Но для Садхаки интегральной Йоги это внутреннее или внешнее одиночество могут быть только случаями или периодами в его духовном прогрессе. Принимая жизнь, он должен нести не только свою собственную ношу, но и великую часть мировой ноши также, как дополнение к своему собственному, довольно-таки тяжелому грузу. Поэтому его Йога примет характер битвы в большей степени, чем другие, но это не только индивидуальная битва, это коллективная война, проводимая на значительной территории. Он должен не только победить в себе силы эгоистической лжи и беспорядка, но победить их, как представителей тех же самых враждебных и неистощимых сил в мире. Их представительный характер дает им гораздо бо'льшую упорную способность к сопротивлению, и почти бесконечное право на возвращение. Часто он обнаруживает, что, даже когда он устойчиво одержал победу в своей собственной личной битве, он должен все-таки побеждать снова и снова в войне, кажущейся бесконечной, потому что его внутреннее бытие уже так расширено, что не только содержит его собственное существо с его четко определенными нуждами и опытами, но солидарно с существами других, ибо в себе он содержит Вселенную.
И не позволено искателю интегрального пути разрешать слишком уж своевольно даже конфликт его собственных внутренних частей. Ему нужно согласовать обдуманное знание и невопрошающую веру, он должен примирить кроткую душу любви и грозную необходимость могущества; пассивность души, что живет, довольная, в трансцендентном покое, нужно слить с активностью божественного помощника и божественного воителя. Ему, как и всем искателям духа, предлложены для разрешения противоположности рассудка, цепкой хватки чувств, возмущений сердца, западни желаний, колодок физического тела; но он должен обращаться в другом ключе с их обоюдными и внутренними конфликтами и их помехами на пути к его цели, ведь он должен прийти к бесконечно большему совершенству в обращении со всем этим бунтующим материалом. Принимая их, как инструменты божественной реализации и манифестации, он должен обратить их нестройные диссонансы, пролить свет на их густую тьму, преобразовать их всех вместе и по отдельности, гармонизировать их самих по себе и со всеми остальными - интегрально, не пропуская ни зернышка, ни пряди, ни вибрации, не оставляя нигде ни на йоту несовершенства. Исключительная концентрация, и даже последовательность концентарций такого рода, может быть в его комплексной работе лишь временным удобством; она должна быть оставлена, как только ее полезность исчерпана. Все-включающая концентрация - вот то сложное достижение, в направлении которого мы должны трудиться.
**
Концентрация является непременным первым условием любой Йоги, но именно все-включающая концентрация заложена в основе интеральной Йоги. Отдельная усиленная фиксация мысли, эмоций или воли на единственной идее, объекте, состоянии, внутреннем движении или принципе, без сомнения, здесь также часто является необходимой, но это только дополнительный полезный процесс. Широкое грандиозное раскрытие, гармонизированная концентрация всего существа во всех его частях и всеми его могуществами на Едином, кто является Всем - более великое действие данной Йоги, без которого она не сможет достичь своей цели. Ведь это сознание, что покоится в Едином и действует во Всем - то, чего мы ищем, это его мы стремимся наложить на каждый элемент нашего существа и каждое движение нашей природы. Эта широкая и концентрированная тотальность является сущенстным характером Садханы, и ее характер должен определить ее практику.
Но, хотя концентрация всего существа на Божественном и является характером Йоги, все же наше существо - слишком комплексная вещь, чтобы ее можно было взять сразу же, как если бы мы брали целый мир в ладони, и направить в его цельности к единственной задаче. Человеку в его усилии самотрансценденции обычно нужно ухватиться за какую-нибудь одну пружину, или могущественный рычаг в сложной машине своей природы; к этой пружине или рычагу он притрагивается чаще, чем к остальным, и пользуется им, чтобы привести машину в движение к цели, которую он имеет в виду. Проводником к его выбору для него всегда будет именно Природа. Но здесь это должна быть Природа в своем высочайшем и широчайшем, а не низшем или как-либо ограничивающем движении. В ее низших витальных активностях желание - это то, что Природа использует, как самый могущественный рычаг, но отличительная черта человека в том, что он является ментальным существом, а не просто витальным созданием. Так же, как он может использовать свой мыслящий разум и волю, чтобы сдерживать и исправлять свои жизненные импульсы, он может ввести в действие еще более просветленную ментальность с помощью глубочайшей души в себе, психического существа, и вытеснить этими более великими и чистыми мотивирующими могуществами господство витальной и чувственной силы, которую мы зовем желанием. Он может полностью подчинить или убедить ее, и преподнести для трансформации ее божественному Мастеру. Эта высшая ментальность и эта глубочайшая душа, психический элемент в человеке - вот два зацепочных крючка, посредством которых Божественное может наложить захват на его природу.
Высший разум в человеке - это нечто иное, более возвышенное, чистое, широкое и могущественное, чем рассудок или логический интеллект. Животное является эмоциональным и чувственным существом; человек же отличается от животного наличием рассудка. Но это очень общая, несовершенная и ведущая к неверным выводам характеристика вопроса. Ведь рассудок - только частичная и ограниченная, утилитарная инструментальная активность, происходящая из чего-то гораздо более великого, чем она сама, из могущества, что пребывает в эфире более светлом, широком, безграничном. Истинное и главное, в отличие от промежуточного и непосредственного значения нашего наблюдающего, расуждающего, предполагающего и судящего интеллекта состоит в том, что он готовит человеческое существо к правильному восприятию и правильному действию Света свыше, который должен прогрессивно заменить в нем неясный низший свет, что управляет животным. Последнее тоже имеет рассудок, рудиментарный род мыслей, душу, волю и сильные эмоции; хотя и менее развитая, его психология еще такая же по разновидности, как у человека. Но все эти способности в животном автоматически приводятся в движение, и строго ограничены, почти даже составлены низшим нервным бытием. Все животные восприятия, чувства, ощущения управляются нервными и витальными инстинктами, желаниями, нуждами, удовлетворениями, первопричина которых - жизненный импульс и витальное желание. Человек тоже привяан, хотя и менее привязан, к автоматизму витальной природы. Человек может привнести просветленную волю, просветленную мысль и просветленную эмоцию в трудную работу своего саморазвития, он может все более и более подчинять этим более сознательным и рассудительным вожатым низшую функцию желания. Пропорционально тому, насколько он может так подчинить и просветлить эту низшую функцию желания, он есть человек, а не животное более. Когда он может начать полностью замещать желания более великой просвещенной мыслью, видением и волей, соприкасающимися с Бесконечным, сознательно подчиниться воле более божественной, чем его собственная, соединенной с более универсальным и трансцендентным знанием, он начал свое восхождение к сверхчеловеку; он - на ведущей ввысь дороге к Божественному.
Таким образом, именно в высшем разуме мысли и света и воли, или во внутреннем сердце глубочайшего чувства и эмоции должны мы в первую очередь центрировать наше сознание - в любом из них или, если мы способны, в обоих вместе, - и использовать это, как рычаг для поднятия всей природы к Божественному. Концентрация просветленной мысли, воли и сердца, обращенных в единстве к одной широкой цели нашего знания, одному озаренному и бесконечному источнику нашего действия, одному непреходящему объекту наших эмоций - это стартовая точка Йоги. И объектом наших исканий должен быть сам источник Света, растущего в нас, сам источник Силы, которую мы призываем управлять нашими членами. Нашим единственным объектом должно быть само Божественное, к которому, зная или не зная об этом, всегда стремится что-то в нашей тайной природе. Должна быть огромная, многосторонняя, но все же единая концентрация мысли на идее, восприятии, видении, пробуждающем касании, реализации душой одного Божественного. Должна быть пылающая концентрация сердца на Всем и Вечном и, когда однажды мы обнаружим его, глубокое погружение и вовлечение в обладание и экстаз Все-Прекрасного. Должна быть сильная и независимая концентрация воли на достижени и свершении всего, чем является Божественное, и свободное и пластичное раскрытие ее ко всему, что он намерен проявить в нас. Это и есть тройной путь Йоги.
