Наиболее отчетливо эта модель распределения на выходе представлена у Даймонда (1972): каждое полушарие выполняет свою специализированную функцию, а затем результат передает на выход, который может быть в том же, но может быть и в другом полушарии. Он считает руки и речевую систему двумя главными выходными системами, и, таким образом, результат переработки, осуществленной в правом полушарии, может передаваться в речевые системы левого полушария. Аналогичные взгляды высказывает Г. Бьюмонт (Beaumont, 1974. P. 102).

Почти нет моделей, которые допускали бы переключение переработки в обе стороны. Только у Г. Витакера и Г. Ожемана (Witaker, Ojemann, 1977) есть общая формулировка этой идеи. Их модель предполагает гибкость, и удивительно, что она не развивалась. Возможно, что такая модель должна быть сложной, объяснять механизм координирования, управления переключениями. Например, С. Даймонд и Г. Бьюмонт (Dimond, Beaumont, 1974) предположили, что процесс переключения может регулироваться утомлением, которое накапливается в одном полушарии, и тогда активность переходит к другому, аналогично тому, как, например, мы перекладываем при утомлении тяжелый чемодан из одной руки в другую. Однако экспериментальные данные не подтвердили это предположение. Имеют место также попытки объяснить различия в переработке информации особенностями функциональной организации самой мозговой структуры.

Дж. Семмес (Semmes, 1968) высказала предположение, что для левого полушария характерна фокальная репрезентация как контралатеральных, так и ипсилатеральных сенсорно-моторных функций, в то время как для правого полушария – более диффузная репрезентация. При такой организации левое полушарие имеет преимущество в интеграции аналогичных единиц (информации одной модальности) или в тонком сенсорно-моторном контроле, какой требуется для мануальных операций и для речи. Правое полушарие лучше справляется с мультимодальными и поэтому пространственными операциями. Эта точка зрения развивается далее в работе П. Сатца и С. Спарроу (Satz, Sparrow, 1970). Предлагая модель иерархических уровней полушарной специализации, они опираются на идею Дж. Семмес. Они предполагают, что латерализация моторных, соматосенсорных функций языка и речи представляет разные аналитические уровни, каждый из которых содержит элементы, предложенные Дж. Семмес.

Обе главные линии анализа природы функциональных асимметрий мозга (материально-специфическое разделение по вербальным и зрительно-пространственным процессам и разделение по стилям переработки, аналитическому – холистическому) являются описательными, однако они получили статус объяснительных, стали традиционными и легко отбрасывают противоречащие данные.

‹…›

Постепенно от констатации различий ученые перешли к их противопоставлению, даже сам термин «противопоставление» вошел в обиход при обсуждении проблем латеральной организации мозга (Иванов, 1985). Существенным фактором здесь является некоторая драматизация результатов исследований.

Что же питает сегодня всеобщую озабоченность преувеличенной «левополушарностью» обучения? Упрощенная до абсурда идея функциональной специфичности полушарий, как будто допускающая их самостоятельное изолированное функционирование при обеспечении познавательной деятельности. ‹…›

Американский психолог Л. Харрис (Harris, 1985) дает критический анализ различных работ педагогов, музыкантов, бизнесменов, уповающих на коренные изменения в своих областях деятельности в связи с «полушарным» подходом. ‹…›

Все это привело к тому, что прогрессивная в своей основе идея функциональной специфичности полушарий, утверждающая себя в борьбе с представлением о ведущей роли левого полушария в познавательной деятельности, в итоге вырождается в противопоставление функций двух полушарий. Такое противопоставление приводит к «дихотомании» – стремлению обобщить функциональные различия полушарий в бинарных оппозициях, дихотомиях. Так, наиболее популярны в отношении межполушарных различий следующие дихотомии: вербальное – невербальное, символическое – иконическое, рациональное – иррациональное, дискретное – континуальное, абстрактное – образное и т. д. Таких оппозиций можно привести еще с десяток. Хотя большинство исследователей признают билатеральное участие полушарий почти по всех процессах, интерпретации все еще формулируются в строгой дихотомической (и в основном в материально-специфической) традиции.

Однако сегодня уже достаточно много известно об участии правого полушария в коммуникативном процессе и в переработке сложной языковой информации ‹…› Доказано, что оба полушария принимают участие в узнавании лиц и, как уже было сказано, зрительно-пространственная организация жестового языка не является препятствием для левополушарной регуляции речи глухих. Таким образом, относительность вербально-зрительно-пространственной дихотомии уже ясна.

Временно-аналитические и пространственно-холистические дихотомии также представляются маловероятными. Временное и пространственное измерения опыта являются такими базисными характеристиками опыта, что вряд ли каждое полушарие может быть лишено одного из них. При этом анализ симультанных и сукцессивных синтезов, по А.Р. Лурии (1969), свидетельствует о том, что в этом плане существенно дифференцировано участие передних и задних отделов каждого из полушарий.

Кроме того, временная и пространственная организации информации не определяют адресацию к полушарию. Например, музыка представляет собой во времени явно организованный вид информации, однако роль правого полушария в ее переработке хорошо известна. Письмо является пространственно организованной функцией, но опосредуется левым полушарием мозга.

Сторонники дихотомий иногда утверждают, что надо рассматривать вопрос о степени специализации полушарий (Bradshaw, Nettleton, 1981). Но вопрос о том, что характеризует относительные возможности полушарий, остается открытым.

Как отмечает по этому поводу Г. Витакер (Witaker, 1981), дихотомии коварны, они удобны, просты и, как известно по компьютерной практике, являются мощным средством репрезентации информации. Однако как теория или даже как описание функций мозга человека дихотомии неинтересны и ничего не раскрывают. ‹…›

Сегодня на первый план выступает необходимость создания моделей взаимодействия, объединения функций полушарий. Рассмотрим несколько вариантов таких моделей, фигурирующих в современной нейропсихологической литературе.

Принятие идеи билатеральности означает, что каждое полушарие может участвовать в реализации психических процессов. Но возможны различные взгляды на то, каким образом осуществляется это билатеральное сотрудничество. Во-первых, вклад каждого из полушарий может быть равным; во-вторых, можно предполагать вклад обоих полушарий при преимуществе одного или другого. Ключевой вопрос не в том, может ли полушарие выполнять определенную функцию, а в том, когда и при каких условиях оно ее выполняет.

Существует два основных типа моделей кооперативного взаимодействия: модели позитивного и тормозного взаимодействия. Модель позитивного взаимодействия предполагает, что оба полушария выполняют определенную функцию симультанно и положительно взаимодействуют так, что общая деятельность их есть некоторая интегрированная функция двух полушарий. Здесь остаются еще две конкретные возможности: 1) оба полушария делают примерно одно и то же так, что общий результат есть просто их интерактивный вектор; 2) каждое полушарие выполняет четко различные и необходимые субпроцессы в определенной задаче, и общий результат зависит от координации субпроцессов.

В любом случае в результате нормальная деятельность невозможна или нарушена без текущего кооперативного взаимодействия, которое не обязательно подразумевает равный вклад каждого полушария. Чаще всего предлагаются именно такие модели кооперативного взаимодействия, в которых вклад одного полушария больше, чем второго. При этом предполагается, что необходимое взаимодействие осуществляется через мозолистое тело или через структуры ствола мозга.