– Так и есть.

– Только дети и дураки верят, что всё будет хорошо и имеют глупость обещать то, что не в их силах.

Кайло вместо ответа со вздохом съехал к левому боку Хакса, поджал ноги и устроил голову на его простёршейся по подушке руке.

– Я просто чувствую, что всё будет… Нормально, – он поднял взгляд слегка сонных глаз к нахмуренному лицу генерала. – Не важно. Расскажи лучше, откуда ты столько знаешь. О Силе, медитации, усмирении чувств? Этот образ… Он очень сильный, помогает держать себя в руках.

– Говорил же, об этой вашей Силе мне мало что известно. Что касается медитаций: не у одного тебя проблемы с переполняющими чувствами.

– Неужели? – магистр даже приподнялся от такой новости. – Холодный и сдержанный генерал Хакс, оказывается, тоже подвержен слабостям, как все прочие смертные?

– Не дерзи, – устало отмахнулся тот. – В детстве я был болезненным и слабым. Там где я жил, это было поводом для рукоприкладства. Пришлось собрать силу воли в кулак и тренировать своё тело. Для этого пришлось многое преодолеть. Я открыл для себя, что представление результата настраивает сознание на его достижение, освоил дисциплину ума. Когда мои, хм, родственники, прознали о моих занятиях, заперли меня в подвале – всё, что не укладывалось в их представления, тоже было поводом для рукоприкладства, всё должно было быть пресечено и выбито. Пришлось осваивать контроль чувств: гнев, страх, возмущение, ощущение беспомощности душили меня, я не мог бороться. А потом на город впервые за долгие годы налетела огромная буря. Все были наверху, я остался в подвале. Сначала стоял ужасный грохот, затем все стихло. Я решил, что всё закончилось, и попробовал выбраться, люк поддался – оказалось, замок чем-то сорвало. Я вышел наружу и стоял посреди практически чистого поля: дом снесло полностью. Со всеми, кто там был. В десятках метров от меня с бешеной скоростью кружил ветер вперемежку с водой, остатками домов, деревьев, тел. А в самой середине, где я стоял, был полный штиль. Потрясающее спокойствие. Я стоял и смотрел на стену ветра и воды. Она убила всех, а до меня не добралась, мне она явила свою идеально спокойную сердцевину – свой «глаз». И тогда я тоже стал спокоен. Все чувства отодвинулись, в голове прояснилось. Я переждал бурю в том же подвале, она прошла быстро. А этот образ остался со мной навсегда, настраиваюсь на него, когда чувствую, что теряю контроль. Уже потом я узнал, что это и называется медитацией.

Во время внезапного откровения Кайло лежал не шелохнувшись, во все глаза глядя в затуманившееся воспоминаниями лицо Хакса. Он не ожидал, что тот так разговорится, да ещё и будет столь лиричен в описании. Как многого ещё Рен не знал о нём… И не хотел знать, вампа его задери! А теперь хочет. Утвердившись в решении исправить положение в ближайшие пару недель и начать прям завтра, Кайло прикрыл глаза и позволил себе уснуть. Прижимаясь к тёплому боку, он думал о том, что всё это хорошо. И ему хорошо, впервые за долгое время. Он мог бы даже привыкнуть.

========== Глава 8 ==========

Комментарий к Глава 8

Снова придуманное прошлое Хакса. Бикоз ай кэн. И потому что некому было меня остановить XD

Просыпаться в кольце рук Хакса, удобно устроив на его груди голову лицом вверх, слушать его мерное дыхание и ни о чем конкретном не думать было не только хорошо, но и непривычно уютно. Тоже давно забытое ощущение.

Кайло повернулся и стал разглядывать генерала, отмечая полное отсутствие веснушек на лице и теле, забавное для его типажа. Он вытянул руку, чтоб очертить линию скул и губ, довольно пухлых, когда они не были презрительно поджаты. Но Хакс вдруг подскочил, будто окаченный ледяной водой. Ещё не донца проснувшись, он выпалил: «Приказы не обсуждаются!» и резко выпрямился.

– И тебе доброе утро, – хмыкнул Кайло, поднятой бровью обозначая, насколько первая сказанная с утра генералом фраза не вязалась с его ожиданиями. – Ты всегда так просыпаешься?

– Уверен, не я один, – без малейшего намёка на юмор ответил тот.

– Не понял.

– Это девиз ИГВА. Все курсанты повторяют его на протяжении всего обучения.

– Каждый день?

– Да.

– Но ты ведь уже давно не там?

– Некоторые вещи въедаются в подкорку. А некоторые специально туда загоняют всеми доступными способами, – лицо Хакса спазматически дёрнулось при этих словах, будто его ударили, всего мгновение, и его выражение снова стало ровным. – Я в душ.

За размышлениями Кайло о «всех доступных способах» прошло всего около десяти минут. Хакс вернулся уже с уложенными волосами.

– Эй, расскажи, как ты попал в Академию? – Рен удобно устроился на подушке, подперев голову рукой. Это утро было вполне неплохим для того, чтоб начать узнавать своего любовника поближе. Он даже слегка покраснел, впервые про себя назвав Хакса так. Тот тем временем наводил в чашках каф и не торопился с ответом.

– Расскажи мне, – Рен напомнил о повисшем в воздухе вопросе.

– Нечего особо рассказывать. Отец продал и всё.

– В смысле отдал в Академию?

– В смысле продал.

Брови Кайло поползли вверх, такого ответа он точно не ожидал.

– Но он ведь вроде был… комендантом там? Я слышал.

– Это что-то меняет? После гибели родственников я какое-то время жил в приюте. Затем слухи о моих способностях дошли до отца, который жил при Академии. Он приехал и забрал меня. И продал. Нужны были деньги, чтоб отдать карточный долг, как я позже узнал.

– Я не понимаю. Вот так просто?

– ИГВА скупает способных к военному делу молодых людей по всему сектору. Это выгодно. После покупки они бесправны, им некуда идти, и они не могут уйти; но их тренируют и обучают наилучшим образом. Высший офицерский состав скупается военными организациями за большие деньги. И при этом это выгоднее, чем платить наёмным работникам зарплату каждый квартал. За время обучения каждому курсанту начисляется долг в несколько миллионов кредитов – за тренировки, питание, проживание, обучение, растраты на обмундирование, амуницию и прочие мелочи. Плюс штрафы за нарушения распорядка. После покупки офицера его долг переходит от Академии организации. Он уменьшается с каждым отслуженным кварталом. После погашения долга офицер может, наконец, быть свободен. Но так как абсолютное большинство из них… Из нас умеет только заниматься военным делом, мало кто уходит. Да и некуда уходить.

Эту информацию пришлось переваривать некоторое время. Хакс тем временем выглядел вполне невозмутимо, будто всё сказанное было в порядке вещей. Жестом предложил уже дымящийся в чашке напиток. Кайло, не думая, принял его, но не притронулся. Наконец он произнес:

– А ты… Уже свободен?

Хакс ответил, будто давал отчёт о текущей обстановке на базе, хотя подавленная горечь едва уловимым послевкусием ощущалась в его эмоциональном фоне, который автоматически считывался Кайло, как если бы генерал открыто заявлял о ней.

– Присудив звание генерала, Верховный Лидер обещал лично списать мой долг. Как только повстанцы будут окончательно повержены.

Эта информация больно кольнула сознание Кайло. Совершенно точно, что он не хотел в ближайшее время трогать тему людей, к которым принадлежали все его родные и близкие, пусть и «бывшие». Мысль сама отложилась в его голове на потом, а он предпочёл продолжить узнавать Хакса. Сейчас он хотел только этого.

– Хм, дослужился до генерала, но у тебя всё ещё был долг?

– Было много штрафов, – и, видя, как у Кайло уже почти готов сорваться едкий комментарий по поводу внезапного наличия штрафов за нарушения у всегда такого правильного генерала, быстро уточнил, – я сбегал.

– Было так плохо?

– Ты когда-нибудь был в рабстве? – его лицо и голос по-прежнему ничего не выражали. Но это не означало, что он ничего не чувствовал. Кайло чуть не захлебнулся от внезапно накатившего клубка тёмных, тяжёлых переживаний, исходивших от Хакса. Определённо, они обитали глубоко внутри него, посаженные на цепь и усмирённые настолько, чтобы не влиять на его повседневную деятельность. Но они всё равно опалили Рена, не готового к внезапному их ощущению. Было тяжело, но больше всего печально. Где-то внутри Кайло начал зарождаться протест особого свойства. Протест против того, чтоб у генерала, у его генерала, был повод так себя чувствовать, чтоб с ним обращались так.