Каждый человек, перемещаясь во времени или пространстве, несет вокруг себя невидимую оболочку того, что он считает своим. Для кого-то это люди, для кого-то – Идея, для кого-то – всего лишь большая сумка. И хотя нет на свете ничего такого, без чего человек в конечном счете не мог бы прожить, он все-таки этим дорожит. И потому, сближаясь, люди впускают в этот невидимый пузырь Другого вместе со всем скарбом его мыслей, вещей и вкусов, а расставаясь – лишаются того, что долго было общим.

И то и другое значительно, потому что человеческое существо стремится к очень разным вещам, к тому же одновременно: оно готово многим поступиться, чтобы избежать одиночества, и от многого отказаться, чтобы сохранить себя. Баланс совместного и приватного присутствует в любом акте человеческой жизни. Наиболее интенсивно процессы объединения-разделения психологического пространства происходят в семье. Между близкими людьми существуют особенно эмоционально напряженные отношения, здесь нет пустяков и мелочей, любое бытовое взаимодействие содержит в себе подтекст, неявное послание, в котором есть и оценка другого человека, и отражение чувств к нему. Кто занимает лучшее место на кухне? Кто начинает банку со сгущенкой, а кто ее заканчивает, «чтобы не пропадало», соскребывая засохшие капли со дна? Кто не заботится тем, чтобы закрывать за собой дверь в туалет? Почему ребенок, возвращаясь из школы, регулярно теряется по дороге, и где именно он теряется? Кто выходит в кухню, когда ужин уже закончился? Кого невозможно отучить сидеть за компьютером с чашкой и бутербродом? И почему мать семейства из года в год готовит суп с ненавидимым всеми жареным луком, который члены семьи устало извлекают из тарелки?

На все эти вопросы можно дать по крайней мере несколько ответов, в которых неизбежно появятся слова «любит», «уважает», «презирает», «игнорирует». А еще больше ответов появится, если мы поставим вопрос иначе: для чего все это? Для чего сын или дочь открывают новую банку со сгущенкой, хотя прежняя еще не закончилась? Для чего мать, недовольно ворча и опасаясь полноты, все же это молоко потом доедает? В чем смысл этого послания семье – желание получить сочувствие, право не следить за собой, или просто она очень любит сгущенку, но стесняется есть «детский» продукт и позволяет себе это под предлогом проявления хозяйственности?

Можно бесконечно играть с поиском смыслов происходящего. Но прочная семейная лодка не разбивается о быт; быт – не альтернатива бытию. Можно поэтизировать быт, можно принимать его, суть остается одной: отторжение быта – это отторжение общего бытия. Бытие порождает человеческие проблемы, но оно же и решает их. Поэтому бытовые привычки, милые или неприятные, служат ответом на разные неосознанные послания других членов семьи, и они же помогают человеку успокоиться и сохранить свое достоинство.

Способы разделения пространства и способы сохранения своего, неразделенного, на самом деле практически одни и те же. Чем надежнее у человека чувство уверенности в обладании «своим», тем легче ему этим добровольно поделиться. И наоборот, известно, что запретный плод сладок. От него трудно отказаться, даже если он на самом деле кислый или горький. Потому что, удерживая его, человек оберегает свои границы и тем самым – самого себя. А кто же не станет себя защищать?

В разных странах свое и общее ценится по-разному. Так, известный голландский психолог Г. Хофстеде даже разделял все человеческие культуры на коллективистические и индивидуалистические: в первых допускается очень высокий уровень контроля над личной жизнью, во вторых высоко ценится частная жизнь и личная автономия. Однако независимо от характера социального устройства чувство собственности по отношению к разным составляющим своей жизни представляет собой основу самоуважения, психологического благополучия и личного счастья человека. В нашей стране общее и общественное на протяжении многих лет ставилось выше личного, что и привело к массовой утрате чувства собственного достоинства и деформированным способам обретения и сохранения «своего» – в частности, массовой алкоголизации как уходу в тот мир, где реальность не раздражает. Должно было смениться поколение, для того чтобы частная и семейная жизнь вновь стала ценностью, а личная собственность перестала быть «капиталистическим пережитком». Однако мировоззренческие различия между поколениями и порождаемые ими семейные конфликты очень часто связаны с различным пониманием бытовых прав и свобод членов семьи.

Психологи чаще изучают внутренний мир человека, иногда забывая о том, что его окружает. А между тем внутреннее и внешнее способны превращаться друг в друга. Все сущее, как известно, рождается сначала в воображении, затем в воле, и лишь потом – в действии. Действие, в свою очередь, остается в воспоминаниях. Человека нельзя оторвать от его привычек, а если сделать это насильственно, то поиск «своего» приведет его либо к психологу, либо к психиатру.

Понять «тайный», а на самом деле просто неизученный смысл бытовых привычек, действий и поступков, которые могут быть посланиями, предупреждающими об изменениях в семье или уже фиксирующими эти изменения, – можно, если знать язык атрибутов человеческого бытия – вещей, территории, привычек, жизненной философии. Это понимание сделает семейную жизнь более объемной, а членов семьи – более чувствительными в распознавании прозрачных границ психологического пространства близких людей, внедрение в которое разрушает взаимное доверие и уважение. Ибо, как говорил Конфуций, «по своей природе люди близки друг к другу, но по своим привычкам они далеки» (Классическое конфуцианство, 2000. Т. 1, c. 191).

Люди чаще всего взаимодействуют при помощи слов. Мы склонны верить тому, что говорят другие, и тому, что мы говорим сами. И нечасто задумываемся о том, что слова скрывают, в чем они неточны и что еще, кроме слов, присутствует в человеческой жизни. Чем, кроме слов, человек пользуется, чтобы воспринимать, мыслить, любить? Для чего человеку не хватает слов? И когда они – явно лишние?

Человеческая жизнь – это практика; чаще всего жизнь начинает осмысливаться, если в этой практике возникают проблемы. И тогда появляется сразу множество вопросов – от традиционных «Кто виноват?» и «Что делать?» до вопросов-гипотез, вопросов-предположений и мечтаний о том, как сделать жизнь оптимальной или счастливой. Удивительно, но нам легче описать свои трудности, чем выразить, чего же на самом деле хочется, и приступить к реализации задуманного – это связано со свойствами человеческого языка, в котором содержится намного больше слов для описания всего неблагополучного, мешающего жить, чем для выражения того лучшего, без чего не бывает человеческого существования. И потому, если мы спрашиваем кого-нибудь о его страданиях, он найдет множество точных и убедительных слов, понятных каждому. Однако если ему захочется рассказать, насколько полна и насыщенна его жизнь, он сможет лишь уподобить ее чему-то другому, провести аналогию, использовать метафору. Осознается проблемное, но трудно понять естественное и благополучное, то, что привычно, «нормально».

Почему это так? Наверное, потому что язык – это достаточно поздно возникшее в истории человечества явление; много тысячелетий люди строили свое бытие, но языка у них не было. И когда возникла речь, стало ясно, что долгий опыт доязыковой жизни привел к тому, что не все мысли и желания можно выразить словами. Иногда мы используем жесты, иногда – поступки, иногда посланиями к другому оказываются наши перемещения в пространстве, бытовые и режимные привычки и тому подобное. Не все и не всегда оформляется словами. Но мы, люди, склонны забывать свою историю и недооценивать то, что существует естественно, но неосознанно.

Поэтому очень часто поступки и действия противоречат речевым посланиям, и человек живет как бы в двух рядах значений: один облечен в слова, понятен, отчетлив и принимаем, а другой – молчалив, но действен. Когда они не совпадают, психологи говорят о так называемых двойных посланиях: например, девушка, собирающаяся на последнее, по ее планам, свидание и произносящая прощальные слова, может одновременно надеть свое самое красивое платье и сделать самую необыкновенную прическу. Конечно, ее молодому человеку будет труднее ее отпустить, и логичнее было бы ей для достижения своей цели надеть что-то старое, прийти на свидание с немытой головой и без макияжа. Но она поступает иначе. Это может означать, что ее решение не окончательно и она не готова прощаться сейчас. Однако если мы будем анализировать только слова, то множество оттенков отношений останутся незамеченными.