Западные государства приняли самое активное участие в гражданской войне в России. К весне 1919 г. на территории бывшей Российской империи действовали войска 14 иностранных государств общей численностью более 300 тыс. человек[128]. Разумеется, политическое и военное вмешательство «союзников» России в ее внутренний гражданский конфликт было продиктовано отнюдь не «миротворческими» намерениями. Кроме опасности распространения «коммунистической угрозы» на страны Европы и всего мира западные финансовые и политические круги беспокоила возможность восстановления сильного Российского государства с антикапитал истической идеологией. Наступившая после распада Российской империи «смута» создала благоприятные условия для передачи ее территорий под контроль иностранных держав и международного финансового капитала. В конце ноября 1917 г. на межсоюзной конференции в Париже правительства стран Антанты договорились о борьбе против победившей большевистской революции в России. 23 декабря 1917 г. между представителями Англии и Франции в Париже было заключено соглашение о всесторонней помощи белогвардейским формированиям, а также о разделе «сфер влияния» на территории бывшей Российской империи. По этому соглашению предполагалось отторгнуть от России Прибалтику, Украину, Кавказ, Дон, Крым, Среднюю Азию, Бессарабию и другие территории. Зоной английских интересов были признаны Кавказ, Дон и Кубань. В свою очередь, Украина, Бессарабия, Крым объявлялись французской зоной влияния. Была также достигнута договоренность о том, что Дальний Восток и Сибирь становятся преимущественно сферами влияния США и Японии[129].
Примечательно, что западные политические круги декларировали свою военную и финансовую поддержку белогвардейцев и собственную интервенцию как «помощь русским национальным силам»[130]. В утверждённом 17 февраля 1919 г. Главным командованием армиями Антанты «Плане действий» по расширению военной интервенции провозглашалось, что «реставрация режима порядка в России является делом сугубо национальным, которое должен осуществить сам русский народ»[131]. Для успешного осуществления этого «национального дела» предлагались меры по «оккупации Украины» войсками союзных держав, «блокада побережья Балтийского моря британским флотом», «действия Франции в Сибири» и ее участие в «организации польской армии». Все эти действия должны были служить главной цели, которая также обозначалась в документе: «Для держав Антанты встает жизненная необходимость свергнуть его (Советское правительство – А. К.) как можно скорее, и возникает долг солидарности осуществить с этой целью совместные усилия»[132].
«Русские национальные силы» в лице лидеров белого движения щедро расплатились со своими союзниками и кредиторами за оказанную помощь. Так, за период своего пребывания на русском Севере иностранные оккупанты, с согласия белогвардейцев, вывезли леса, льна, марганцевой руды на сумму более 3,5 млн. фунтов стерлингов. Во время пребывания в Крыму армии Врангеля интервенты вывезли с 1 февраля по 1 сентября 1920 г. около 3 млн. пудов зерна, 830 тыс. пудов соли, 120 тыс. пудов льна, 120 тыс. пудов табака, 63 тыс. пудов шерсти и другое сырье. Белогвардейцами фактически за бесценок был продан США, Великобритании и Франции русский Черноморский торговый флот[133]. На Дальнем Востоке только за первые три месяца 1919 г. американо-японские интервенты вывезли более 3 млн. шкурок ценной пушнины, за весь год – 14 млн. пудов сельди, вывозилось большое количество леса[134]. В целях экономического закабаления русских дальневосточных территорий оккупанты создали при содействии белогвардейских властей во Владивостоке отделения банков США – национального Нью-Йоркского Сити-банка, Меркантиль Оверси и К°, Чайна-Джапан трейдинг банка, а также отделения японских банков – Спеши- и Чосен-банка. Американские и японские монополии (Морган, Рокфеллер, Дюпон, Мицуи и Мицубиси) получали огромные прибыли от эксплуатации природных богатств Дальнего Востока. Япония получила от правительства Колчака право на продление рыболовной конвенции 1907 года, что дало возможность японским предпринимателям захватить в свои руки почти все русские рыболовные участки на дальневосточном побережье[135]. За время белогвардейской диктатуры братьев Меркуловых в Приморье (1921–1922 гг.) японские интервенты расхитили достояние региона на сотни млн. рублей золотом[136]. Расширялась и религиозная американская экспансия при полном невмешательстве «русских патриотических властей». В 1918–1920 гг. на Дальний Восток засылались сотни американских проповедников. Ими были созданы отделения «Христианского союза молодых людей», субсидировались различные сектантские общины[137]. Конкурирующие с американцами японские и французские власти также рассматривали российский Дальний Восток зоной своих геополитических и экономических интересов. Главную ставку в реализации своих планов они делали на белогвардейцев. В 1921 г. представителями Дальневосточной республики (ДВР) были преданы огласке документы, изобличавшие агрессивные планы японских политических кругов в этом регионе. В частности, был опубликован секретный договор между Японией и Францией, по которому последняя соглашалась на оккупацию японцами Дальнего Востока и Сибири. Для этих целей французской стороной предлагалась переброска из Европы на Дальний Восток в распоряжение японского командования и его ставленника атамана Г. М. Семенова частей врангелевских войск. В документе отмечалось, что «французское правительство готово поддержать тот проект, чтобы японское правительство получило в Сибири свободу действий и чтобы бывшая армия Врангеля под руководством Семенова или других русских офицеров освободила занятые большевиками сибирские территории. После этого освобождения японское правительство может повести дело таким образом, что освобожденные области, находясь под японским протекторатом, но с русским управлением, подпадут совершенно под японское влияние». Был также опубликован секретный договор между Японией и атаманом Семеновым, по которому японская сторона брала на себя обязательства по снабжению его войск и белогвардейских формирований Р. Ф. Унгерна фон Штернберга оружием и деньгами. Разумеется, все это основывалось на согласии «белых вождей» пойти на возможные территориальные уступки «союзникам» в случае победы и даже признать иностранный протекторат[138]. Эти и другие подобные факты никак не соответствовали «патриотическим» лозунгам «восстановления великой России», которые выдвигали лидеры и идеологи белого движения.
Развернувшееся широкое партизанское движение на территориях, оккупированных иностранными войсками, также свидетельствовало о нежелании народных масс признавать в лице зарубежных «освободителей от большевистского ига» новоявленных «спасителей» России. Неприкрытый грабеж национальных богатств страны и беспощадный террор оккупантов против мирного населения едва ли могли служить надежной основой для укрепления подобного пропагандистского образа. Характерное свидетельство содержится в мемуарах Члена Союзнической Судебной Комиссии, капитана А. Мандрилли. Утверждая, что победа большевиков объяснялась, прежде всего, народным стремлением к национальной независимости, он жестко критиковал союзников: «Их поведение помешало им преодолеть недоверие аморфных масс, для которых большевистская пропаганда нашла легкую наживку – разжигание ненависти к иностранцам, которые вмешиваются во внутренние дела России, прикрывшись маской фальшивого сентиментализма»[139].
