**

Если знание является широчайшей энергией сознания, и его функция освобождать и освещать, все же любовь является глубочайшей и самой интенсивной, и ее привилегия - быть ключом к самым проникновенным и тайным уголкам Божественной Мистерии. Человек, поскольку он - ментальное существо, склонен придавать величайшее значение мыслящему разуму, и его рассудку и воле и его способу достижения и выполнения Истины, и даже, он склонен полагать, что другого не существует. Сердце с его эмоциями и неисчислимыми движениями является для взгляда его интеллекта темной, неуверенной, и часто опасной и вводящей в заблуждение энергией, которая нуждается в том, чтобы находиться под контролем рассудка и ментальной воли и интеллекта. И все же существует в сердце, или позади него более проникновенный мистический свет, который, если не то, что мы зовем интуицией - ведь она, хотя и не из разума, все же нисходит через разум - имеет все же прямое касание Истины и ближе к Божественному, чем человеческий интеллект в его гордости знания. В соответствии с древними учениями, место имманентного Божественного, скрытый Пуруша, находится в мистическом сердце, - тайной пещере сердца, hrdaye guhayam, куда его помещают Упанишады, - и, в сответствии с опытом многих Йогинов, именно из глубин приходит голос, или дыхание внутреннего оракула.

Эта двойственность, эти противоположные проявления глубины и слепоты созданы двойственным характером человеческого эмоционального существа. Ведь снаружи в человеке находится сердце витальных эмоций, сходное с таковым у животных, хотя и более разносторонне развитое; его эмоции управляются эгоистической страстью, слепыми инстинктивными привязанностями, и всей игрой жизненных импульсов с их несовершенствами, извращениями, часто грязными деградациями - сердце, осажденное и выданное страстям, желаниям, ярости, сильным или свирепым хотениям или маленьким жадностям и низким мелочностям темной и падшей силы жизни, и униженное своим рабством до любого и каждого импульса. Это смешение эмоционального сердца и чувственного голодающего витала создает в человеке ложную душу желания; это именно она является тем необработанным и опасным элементом, который рассудок справедливо лишает доверия, и чувствует необходимым контролировать, хотя фактический контроль, или, скорее, принуждение, в установлении которого над нашей грубой и настойчивой витальной природой он преуспевает, остается всегда очень неуверенным и обманчивым. Но истинная душа человека не там; она - в истинном невидимом сердце, спрятанном в некой светлой пещере природы: там, под некой божественной инфильтрацией, находится наша душа, тихое глубочайшее существо, которое немногие даже осознают; ведь хотя все имеют душу, немногие сознают свою душу или чувствуют ее непосредственный импульс. Там пребывает маленькая искра Божественного, которая поддерживает эту темную массу нашей природы, а вокруг нее растет психическое существо, сформированная душа реального Человека внутри нас. Именно по мере того, как это психическое существо растет в нем, и движения сердца отражают его предсказания и побуждения, человек становится все более и более сознающим свой душу, перестает быть высшим животным и, пробуждаясь к озарениям божества внутри себя, принимать все больше и больше его указания более глубокой жизни и сознания, и импульс к божественным вещам. Один из решающих моментов интегральной Йоги - когда это психическое существо освобождается, выносится из-за вуали наружу и может пролить полный поток своих предсказаний, видения и побуждений на разум, жизнь и тело человека, и начать подготавливать построение божественности в земной природе.

Как в работах знания, так и имея дело с работами сердца, мы обязаны сделать предварительное различение между двумя категориями движений - теми, которые либо побуждаются истинной душой, либо помогают ее освобождению и проявлению в природе, и теми, которые направлены к удовлетворению неочищенной витальной природы. Но различение, обычно устанавливаемое с таким смыслом, имеет малую пользу для глубокой цели интегральной Йоги. Такое разделение может быть сделано между религиозными эмоциями и земными чувствами, и может быть установлено в качестве правила духовной жизни то, что только религиозные эмоции должны культивироваться, а все мирские чувства и страсти должны быть отвергнуты и уйти из нашего существования. Это на практике означало бы религиозную жизнь святого или преданного, исключительно с Божественным, или соединенного с другими только общей любовью к Богу или, самое большее, изливающего потоки священной, религиозной или набожной любви на мир снаружи. Но религиозные эмоции сами по себе постоянно подвергаются вторжениям суматохи и неясности витальных движений, они часто либо грубы, либо узки и фанатичны, либо смешаны с движениями, не являющимися знаками совершенства духа. Очевидно кроме того, что, даже в наилучшем варианте, ревностный образ святости, зажатый в строгие священные установки, достаточно отличен от широкого идеала интегральной Йоги. Бо'льшие психические и эмоциональные отношения с Богом и миром, более глубокие и пластичные в своей сущности, более широкие и всеобъемлющие в своих движениях, более способные к возвышению в своем охвате всей целокупности жизни, обязательны.

Более широкая формула предложена светским разумом человека, основой которого является этическое чувство, поскольку она проводит различие между эмоциями, санкционированными этическим чувством, и теми, что являются эгоистичными и себялюбиво обычными и земными. Именно работы альтруизма, филнтропии, сострадания, благотворительности, гуманности, служения, труд для благого бытия человека и всех существ должны быть нашим идеалом; сбросить путы эгоизма и стать душой само-отрицания, которая живет только или в основном для других, или для человечества как целого, является путем внутренней эволюции человека в соответствии с этой доктриной. Или, если это является слишком светским и ментальным, чтобы удовлетворить целокупность нашего существа, поскольку есть там более глубокая религиозная и духовная нота, которая ускользает от учета посредством гуманитаристической формулы, оно может быть обеспечено религиозно-этическим основанием - и такой была, на самом деле, его изначальная основа. К внутреннему поклонению Божественному или Высочайшему путем посвящения сердца, или к поиску Невыразимого путем поиска высшего знания может быть добавлено поклонение через альтруистические работы, или подготовка через деяния любви, благотворительности, служение человечеству или тем, что вокруг нас. Однако, именно религиозно-этическим чувством закон универсальной доброй воли, или универсального сострадания, или любви и служения ближнему, Ведантический, Буддийский, Христианский идеал, был создан; только посредством рода светского охлаждения пыла религиозного элемента в нем может гуманистический идеал освободить себя, и стать самым высоким уровнем светской системы ментальной или моральной этики. Ведь в религиозной системе этики этот закон работ - это средство, которое оставляется, когда цель достигнута, или побочный результат; это часть культа, которым обожают или ищут Божественное, или это предпоследний шаг уничтожения самости и перехода в Нирвану. В светском идеале это переведено в ранг самостоятельной цели; это становится знаком морального совершенства человеческого существа, или это условие более счастливого состояния человека на земле, лучшего общества, более объединенной жизни расы. Но ни одна из этих вещей не удовлетворяет запрос души, помещенный перед нами интегральной Йогой.

Альтруизм, филантропия, служение, гуманность являются цветами ментального сознания и, в лучшем случае, представляют холодную и бледную имитацию разумом духовного огня универсальной Божественной Любви. В действительности не освобождающие от эго-чувства, они, самое большее, расширяют его, и дают ему более высокое и широкое удовлетворение, бессильные на практике изменить человеческую витальную жизнь и природу, они только видоизменяют и смягчают его действие и замазывают его неизменную эгоистическую сущность. Или, если им интенсивно следуют с полной искренностью воли, то это благодаря расширению одной стороны нашей природы, в этом преувеличении не может быть ключа к полной и совершенной божественной эволюции многих сторон нашего индивидуализированного существа к универсальному и трансцендентному Вечному. Не может также и религиозно-этический идеал быть достаточным руководящим принципом, - ведь это компромисс, или соглашение о взаимных уступках для взаимной поддержки между религиозным побуждением, которое пытается получить более строгую власть над землей посредством принятия в себя более высоких способностей человеческой природы, и этическим побуждением, которое надеется поднять себя над своей собственной ментальной жесткостью и сухостью некоторым касанием религиозного пыла. В осуществлении этого соглашения религия снижает себя до ментального уровня, и наследует неотъемлемое несовершенство разума и его неспособность преобразовывать и трансформировать. Разум является областью двойственности, и так же, как невозможно для него достичь никакой абсолютной Истины, но только истин относительных и смешанных с ошибкой, невозможно для него и достичь абсолютного добра; ведь моральное добро существует как противоположность и исправление зла, и несет всегда зло в качестве своей тени, дополняющее, почти причину своего существования. Но духовное сознание принадлежит к более высокому, чем ментальный, плану, и там дуальности исчезают, ведь там ложь, поставленная перед истиной, которой она пользовалась посредством узурпирующей фальсификации ее, и зло, встреченное лицом к лицу добром, для которого оно было извращением и страшным заместителем, обязаны исчезнуть из-за недостатка поддержки и прекратиться. Интегральная Йога, отказываясь полагаться на хрупкое вещество ментальных и моральных идеалов, приложит всю свою силу к этой области трех центральных динамических процессов - развитие истинной души, или психического существа, чтобы оно могло занять место души желания, возвышение человеческой любви в божественную, поднятие сознания из его ментального к его духовному и супраментальному плану, единственно силой которого душа и сила жизни могут быть полностью освобождены от вуалей и уклончивости Неведения.