– Мамочка, милая, не надо! Не плачь так, всё будет хорошо!

Папа подошёл к ним, присел рядом на корточки и спокойно сказал:

– Аннушка, родная, не плачь! Григорьич мне сделает операцию и всё будет нормально!

Но она, переводя взгляд с мужа на дочку, продолжала плакать, но, уже не закрывая рот. Услышав плачь во дворе, из дома вышла напуганная бабушка и с крыльца громко крикнула:

– А ну, пока не переполошили всех собак в деревне, быстро в дом!

Мама от этих слов немного пришла в себя и, взявшись за руку мужа, встала. Они вместе медленно пошли в дом. Пропуская их мимо себя, бабушка вошла последней, плотно прикрыв за собой дверь. Опередив всех на кухне, сильно опираясь на костыль, прошла в комнату и закрыла открытое окно. Села в центре, накрытого красивой гобеленовой скатертью стола, и твёрдо сказала:

– Садитесь, сказывайте, что случилось?

Надя чувствовала, с какой тревогой мама ждала её слов, и от этого волновалась ещё больше. Стараясь держаться спокойной начала говорить:

– Папа болен и ему нужна срочная операция!

Бабушка посмотрела на всех и, обратившись к дочери, строго сказала:

– Что, ты, рёв устроила на всю деревню? Сделают операцию, и будет как новый!

Надя посмотрела на бабушку с благодарностью. Умеет же она своим железным характером всех успокоить и вселить надежду!

Вечер прошёл в безмолвии. Никто не мог и не хотел разговаривать. Все очень переживали и молчком пытались переболеть последние не радостные новости. Надя почувствовала, что она как будто разделилась на две половинки. Одна ходит по дому, делает все дела, а вторая смотрит на всё происходящее как бы со стороны, наблюдая за домочадцами. Выбрав удобный момент, чтобы никто не услышал, позвонила сёстрам и сообщила неприятную новость.

Вечером, когда все легли спать, её как накрыло тоской и страхом. Понимая, что придётся обо всём что происходит, говорить и обсуждать, что-то объяснять маме, бабушке, а ей так страшно и так не хочется, чтобы всё это происходило с ними, что она не сдержалась и тихо заплакала. Закрыв глаза и пытаясь успокоиться, она шептала:

– Я не хочу, не хочу, чтобы папа умирал! Почему, мой добрый и заботливый папа?

Стараясь держаться, ругала и убеждала себя:

– Молчи, не смей даже думать о плохом! Всё будет хорошо, всё получится. Операция пройдёт удачно, и он будет жить. Мой папа будет жить ещё долго, и мы все ещё будем счастливы!

Она уговаривала, успокаивала себя, но страшные мысли лезли и лезли в голову, изъедая душу как червь.

Утром, немного успокоившись и настроившись на трудный день, Надя повела родителей в больницу. Папу сразу же положили в палату, а с мамой долго разговаривала Ирина Максимовна пытаясь её настроить на то, чтобы она не думала о плохом, а ждала и надеялась. Но ничего не помогало и только после того, как ей поставили укол, она немного успокоилась и её на машине скорой помощи отправили домой. Дома её уже ждала приехавшая Вера и телеграмма от Любы.

Глава 11

Пытаясь отвлечься от холодящих душу мыслей, Надя начала готовить свой кабинет к работе. Через два дня у неё приём первого больного!

Всё подготовив к назначенному дню, она с нетерпением ждала начала приёма. Несколько раз выходила из кабинета с бумагами, изображая занятость, чтобы посмотреть есть под её дверью кто-нибудь или нет, но прошло уже три часа, и не один пациент не постучался в её двери. Надя не расстраивалась, она знала, что это нормальная практика, потому что к новому врачу люди боятся идти, а здесь не просто врач, здесь – Надя, молоденькая девчонка, которая совсем недавно носилась на велосипеде с мальчишками и была первой заводилой в деревне.

Сидя на высоком стуле, она смотрела в окно. В дверь постучали. Встав и поправив халат, Надя громко произнесла:

– Войдите!

В кабинет вошёл Семён Григорьевич, он был без халата. Увидев его, она вздохнула и, опустившись на стул, сказала:

– А – это, Вы, Семён Григорьевич?

– Да! Вы, что ещё не начали работать?

– Я-то начала, только пациентов нет!

– Да? А я не спешу, думаю подойти к вам попозже, когда вы будете посвободнее.

Надя, не понимая, вопросительно смотрела на него. Он, переминаясь с ноги на ногу, сказал:

– Я с таким нетерпением ждал, когда вы начнёте работать. Зуб замучил, а ехать в район совсем некогда, да и не хотелось. Вас ждал!

Надя удивлённо смотрела на него. Он, проходя вперёд, спросил:

– Мне можно пройти? Куда садиться?

Наконец-то поняв его, она обрадованно сказала:

– Да, конечно, садитесь в кресло!

Семён Григорьевич обошёл Надю и сел на удобное высокое кресло. Пальцем ткнул в рот, показывая на больной зуб. Надевая перчатки, успокоившись, она произнесла:

– Сидите спокойно, я всё посмотрю сама.

Ковыряясь в его зубах, она что-то постоянно записывала в карточку. Закончив, произнесла:

– Что же вы, Семён Григорьевич, так запустили свои зубы? У вас шесть проблемных зубов! Один из них на удаление и камни, их тоже нужно обязательно убрать.

Он слушал и удивлённо смотрел на неё. Дослушав, с сожалением произнёс:

– А я думал, что у меня только один зуб болит, а с остальными всё нормально! Они же не болят?!

– Зачем ждать, когда заболят? Мы всё вылечим, вы за ними правильно будете ухаживать, и не будет больше проблем. Ну, что лечим?

– Да, только начните с больного!

– Не беспокойтесь, с больного зуба и начнём! В больной зуб я на три дня заложу лекарство, а пока вылечим соседний.

Семён Григорьевич в ответ только мигал глазами, боясь кивнуть. Надя больше часа колдовала над ним. Закончив, сняла перчатки и радостно произнесла:

– На сегодня всё! Я прочистила каналы, заложила лекарство, через три дня придёте на приём. Если всё будет нормально, поставим постоянную пломбу. Час не кушать! Не советую оттягивать и обязательно подойти через три дня, даже если перестанет болеть. Помните, что лекарство разрушит зуб, если держать дольше!

– Спасибо, Надежда Анатольевна, я понял и сделаю всё, как вы сказали. Вы знаете, а мне совсем не было больно!

– Не всегда бывает больно. К тому же, Семён Григорьевич, у нас очень хорошее обезболивающее.

Ласково глядя на неё, он произнёс:

– Не скажите, Надежда Анатольевна, это у вас руки такие!