- Джек! – не задумываясь, сказала я.

- Это порода, привыкшая к холодам, надо сколотить ему во дворе конуру, – каким-то извиняющимся голосом сказал папа.

- Мы сейчас пообедаем, и пойдём! – воскликнула я. И увидела, как смотрит на щенка Борька. Так на меня смотрит Саша или папа. Борька очнулся, сказал: «я скоро», и убежал домой.

А мы, пообедав, переоделись и пошли выбирать место для щенячьего жилья.

Только вышли, увидели Сашу. Саша быстро шёл к нам, с рюкзачком за плечами. Увидев меня, радостно заулыбался и побежал навстречу. Торопливо обняв меня, поздоровался с моим папой.

Папа крепко пожал ему руку, приветливо улыбаясь:

- Пойдём, Саша, с нами?

- Далеко вы все собрались? – удивился Саша.

- Мне подарили собаку! – не удержалась я.

- Собаку? – ещё больше удивился Саша.

- Ну да, собаку. Сейчас мы идём выбирать место для конуры.

- Да, Саша, - добавил папа, - что это за двор, без собаки? И вообще, разведём кур, будет Сашенька с Юриком по утрам пить свежие яйца, глядишь, голос у Сашеньки прорежется, петь будет! – засмеялся папа, сильно меня смутив. Петь-то я любила, но берегла уши родных и друзей.

Место для конуры мы выбрали за сараями, с южной, солнечной, стороны. Сейчас там было тепло и очень уютно. Здесь уже стояла лавочка, на которой мы все любили отдыхать, навоевавшись.

Папа принёс из нашего сарая инструменты и доски, потом позвал с собой Сашу, и они принесли толстые плахи, двуручную пилу и гвозди. Борька сбегал домой, тоже принёс какие-то инструменты и ключ от своего сарая. Там у него, оказывается, хранился кусок войлока и полрулона толи.

Работа закипела. Папа с Сашей, положив на козлы плаху, пилили её на части. Отпилив четыре чурбака, они положили их на землю и сколотили из них квадрат. Потом на нём настелили пол, по углам прибили брусья, соединили поверху другими брусьями, получился каркас.

Борька с Толиком увлечённо помогали, путаясь под ногами, одна я стояла не у дел. Я даже подойти не могла, так тесно ребята и папа облепили стройку.

Я села на лавку и с удовольствием смотрела, как споро у папы и Саши всё получается. Борька и Толька помогали, держали доски, или бегали в сараи, если чего-то не хватало.

Наконец будка была готова, все щели были забиты, покатая крыша была покрыта толем, внутри постелен кусок войлока.

Папа сходил домой и принёс коробку с щенком. Когда открыли коробку и достали оттуда щенка, все задумались. Несмотря на то, что будка была очень хороша, и лаз в неё был занавешен брезентом от ветра, нам было жалко маленького Джека.

- Дядь Вань, - робко спросил Саша, - а почему такого маленького хотите поселить на улице?

- Это такая порода, - неуверенно сказал папа, - в питомнике их тоже держат в вольерах, на свежем воздухе.

- У мамы какая-то реакция на шерсть, - вздохнул папа.

- Аллергия, - уточнил сын доктора. – Тогда понятно, вашей маме нельзя находиться рядом с собаками и кошками.

- Саня! – вдруг воскликнул Борька, - Отдай мне Джека! Ну, хоть до весны! Он будет жить со мной, потом, когда станет тепло, поселим в этой будке.

- Привыкнет к дому, потом выть будет, на всю округу, - сказал папа.

- Не будет! – самоуверенно сказал Борька, умоляюще глядя на меня. - Ну, Сань, у тебя же Сашка есть, папа есть, а у меня совсем-совсем никого нет! Пусть Джек поживёт у меня, всё равно он будет твой!

Папа растерянно посмотрел на меня, Саша с Толиком, тоже смотрели, как-то непонятно.

- Пусть поживёт, - прошептала я. Мне было жалко расставаться с таким славным пушистым комочком, но Борьку было ещё больше жалко. Папа у него погиб, мама выходить, замуж, не спешила. Может, не хотела Борьке отчима, а может, просто не могла найти нормального мужика.

Я не разбиралась во взрослых проблемах, своих хватало.

Так что я разрешила Борьке подержать у себя Джека, с одним условием, что щенок будет общим, и мы все будем с ним играть.

Если бы я знала! Тысячу раз бы подумала! Но, не зря же говорят: «знал бы, где упасть, подстелил бы соломки». А пока радостный Борька побежал к маме, спросить разрешения.

Тётя Валя, отложив все дела, вышла посмотреть на нового члена семьи.

- И вы хотите отдать это чудо моему бандиту? – удивилась она, взяв на руки пушистый комочек, - Сейчас я накормлю тебя! – сказала она заскулившему щеночку, и унесла его домой. А я только сейчас вспомнила, что так и не подержала в руках свой подарок.

Растерянно потоптавшись, мы стали убирать мусор и относить инструменты на место.

Прибравшись, папа спросил:

- Что собираетесь делать? Давайте, пойдём, помоемся, да перекусим чего-нибудь. Потом пойдёте, погуляете?

- Да! – вспомнил Саша, - Я же кое-что принёс! – и первым побежал к нам домой.

Дома он открыл свой рюкзачок, и вынул из него несколько банок с консервами.

- Саша, ты что? – удивился папа.

- Это не вам, а Сашеньке, - не растерялся Саша, - вот, смотрите, сосисочный и колбасный фарш, Сашенька очень его любит, а это кукуруза, очень вкусная, зелёный горошек для салатов…

Ещё Саша, поглядывая на меня, достал кольцо «краковской» колбасы, и, завёрнутый в обёрточную бумагу, кусок языковой колбаски.

- Саша! – теперь уже всплеснула руками мама.

- А это лично для вас! – Саша не смутился, и вынул из рюкзачка две банки концентрированного молока, и… развернул на столе две крупные, золотистые и жирные, копчёные селёдки.

Мама издала какой-то звук, и больше ничего не говорила, схватила селёдку и начала её быстро резать.

- Не смущайте меня, отойдите… - пробормотала она, доставая хлеб и луковицу.

Честно говоря, у меня тоже слюнки потекли, но Саша, взяв меня за руку, предложил всем перейти в нашу с Юриком комнату, где он покажет ещё одну вещь.

Про Юрика я совсем забыла. Это потому, что мой братик самый лучший братик на свете. Он никогда не мешается, даже находясь рядом, умудряется быть незаметным.

Вот и сейчас, придя с улицы, он помыл руки, и, понаблюдав за нашей суетой, удалился в свою комнату, посмотреть подаренную ему Сашей книжку. Честно скажу: Юрик уже начал разбирать буквы и потихоньку читать, положив рядом мой старый букварь. Определял, какая это буква, по рисункам. Очень редко спрашивал у меня значение тех или иных букв и рисунков.

На мягкий знак, твёрдый, букву «ы», «й», не было предметов, приходилось запоминать.

Войдя в нашу комнату, Саша вынул из своего волшебного рюкзачка волшебный фонарь.

Это было сооружение, похожее на игрушечный танк.

- О! – сказал папа, - Фильмоскоп!

- Да, - подтвердил Саша, - это фильмоскоп, а это диафильмы, - вынул он горсть коробочек с плёнками. Плёнки были как чёрно-белыми, так и цветными.

- Я уже насмотрелся. Да и скучно одному. Когда у меня в Ленинграде был друг, мы часто смотрели, озвучивали, а сейчас здесь большая компания, и я буду приходить в гости…

- А вот это – Саша обратился ко мне, - это лично Сашеньке. Другим это будет неинтересно.

- Почему это? – запыхтел Толик.

- Потому что здесь сфотографирован я. На слайдовую цветную плёнку. Как соскучишься Саш, будешь смотреть. А я куплю, как попадётся, или выпишу из Ленинграда, плёнку и наделаю слайдов, Сашиных. У нас есть слайдоскоп.

Я почти ничего не поняла из его объяснений, как и Толик. Разве что папа всё понял, спросив, какой у Саши фотоаппарат.

- «Зенит 3М», - ответил Саша, - Зеркалка.

- Да, - согласился папа, - таким фотиком можно сделать хорошие снимки. А где будешь проявлять?

- Раньше отдавали в фотоателье, - пожал плечами Саша, - Так проще, чем самому мучиться с проявителями.

- Угу… - пробормотал папа, - Ну что, ребята, будем смотреть, как стемнеет?

- Да! – завопили все, включая меня. Я сгорала от нетерпения, мне хотелось посмотреть на Сашины снимки. Но было очень светло, даже с задёрнутыми шторами.

- Мама! – вспомнила я. - Сегодня стирка?

Мама уже расправилась с одной селёдиной, вторую завернула в бумагу.