Белогвардейское движение, которое ставило своей целью ниспровержение большевиков и выступало под лозунгами «единой и неделимой» России и освобождения ее от «засилья Интернационала», не смогло стать действительно «всенародным» и патриотическим. Во многом это объяснялось преимущественно дворянским и буржуазным социальным составом движения, отсутствием единой социально-политической программы и абстрактными националистическими призывами белых, которые не могли привлечь на свою сторону большинство крестьян, заинтересованных, прежде всего, в решении земельного вопроса. Карательные меры против мирного населения на территориях, «освобожденных» от большевизма, также не могли служить свидетельством «народного» характера белого движения. Главнокомандующий Добровольческой армией А. И. Деникин в своих мемуарах с недоумением констатировал, что после «освобождения» его войсками огромных российских территорий, ожидаемой поддержки белых со стороны всех враждебных Советской власти элементов не произошло[115]. Характерны в этом отношении и свидетельства иностранцев, наблюдавших положение в «белом лагере». Так, английский корреспондент телеграфировал 11 февраля 1920 г. из Новороссийска: «Год тому назад союзные державы соединенно решили покончить с большевиками. Но союзники и Деникин, сменивший Корнилова, и все мы допустили одну ошибку. Мы забыли ознакомиться с настроениями русского народа. Мы ожидали взрыва добровольческого движения, но он не осуществился»[116].
«Патриотическая» риторика белогвардейцев существенно дискредитировалась и фактом оказываемой им значительной финансовой и военной помощи со стороны Антанты. Эта помощь подтверждалась и официальными западными кругами. Так, факты поддержки армии Деникина британскими властями приведены одним из главных организаторов военной интервенции против Советской России У. Черчиллем в его работе «Мировой кризис» (вышла в период 1923–1931 гг.): «По совету генерального штаба, начиная с июля месяца 1919 г., Англия оказывала ему (Деникину) главную помощь, и не менее 250 тыс. ружей, 200 пушек, 30 танков и громадные запасы оружия и снарядов были посланы через Дарданеллы и Черное море в Новороссийск. Несколько сотен британских армейских офицеров и добровольцев в качестве советников, инструкторов, хранителей складов и даже несколько авиаторов помогали организации деникинских армий… Было бы ошибочно думать, что в течение всего этого года мы сражались на фронтах за дело враждебных большевикам русских. Напротив того, русские белогвардейцы сражались за наше дело»[117]. В 1919–1920 гг. расходы Великобритании на армию Деникина (Вооруженные Силы Юга России) составили около 100 млн. фунтов стерлингов[118]. Британское военное командование полностью обеспечивало потребности белых армий в артиллерии и стрелковом вооружении. При этом войска А. И. Деникина, Н. Н. Юденича и Е. К. Миллера было решено перевооружить исключительно английским оружием, а армию А. В. Колчака – винтовками из «русских заказов» периода Первой мировой войны. США, как одна из ведущих держав Антанты, также были заинтересованы во всемерной поддержке белогвардейцев. Американское правительство предоставило армии А. В. Колчака кредит в размере 262 млн. долларов и в счёт этой суммы на протяжении 1918–1919 гг. направили ему 450 тысяч винтовок, несколько тысяч пулеметов, сотни орудий, боеприпасы. Япония израсходовала на содержание белогвардейских формирований на Дальнем Востоке в 1918–1922 г. около 160 млн. иен[119]. После разгрома основных сил Колчака и Деникина организованная в 1920 г. в Крыму Русская армия П. Н. Врангеля сразу же была «взята на обеспечение» странами Антанты. Так, английское правительство ассигновало Врангелю 14,5 млн. фунтов стерлингов, французское правительство дало ему заём в сумме 150 млн. франков. Антанта предоставила армии Врангеля большое количество оружия, тяжелую артиллерию, танки, самолёты, передала ему почти все германское вооружение, оставшееся в Болгарии[120]. Впрочем, среди лидеров белого движения появлялись военачальники, делавшие главную политическую и материальную «ставки» на немецкие оккупационные власти. Это, прежде всего, относилось к «освободительной» деятельности атамана Всевеликого войска Донского П. Н. Краснова. По справедливому замечанию историка А. В. Репникова, «успехи Дона в борьбе с Красной армией и устойчивость власти атамана в значительной мере были обусловлены его лояльностью и тесным сотрудничеством с командованием германских войск, занимавших часть территории области»[121]. В своем приказе «Всевеликому войску Донскому» от 17 мая 1918 г. Краснов потребовал, «чтобы все воздерживались от каких бы то ни было выходок по отношению к германским войскам и смотрели бы на них так же, как и на свои части». В письме к кайзеру Вильгельму (18 мая) с просьбой о поставках оружия атаман взамен предлагал установить «правильные торговые отношения» с Германией[122]. Впрочем, после капитуляции Германии в ноябре 1918 г. П. Н. Краснов обратился за поддержкой к Великобритании и Франции, «проявив склонность следовать политической конъюнктуре»[123].
Лидеры кадетов, правых эсеров, российского финансового капитала также охотно шли на контакты с представителями западных держав и рассматривали иностранную интервенцию как действенную меру в борьбе с большевизмом. На Ясском совещании лидеров российских буржуазных партий и представителей держав Антанты, проходившем в ноябре 1918 г., был разработан план совместных действий против большевизма. Члены «русской делегации» на совещании (октябристы B. В. Меллер-Закомельский и А. В. Кривошеин, кадеты П. Н. Милюков и М. М. Фёдоров, монархист В. И. Гурко, банкир В. П. Рябушинский и др.) выступили с призывом к странам Антанты «о немедленном приходе союзных вооружённых сил» на Юг России (в Одессу и Николаев) для поддержки белого движения в его борьбе с Советской властью[124]. О своей деятельности в пользу западных держав и о контактах с представителями английской, французской, польской разведок в годы Гражданской войны дал подробные показания Военной коллегии Верховного Суда СССР в августе 1924 г. один из лидеров правых эсеров Б. В. Савинков. Признавая антинациональный характер своей борьбы с большевизмом – «властью, признанной русским народом», Савинков указывал на неизбежную зависимость антисоветских сил от иностранной помощи: «Я поступал так, как поступали все белые, опиравшиеся на иностранцев. А без опоры на иностранцев мы воевать не могли»[125]. Еще более конкретное выражение это признание Савинкова получило в его знаменитом письме «Почему я признал Советскую власть», написанном после процесса: «Есть еще одно обстоятельство… Я говорю о связи с иностранными государствами. Кто борется – тот в зависимости от иностранцев: от англичан, французов, японцев, поляков… Кто борется, тот в железных тисках – в тисках финансовых, военных, даже шпионских. Иными словами, на границе измены. Ведь никто не верит в бескорыстие иностранцев. Ведь каждый знает, что Россия снится им как замаскированная колония, самостоятельное государство, конечно, но работающее не для себя, а для них»[126]. Разоблачая коллаборационизм представителей крупной буржуазии, которая пошла на союз с Антантой в борьбе против большевизма, В. И. Ленин отмечал, что российская буржуазия «готова была на все, чтобы удушить Советскую власть самыми подлыми способами – предать Россию кому угодно, только чтобы уничтожить власть Советов…»[127].
