(Бредиус) - Это как раз тот случай, когда чудесная подпись I.V.Meer и пуантилье на хлебе, который Христос собирается благословить, не потребовались бы, чтобы убедить нас: перед нами шедевр. Я бы даже сказал, тот самый шедевр Йоханнеса Вермеера Делфтского, и кроме того, одно из самых впечатляющих его творений, сильно отличающееся от прочих картин мастера. И всё же - безусловно и несомненно, это его творение.

Находка! Доктор Бредиус готовит диссертацию!

Поставьте срочно в номер! Владею информацией

для полосы газетной, журнальной публикации,

когда начнётся выставка. Да, будет презентация!

(Человек в плаще звонит по телефону) - Примите телеграмму. Да, срочная. Нью-Йорк. Офис мистера Дювина. 'Видел сегодня большого Вермеера приблизительно три на четыре фута ужин Христа в Эммаусе предполагаемая принадлежность частная семья точка подтверждение подлинности сертификат Бредиуса который пишет статью в ноябрьский берлингтон мэгэзин точка цена пятьсот пятьдесят тысяч гульденов или девять миллионов долларов точка картина подделка самого дурного качества точка'.

Не может быть сомнений! Какая провокация!

Никто вам не поверит, долой инсинуации!

Исключена возможность любой фальсификации!

Вернулся к нам Вермеера шедевр из эмиграции!

(Боон) - Нам весьма быстро удалось найти благородных людей, готовых подключиться к выкупу картины. Это доктор Ханнема, директор музея Боймана. Это господин Хоогендайк самый авторитетный и уважаемый антиквар в Нидерландах. Это промышленник и настоящий патриот господин ван дер Ворм, он заплатил большую часть запрошенной цены - 520 тысяч гульденов. Остальное взяло на себя Общество Рембрандта - согласно единодушному решению всех его членов, в том числе господина Бредиуса.

Нет это не фантастика, и не галлюцинация!

Лютвийлер роттердамский проводит реставрацию.

Восторженные мнения, статьи и интонации.

Накал страстей у публики подходит к кульминации!

Сцена 9. Финал первого акта.

1938 год. Амстердам. Музей Боймана. Толпа. Подиум. На постаменте картина пока закрытая тканью обвязанной красной лентой. Пышность и торжественность обстановки таковы, что способны убедить толпу посетителей сразу же, как только они переступают порог музея, в том, что они присутствуют при исторической церемонии и их чувства не могут не соответствовать величию события. Красные ковры, присутствие официальных лиц, среди которых директор музея Дирк Ханнема, эксперт Абрахам Брёдиус, член парламента Карл Боон, торговец Джуст Хоогендайк, стражи в парадной форме - посетитель уже ошеломлен всем этим церемониалом, прежде чем он получит возможность полюбоваться в течение нескольких мгновений самим шедевром. Саму картину охраняет военный караул, и к ней никого близко не подпускают. Если кто-либо из зрителей делает шаг вперед, чтобы более подробно рассмотреть знаменитый вермеровский ярко-синий цвет или выражение лица Христа, его тотчас же решительно отстраняют на достаточное расстояние. Среди праздной толпы и репортёров Хан, Тео ван Вайнгаарден.

Брёдиус, что-то взволнованно говорит директору музея. Сквозь радостное нетерпение толпы мы слышим:

(Брёдиус) - Я всегда говорил, что это случится! Я предвидел и предсказал её появление! В творчестве Вермеера зияла огромная лакуна. В ней просто обязаны были прятаться картины на библейскую тему. Я и писал много на эту тему. И вот! Вот теперь все воочию убедятся в правоте моих слов!

(Ханнема) - Дорогой, Абрахам, никто никогда и не сомневался в Вашей компетентности в вопросах изобразительного искусства. А уж по Вермееру Вы общепризнанный эксперт. Поэтому я и просил Вас сказать несколько слов перед открытием выставки.

(Брёдиус) - Да, да, конечно. Но я так взволнован! Эта находка просто вершина моей деятельности!

(Хоогендайк) - Пожалуй, пора начинать. Не то нас просто растерзают нетерпеливые поклонники изобразительного искусства.

(Ханнема) - Вы совершенно правы. (Обращаясь к толпе) - Дамы и господа! Сегодня поистине незабываемый момент в истории живописи. Находка доселе неизвестного произведения Вермеера Дельфтского являет собой сенсацию мирового масштаба. Это великий момент! И вы все его зрители и участники. К сожалению, наш музей одновременно не может вместить всех желающих увидеть это великолепное произведение. Но эта картина, несомненно, войдёт в наш 'золотой фонд', и теперь будет выставлена в нашей галерее. Так что все желающие в свое время смогут полюбоваться творением нашего великого соотечественника. Я предоставлю слово критику и искусствоведу, директору музея живописи в Гааге господину Абрахаму Брёдиусу, известному знатоку творчества Вермеера. Господин Бредиус, в числе прочих экспертов, после тщательного изучения, лично подтвердил подлинность полотна, и принадлежность его кисти великого Яна Вермеера.

(Бредиус) - Спасибо. Это великолепное произведение Вермеера, великого Вермеера Дельфтского, возникло благодаря Богу из тени забвения, где оно пребывало в течение многих лет, в своей столь же свежей и девственной красоте, как если бы оно только что вышло из-под кисти художника. Сюжет картины почти уникален для всего его творчества: в нем заключена такая глубина чувств, подобно которой нельзя найти ни в одной из его других картин. Мне с трудом удалось справиться со своими эмоциями, когда впервые я увидел этот шедевр, и многие, кому посчастливится любоваться им, испытают то же самое. Композиция, экспрессия, цвет - все сливается воедино в этом творении самого высокого искусства, самой подлинной красоты.

Под звуки фанфар Бредиус и Ханнема разрезают ленту, полотно спадает, зрителям открывается картина 'Христос в Эммаусе' написанная ван Меегереном. Фотографы, репортёры, обыватели стремятся оказаться поближе к картине. Но караул не даёт подойти близко, публику держат на почтительном расстоянии. Организуется очередь, люди проходят мимо картины, задерживаясь у неё лишь по несколько секунд. Слышны восхищённые восклицания. Когда Хан оказывается напротив картины, он пытается подойти, но его отстраняют от картины.

(Хан, во всеуслышание) - По-моему, это подделка!

Тео и окружающие их посетители недоуменно уставились на него.

(Хан) - Точно говорю - подделка! Низкопробная подделка. Мазок и композиция ниже всякой критики. Я бы сделал лучше! Никаких библейских Вермееров вообще не бывает!

Его выталкивают из очереди. Слышны восклицания 'Наглец!', 'Сумасшедший!' Хан смеётся. Он оказывается за толпой, и поверх голов смотрит на картину.

(Тео с негодованием) - Хан, это уже слишком! Твои обвинения абсурдны и беспочвенны! Неужели ты не видишь?!..

(Хан) - Ладно, ладно. Кто знает, может быть эта грубая подделка и вправду Вермеер.

Тео уходит от Хана и пытается снова пробраться к картине.

К Хану подходит Карл Боон.

(Боон, улыбаясь) - Хан, дорогой мой, к чему эта демонстрация несогласия? К чему эти публичные демарши? Ведь Вы сами нашли этот бесценный самородок. Я сумел продать его, не без пользы для себя. А Вы... Вы теперь состоятельный человек! Так что давайте поздравим друг друга!

(Хан) - Возможно, Вы и правы, Карл. Возможно, Вы и правы.

Боона окликают, он уходит. К Хану подходит Бредиус.

(Брёдиус) - Смотрите, Хан? Смотрите! Вот истинное искусство! То, чему Вы всю жизнь пытаетесь подражать. Только получаются у Вас искусные поделки, как бы Вы ни старались. Вы никак не хотите понять, что это неподражаемо. Это рука мастера, которого Господь поцеловал при рождении.

Странно, что Вы, человек влюблённый в эту эпоху в живописи, не можете признать, что подобное неповторимо. Это я Вам как эксперт говорю. Не обижайтесь на меня, Хан! У всякой церкви должны быть воины-охранители, паладины, защищающие храм от ересей, ото лжи и фальши. А я и есть тот воин, что защищает храм Искусства. Но, глядя на этот шедевр, я перестаю быть экспертом и критиком. Перестаю быть воином. Перед этим невероятным сиянием я просто восхищённый зритель. Я один из множества паломников, припавших к святыне.