаждением вдыхая аромат их тел.

Теперь хихиканье донеслось из обеих подмышек.

Ему снился лес, шелест вековых дубов, высокая рогатая фигура, выходящая из тумана. Потом вершина холма, заходящее солнце, и боль… Боль в изломанном, пробитом арбалетными болтами теле. И мягкие, ласковые женские руки, отирающие с его губ кровавую пену.

— Бригит, не дергай его, опять пойдет кровь!

— О боги, только взгляни, Ринн, как же он жив с такими ранами?

— По воле духов и богов этой земли. Помоги снести его на повозку.

Он силился вдохнуть воздух и не мог. Закашлялся, выталкивая кровь из горла. Что-то горячее падало на щеки. Он открыл глаза, пытаясь рассмотреть, что это. Увидел склоненное над ним чистое женское лицо.

— Лежи, милый, лежи. Не двигайся, — слезы снова закапали из ее больших глаз, таких знакомых.

— Бригит, поверни его набок, чтобы он мог сплевывать кровь, — управлявшая повозкой высокая пышнотелая брюнетка обернулась и смотрела на него внимательными черными глазами.

Он застонал, снова опуская веки. Мягкие руки Бригит гладили его волосы…

— Эй, ты чего это? Проснись!

Робин вздрогнул, открывая глаза. Над ним склонилось испуганное лицо Риган. Что за чертовщина.

— Бригит… — проговорил он, морщась. — Во сне ты была Бригит.

Риган ласково взъерошила его волосы.

— Я буду кем захочешь для тебя, — прошептала она, обнимая его.

От их возни проснулась Эйррейн, перевернулась набок, сонно улыбнулась пухлыми губами.

— Вам было мало, голубки? — проговорила она хрипловато и снова мерно засопела. Робин приподнялся, уткнулся в пышную грудь Риган. Знакомый терпкий цветочный аромат, смешанный с солоноватым запахом пота — невероятно соблазнительный…

— Я люблю тебя, — шепнули ему на ухо. Кажется, это была Эйррейн.

========== Глава 8. ==========

Роберт Гисфорд

— Мы едем не туда, — сказал Роберт, заметив, что они свернули к аллеям. Интерполовец бросил на него взгляд в зеркало заднего вида.

— Мы едем к вам домой, мистер Гисфорд. Нужно забрать девушку, пока до нее не добрался этот психопат. И да, вы можете снять наручники с мистера Хайяти.

Роб замер, ошеломленный, не веря собственным ушам. Ройс вырулил к перекрестку и свернул на Хейвуд. Он ехал довольно быстро, несмотря на льющий стеной дождь.

— Басина у тебя! — выдохнул палестинец, и глаза его увлажнились.

— Она в безопасности, — ответил Роберт, ковыряясь ключом в наручниках. С коротким звяканьем они упали с запястий Назира.

— Они пригрозили, что убьют обеих, мою мать и сестру, — пробормотал он, растирая кисти. — Хотя мать была сводной сестрой Балама.

— Но как вы догадались? — Роберт наклонился вперед и коснулся плеча интерполовца.

— Это было делом техники с того мгновения, как вы заговорили по телефону, — улыбнулся Ройс. — Вы никак не могли передать привет отцу, поскольку в ссоре с ним. Прошу прощения за подробности.

— У нас сейчас наклюнулась новая проблема, — Роберт потер кулаком лоб. — Этот психованный убийца. Если он носится по городу, то люди в опасности.

— Боюсь, вы правы, — кивнул Ройс, — у Мэйджа сестра погибла в Детройтском кошмаре. Но есть еще кое-что.

— Что именно? — Роберт тряхнул головой, прогоняя страшное видение разорванных детских тел. Ройс притормозил, поворачивая к его дому.

— То, что сейчас у парня, скорее всего, неприятности не только от нас, — интерполовец ловко проехал в узкие ворота, развернул машину и припарковался у самого выхода.

Они выскочили из авто, Роберт бегом ворвался в дом. Его встретил аромат чистоты, свежий запах вареного кофе и глухая мертвая тишина.

— Басина! — выкрикнул Назир, бросаясь наверх. Роберт последовал за ним, леденея от жуткого предчувствия.

— Басина! — взревел он, заметавшись по нижним комнатам. Все они пустовали, лишь в ванной комнате мерно урчала стиральная машина.

— Ее нигде нет! — застонал палестинец, сбегая вниз. — Где она, Гисфорд? Во имя Всевышнего, где моя сестра?

— Смотрите, — сказал Ройс, включая свет и наклоняясь.

На выцветшем старом половике темнели мокрые следы перепачканных землей огромных ног.

Шервудский лес. Бункер. Робин «Птаха» Лэйксли

Он вынырнул из сумасшедшего, наполненного сладостными видениями забытья. По бокам от него мирно спали девушки. Сердце тяжело бухало о ребра. Он встал, оделся, не обращая внимания на сонный возглас Риган. От этого возгласа проснулась Эйр.

— Птаха, ты куда? Ты чего такой мрачный?

Он не ответил, все силы уходили на то, чтобы удержаться на плаву, не погрузиться в темные воды забвения и потустороннего ужаса. В последний раз он чувствовал себя так в детстве, когда неведомая сила вела его через город на выручку старшему брату… которого он так и не смог спасти.

— Риг, быстро одевайся и поднимай ребят, — откуда-то издалека донесся голос Эйррейн.

Он вышел и двинулся по освещенному красноватым аварийным светом коридору. Тонкая невысокая фигура скользила рядом, задевая его руку.

— Куда ты?

Он не ответил, продолжая идти. Зов был таким мощным, что ни для чего другого не оставалось места. Ударом ноги выбил железную дверь, услышав далекий потрясенный вскрик. Пахнуло сыростью, тленом, мокрые стены грозили раздавить в лепешку.

Она бежала следом, он слышал ее хриплое дыхание и топот сзади. Откуда-то доносились крики, голоса, звавшие его по имени: Робин!

Еще одна дверь. И снова удар. Железо пробилось, как бумага. Запах свечей, серы, крови и ужаса хлынул тяжелой густой волной, едва не сбив наземь. Низкий воющий голос ворвался в сознание торопливым речитативом.

Зал был не очень большой. На дальней от входа стене помещалась перевернутая лучом вниз железная пентаграмма, на которой корчилась небольшая девичья фигура.