- Ладно, отдохнули, - сказал Энасси, вставая. - Пора работать.

Они вышли из кафетерия, ненадолго вернулись в аппаратную, из которой Гайдли сообщил о распаде энтара. Энасси на мгновение высветил в обзорном поле просмотровой зал, и не успевший вовремя отвернуться Гайдли увидел то, что осталось от профессора Диллета - темно поблескивающая лужа протоплазмы на полу с лежащей в ней мокрой одеждой. Ну почему, почему мне так до тошноты страшно? - спрашивал он себя. - Почему? Ведь я уже видел такое раньше. Не раз. И не два. Такое случается, если не успевает на место распада мастер, подобный Энасси. Человек, чья ненависть к энтару превосходит выносимые им пределы, так что эта тварь под влиянием ненависти переходит в форму гьенда - древнейший, атавистический способ самозащиты загнанного в угол энтара, сродни защити некоторых насекомых, при опасности притворяющихся мертвыми. Бесполезный способ, если защищаться им от человека - с гьендами люди справляться научились.

И вдруг он понял, почему - потому что до сих пор видел в Диллете человека - не энтара.

Энасси задал автоматам программу анализа этой протоплазмы - в общем, дело почти бесполезное, остатки от распада энтара изучались уже неоднократно, и ничего их изучение пока не дало в понимании природы паразита. Но не уничтожать же, в самом деле, то, что осталось от Диллета, без исследования. Потом они спустились на этаж ниже в лабораторию. И принялись за работу. Вызовами снаружи им не мешали - Котов взял всю связь на себя. Как и вообще все заботы по координации. Он их почти не тревожил только когда появлялись какие-то важные сообщения. Спали они тут же, на диване у стены - по очереди.

Первые значимые результаты удалось получить через двое суток работы. Гайдли проводил сравнительный анализ блокаторов из останков Диллета, когда заверещал вызов. Не поднимая головы, он подключился к каналу.

- Где Энасси? - спросил Котов.

- Спит.

- Давно?

- Часа три.

- Тогда буди.

- Что-нибудь новое? - Гайдли встал, не дожидаясь ответа, подошел к дивану и потряс Энасси за плечо. Тот проснулся сразу - и сразу тоже подключился к каналу.

- Да. Расчетная группа определила, как они проходили контроль.

- Ну? - спросил Энасси угрюмо.

- Резонанс эмоциональных полей. Они замыкались друг на друга, и это обеспечивало практически полное экранирование. Сигнал отклика на пять порядков ниже сигнала от одиночного энтара. Нам придется на два порядка увеличить чувствительность детекторов.

- Замыкались на себя? Что за бред?! - Энасси еще не совсем проснулся и тер глаза кулаками.

- А вот и совсем не бред, мой дорогой. Я проверил их выкладки.

- Да? А работа Диллета над проектом? И тут замыкание на себя?

- Кстати, у них там, судя по всему, дела без Диллета застопорились. Вчера тут один из них пробился к моему каналу, спрашивал, что с профессором.

- Ну?

- А что "ну"? Что я мог ему ответить. Сказал, что положение серьезное.

- Да уж, - Энасси неожиданно засмеялся. Коротко, зло. - Серьезное. У профессора. Положение. Да уж... Это у нас положение серьезное.

- Кстати, наверху считают, что, если результаты расчетов подтвердятся, нас можно будет выпустить из-под поля...

- Нет! - Энасси даже подскочил на месте. Потом встал и кругами заходил по лаборатории - всклокоченный, в измятом халате - он так и не переодевался после операции с Луизой Диллет - с темными кругами вокруг глаз и двухдневной щетиной на щеках. - Нет! Ни за что! Нет у нас права покинуть институт, пока энтар не стал гьендом.

- Но если повысить чувствительность аппаратуры... В конце концов, это не проблема - нужно установить всего один хороший детектор.

- Нет, Павел, я не дам этого сделать, - Энасси постепенно успокоился, сел за свой рабочий стол. - Кто даст мне гарантию, что не существует более тонких эффектов?

- Речь идет о жизни шестнадцати человек - если не считать нас с тобой.

Пятнадцати, подумал Гайдли, пятнадцати. Но промолчал.

- Все здесь знали, на что они идут. Не думаю, чтобы кто-то согласился бежать. Когда столь велик риск для человечества.

- Насчет согласия - мы с тобой ведь можем и приказать.

Ну только не мне, подумал Гайдли, только не мне. Я здесь останусь до конца. Но спросил о другом:

- А насчет риска, Пол?

- А насчет риска - всегда приходится так или иначе выбирать. Между большим риском и меньшим. Мы здесь рискуем в разной степени. Я еще позавчера попросил проанализировать состояние здоровья всех, кто остался в институте. Анализ, конечно, негласный, и проводился он группой поддержки там, снаружи. Как вы знаете, энтар прежде всего поражает людей с ослабленным здоровьем.

Ох уж этот его менторский тон! - Гайдли плотно сжал зубы, чтобы не рявкнуть чего-нибудь.

- Вероятных кандидатов здесь пятеро. В первую очередь это Паола Рейн из Отдела связи - она действительно серьезно больна.

- Что, - вздрогнул Энасси.

- Я знал, что тебя это заинтересует, Дин.

Меня, меня тоже, подумал Гайдли.

- Так какого черта ее здесь оставили?

- Тише, Энасси, на надо так кричать. Я тоже устал, - действительно, выглядел Котов неважно. Возможно, он вообще не спал эти двое суток.

- Но ведь ты отвечаешь за кадры, Павел, ты!

- Тебе будет легче, если я посыплю голову пеплом?

- Нет, - Энасси надолго замолчал. - Ладно. У тебя все?

- В общем, да.

- Тогда давайте работать.

Но они, в общем, не работали. Просто заполняли время. Они просто ждали. Ждали, когда затаившийся где-то в институте энтар проявит себя. Хотя бы один энтар - анализ распада уже показал, что энтар профессора Диллета разделился надвое. Даже обнаружение первого энтара теперь не могло принести успокоения. А если они не успеют блокировать эту тварь, и деление повторится...

Но все же они ждали.

И пытались работать.

Шли, кажется, четвертые или пятые сутки после операции, когда раздался очередной вызов Котова. Выглядел он очень растерянно.

- Ребята, я не знаю, что делать. Меня только что вызывали по линии Главного Совета. Им нужен профессор Диллет.

- А Александр Македонский им не нужен? А фараон Сенурсет третий? желчно спросил Энасси. - Они что там, с ума посходили?

- Внешняя группа пока держит информационную блокаду. В Совете не знают, что профессора уже нет в живых.

- Да его уже три года, как нет в живых!

- Судя по тому, что мне сообщают, они вряд ли поверят в это. Они считают, что он был душой, сердцем и мозгом группы, работающей над проектом. Им нужна срочная консультация.

- Сумасшедший дом! - Энасси только устало махнул рукой.

Энтар - душой, сердцем, мозгом! - повторил про себя Гайдли. - Ну да потому что эта тварь высасывала их души, их сердца, их мозг. А теперь теперь, наверное, все они как бы лишились постоянной порции наркотика. Но - детекторы не реагировали на присутствие профессора Диллета. Но - его эмоциональное поле целиком замыкалось на поле Луизы Диллет. Но - все в один голос утверждали, что ему, именно ему за эти годы принадлежали самые блестящие идеи. Мистика, да и только.

Нет, не мистика. Гайдли вдруг отчетливо, как живого увидел перед собой профессор Диллета - профессора Диллета, в кровь разбивающего кулаки о стену демонстрационного зала. Мы боимся энтара не только потому, что он поражает смертельно больных людей и существует в их облике. Мы боимся его потому, что он живет, паразитируя на мыслях и чувствах тех, кто его окружает, и только люди, подобные Энасси, способны устоять против этого существа - устоять и заставить его превратиться в гьенда, более не опасного для человека.

Но я-то, я был рядом с Диллетом, думал Гайдли, пытаясь уснуть перед своим ночным дежурством, я был рядом - и все же профессор умер, распался.

Он все же уснул - и проспал долго, Энасси не разбудил его в срок.

- Все спокойно? - спросил Гайдли, поднимая голову.

- Да, - голос Энасси прозвучал как-то странно и глухо - наверное от усталости.