А мать сидела над этим драным листком и беззвучно плакала…
– Ма, не плачь, – сказал я и больше ничего не мог выдавить из себя.
– Ты уроки сделал, мучитель? – спросила она сквозь слёзы.
Я не хотел окончательно расстраивать мать и, конечно, же соврал:
– Да сделал, сделал. Нам мало задавали…
Мама вдруг тихо, гладя мимо листка с «Меню подростка», запела старомодную, кажется, времен моего деда Кирилла песню:
Ты, река ли моя, чиста реченька,
Серебром ключевым ты питаешься,
От истоков струишься отеческих,
Меж камней-валунов извиваешься…
А у меня на уме почему-то закрутилось неуместное:
Девочки и мальчики,
дуры и обманщики….
Дурацкая, но прикольная песенка мешала думать: что мне предпринять, как раздобыть этот паразитский сыр, мясо, рыбу? Может, и правда поумнею после орехов и сыра, начну хорошо учиться? Тут я ещё озадачился: а что сама мать ест в обед на работе? Чай, бутерброд с маргарином? Ну, у неё в отделе такие фифы сидят – все на понтах. Там с маргарином лучше и не показывайся – запрезирают…
Пока я думал про сыр-мыр, у мамы зазвонил телефон. Через приоткрытую дверь из её комнаты я слышал мамино:
– Какие орехи? Ты что, Галина! Неудобно… – Потом, спустя время: – Ну, пусть прибегает… Может, её Кирилл встретит? Не надо? Ну хорошо.
Я не понял, о чём речь, только догадался, что к нам кто-то прибежит. И мне не надо никого идти встречать. Ну, уже хорошо.
В нашу дверь постучались – звонок давно не работал. Это оказалась моя одноклассница Маришка – племянница всезнающей тёти Гали.
– Вот орехи, против йододефицита, – с порога сообщила Маринка, зыркнула в мою сторону и убежала.
Я вскрыл гремучий пакет, и мне тут же захотелось избавиться от своего йододефицита, повысить интеллект и зарядить железом мою не очень железную волю.
Мама позвонила тёте Гале, опять виновато извинялась и говорила: «Спасибо, Галочка, спасибо, Галочка…». Я в это время колол орехи при помощи двери – закладывал их межу косяком и дверью – хрясь! Готово!
– Ты что ж творишь, бестолочь, – прикрикнула на меня мать. – Дверь и так расшаталась, а ты… Лучше б взял отвёртку да подтянул петли.
– Мам, ну потом эти петли подтяну, – отмахнулся я.
Погрыз ядрышки, они мне показали горьковатыми. Мама тоже попробовала – орехи оказались старыми. Я съязвил:
– На тебе, боже, что мне негоже!
– Дареному коню с зубы не заглядывают, – ответила мне в тон мама. – Надо свои иметь.
Она высыпала содержимое на газету. Там оказалось даже несколько проклюнувшихся орехов.
– Наверное, где-то в сырости орехи держали, – разочарованно сказала мама. – А давай их посадим, Кир?
– Да поздно уже… Спать охота.
– Как возле телевизора тупо до полуночи сидеть, так спасть не охота, – с укоризной сказала мать и сама начала отбирать орехи, которые, на её взгляд, можно было посадить.
Я напрягся и психанул – фигней среди ночи занимается матушка.
– Мам, ну давай завтра, что ли?..
Мать не ответила. Мне с великой неохотой пришлось присоединиться к её дурацкой затее. Я смотрел на мать – она казалась мне одержимой! Мы с ней в ночи под фонарем набрали песка в соседнем дворе. Насыпали в ящик из-под рассады, натыкали орехов туда, присыпали и поставили на подоконник.
– Представь, Кир, если все орехи взойдут, это будет целая роща! – и добавила торжественно: – Роща Кирилла!
Название мне понравилось – Мы оба очень устали. Я рухнул на кровать и только успел представить эту рощу – на пустыре за нашим домом, – сразу провалился в сон. А там, во сне, надо же, мы с Ленкой прохаживаемся. Ну, и Маринка тоже виднеется в конце аллеи – это же она принесла орехи. Фигня, конечно, мне представлялась, лирика какая-то кисельная, розовые сопли. Я даже во сне это осознавал. И в том же сне я понимал: вот посадили мы с мамой орехи, почти до часу ночи не спали – значит, сила воли во мне укрепилась.
Хотя, конечно, она, сила воли, не шибко-то могла закалиться от одной посадки орехов. Потому я и решил продолжить свою беготню на стадион. Ну, про первую злополучную пробежку с разгоном баранов я уже рассказал…Решил продолжить.
3. Физику прогулял – напоролся на Амбала: надо добыть сигареты
Короче, после второй пробежки и второго разгона баранов с матами дядьки Мишки-зоотехника, пришёл я в школу. Конечно, опоздал, блин.
– Можно? – просунул голову в дверь.
– Этот в своем амплуа… – не оборачиваясь в мою сторону, сказала классная. Я просочился вдоль стены за свою парту. Естественно, моя парта – последняя.
Ленка проводила меня снисходительным взглядом и усмешкой. Или мне показалось? Ну, хорошо, хоть взглянула.
На перемене девчонки смеялись и ехидненько так смотрели в мою сторону.
– …А я вижу, он там своими макаронинами размахивает…
– Чем-чем?
– Макаронинами… Посмотри, у него руки-ноги как макаронины, – громка рассказывает Ленка. – Макаронинами и так, и этак – за козами гоняется…
– За какими козами?
– Да там у нас один скотовод коз и баранов пасет возле стадиона.
– Ну и компашка! Ха-ха-ха!..
– Я увидела эту козлоферму и, естественно, не побежала на стадион. Стою за кустами, смотрю и ухохатываюсь. А он там – макаронинами скотину распугивает…. Ха-ха-ха…
Короче, это Ленка про меня так прикольно рассказывала. Все ржали. Я бы тоже ржал, если бы не знал, что это про меня.
– Девочки, он же просто гадкий утенок, а вот потом из него выйдет… – вмешалась тихоня Маришка, середнячка и мышка. У неё и кликуха такая – Мышка. Это, кстати, племянница тёти Гали, которая нам орехи дала.
– Ой, Мышка, ты все ещё сказки про гадкого утенка читаешь?!
– Как раз ей по возрасту…
– А ты почитай, там ещё есть сказка про мышку-норушку…
Маришка умолкла, я – отдалился от Ленкиной стайки. Злился не на Ленку, а на Маришку – чего это она, мышка-норушка, вздумала меня защищать! Обойдусь без её помощи…
Однако про макаронины и коз, хотя вроде бы правда и со стороны смешно, но мне обидно. Ещё этот дядька Мишка со своим мелко-рогатым скотом, блин… Следующий урок какой? А… физика. Забыл про неё, да и учебника нет у меня. Кто-то стибздил или я сам посеял. Короче, в отместку за макаронины и коз я решил… прогулять следующий урок.
За школьной котельной кучковались старшеклассники, прогуливали уроки целой толпой.
– Эй, глист, иди сюда! – подозвал меня Амбал из 11-го класса.
Подхожу.
– Курить хочешь?
– Ну да, – признался честно.
Я вообще-то уже покуриваю, иногда приходится окурки собирать.
– Тогда давай закурим. Сегодня курим твои, – сказал Амбал.
– У меня нету…
– Это твои проблемы, – лениво сквозь зубы процедил Амбал.
Я молчал, весь сжался. Но страха показывать не хотел.
– Значит, так, заморыш, иди и раздобудь курева.
– А где я его возьму? – спросил, не обращая внимания на обидные погонялова. Заморыш, глист – это как будто не про меня.
– Ты что-то попутал, – также медленно процедил Амбал. – Я говорю раздобудь курева… А где – это твои проблемы.
Амбал – это, кстати, сын Вали, матери-одиночки, на которой хотели женить моего отца. Мелькнула мысль сказать Амбалу, что мы почти братья, но потом мне аж самому противно стало. Я понял, что сегодня не мой день. С утра – «макаронины», сейчас – «глист», «заморыш»… Лучше б на физике остался, слушал бы про закон Джоуля, как его там, Ленца. Или что мы сейчас проходим? Но делать нечего, стал соображать, как смыться из этой компании.
– Ну, я пошел…
– Куда?
– Сигареты добывать…
– Если смоешься, тебе трындец, – процедил Амбал.
– Давай, я с ним, – вызвался из компании Хлюст. Это младший брат Амбала. – Посмотрю, как он будет добывать курево.
