Джон усмехнулся:

– Лучше не двигаться. Скоро все закончится.

И Джон пробирался, давил, искал что-то, и, когда он нашел это, Шерлок почувствовал, что собственное тело крепко сжимается вокруг пальцев Джона, не поддаваясь контролю.

– Извини, – сказал он. Голос вышел дрожащим, и Шерлок почувствовал, что у него начинает гореть лицо.

– Совершенно естественно, – ответил Джон.

Это началось всего лишь как намек на ощущение, слишком поздно, чтобы быть правдой, и Шерлок прижался лбом к столу. Бумажное покрытие шуршало при каждом его движении, даже малейшем, но он не мог оставаться совершенно неподвижным.

Пальцы Джона чуть повернулись внутри него, надавливая, прижимая, сначала мягко, затем сильнее. От этого у Шерлока вдоль позвоночника пробежали искры, и он почувствовал, как наливается кровью его член. Джон стоял сейчас совсем близко, его бедро было прижато к бедру Шерлока, легкая шерсть рядом с обнаженной кожей.

– Ещё немного, – сказал Джон, – мой тебе совет: не думай об этом. Что ты хочешь на ужин в этот раз? Пойдем, куда захочешь.

Точно, совершенно точно всё должно было проходить не так. Не эти короткие толчки, от которых пальцы поджимались на ногах, из-за которых его трясло и которые заставляли его задыхаться и прикусывать губу, чтобы молчать. Он подсчитал нарастающие в его теле напряжение, тепло и чистое электричество и вычислил, что он был примерно в шестидесяти секундах от первого не-одиночного оргазма в своей жизни.

– Джон, – сказал он, и было не скрыть, насколько его голос сейчас был низким и грубым.

– Всё, – сказал Джон и осторожно вытащил пальцы, – я оставлю тебя, одевайся.

Звук текущей воды: Джон мыл руки в маленькой ванной по соседству. Шерлок с трудом оттолкнулся от стола и несколько долгих минут мог только держаться за его край, пока колени не вспомнили, что они не желейные. У него стояло так, что было больно, и Джон наверняка об этом знал. В конце концов, он же доктор.

Надевать брюки было мучением, но Джон всё ещё был в ванной, а Шерлок не мог просить его выйти только для того, чтобы он мог довести себя до разрядки.

Он застегивал рубашку, когда Джон вернулся.

– У некоторых людей такое случается, – сказал Джон доброжелательно, – не надо стыдиться. Куда мы идем ужинать? Ты так и не сказал.

– «Зора», – сказал Шерлок. Это был японский ресторан, который не особо нравился Джону и был дорогим.

Джон сразу согласился и, когда они добрались туда, даже не протестовал, когда Шерлок заказал осьминога. Весь ужин Шерлок просидел, чувствуя непрерывную боль в яйцах и решимость по возвращении домой загуглить осмотры простаты.

Почему-то он так этого и не сделал.

+

Джон был самым противоречивым человеком, которого знал Шерлок; не столько железный кулак в бархатной перчатке, сколько неожиданная гранитная сердцевина в шоколадке, в которой должен был быть клубничный крем. Со стороны догадаться невозможно, но укусишь слишком сильно – сломаешь зубы.

Они зашли в «Сэйнсбэри’с» после четвертого обследования (небогатого событиями, за исключением того, насколько Джон был идеально, безукоризненно профессионален во всем, того, что Джон держал свои руки строго при себе и того, как Шерлок чувствовал себя позже – ощущение было слишком далеко от облегчения), и женщина в овощном отделе попыталась подцепить Шерлока у прилавка с баклажанами.

Джон подошел к ним, держа по яблоку в каждой в руке, смерил женщину взглядом и сказал:

– Отвали, ты не в его вкусе.

Её щеки вспыхнули, она что-то невнятно пробормотала и ушла, держа в руках баклажан, который ей, скорее всего, был не нужен.

– Это было… не очень вежливо, – сказал Шерлок неуверенно, потому что Джон всегда был вежливым, а Шерлок не слишком-то разбирался в этом понятии, и, может быть, он неправильно понял?

Джон пожал плечами и легко прикоснулся к спине Шерлока, направляя его к капусте:

– Это было правдой.

Тем вечером – вчерашним – Джон приготовил для него на удивление вкусное китайское блюдо на воке.

Стащив себя с дивана и прервав тем самым свои размышления, Шерлок пошел подогревать то, что осталось от вчерашнего ужина. Джон взял с него обещание, что тот нормально пообедает, и каким-то образом Шерлок согласился с его определением понятия «нормально» (включающего в себя овощи и белки) в противоположность его собственному (включающему в себя кофеин).

В последнее время жизнь Шерлока была слишком заполнена Джоном. Голова Шерлока была слишком заполнена Джоном. Задница Шерлока была слишком заполнена Джоном. И он всё ещё не узнал, есть ли в действительности та техника, которую использовал Джон при осмотре, а это означало лишь то, что на самом деле он не очень-то и хотел это знать.

За рисом и жарким он решил, что и здесь с ним что-то не так. Джон это вычислил, и поэтому четвертый раз был таким… обезличенным. Значит, он продолжит быть таковым, и больше проблем не будет.

Шерлок резко кивнул и выбросил остатки еды в ведро, лишившись аппетита.

+

В пятый раз было поздно. Шерлок зашел к Джону по пути домой с места преступления (самое скучное убийство в мире); никого, кроме Джона, здесь уже не было.

– Почти всё, – сказал Джон, – сейчас разберу бумаги и займусь тобой, – он передал Шерлоку чашку чая и сел за свой письменный стол, склонив голову; свет от настольной лампы разлился по его шее теплой дымкой.

Шерлок выпил чай, переоделся в дурацкую больничную рубаху и стал обдумывать, куда Джон отведет его поужинать в этот раз. Прошло пять минут.

– Ты всю ночь собираешься этим заниматься? – спросил он.

– Ещё недолго.

Десять минут. Шерлок растянулся на столе. Комната казалась теплее, чем обычно, веки были тяжелыми. Странно. Он спал этой ночью полноценных четыре часа. Он позволил глазам закрыться.

Следующее, что он ощутил: его руки были вытянуты у него над головой, обе ноги соприкасались с холодным металлом, и, когда он разлепил глаза, он увидел Джона, привязывающего его левую щиколотку к металлической опоре для ног кожаным ремнем.

Шерлок с трудом сглотнул:

– Что-то в чае.

– Легкий транквилизатор. Хочешь воды?

Шерлок осторожно кивнул; он был уверен, что в целом это не совсем хорошая ситуация, но и поза Джона, и выражение его лица говорили о том, что это… хорошо. Нормально. Для Шерлока Джон был критерием нормальности, критерием того, что хорошо, а что нет, что верно, а что неправильно.

– Что все это значит? – спросил Шерлок.

Джон, поддерживая его голову, наклонил к губам Шерлока стакан. Вода была прохладной и желанной, а во рту было так сухо, что, казалось, он не пил ее, а впитывал в себя.

– Я подумал, что пришло время для более тщательного обследования, – мягко сказал Джон.

Он прикатил медицинский столик на колесиках, на котором было полно инструментов. Шерлок узнал около половины. Больше других беспокоило наличие медицинского расширителя и скальпеля.

– Тщательного, – повторил он.

– Мм, – Джон размотал кусок марли и повязал его на глаза Шерлока, вокруг головы, вновь на глаза, опять и опять, пока мир из белого не расплылся в полную темноту.

– Просто несколько анализов.

Он убрал в стороны края рубашки Шерлока, полностью обнажая его.

– Джон…

– Сперва несколько вопросов. В настоящее время ты сексуально не активен, верно?

– Я… Да, верно.

– И никогда не был.

Факты, накопленные за пять месяцев, промчались в голове Шерлока, яркие и острые, неожиданно сложившиеся в совершенно иную картину, нежели та, которую он держал в уме с прошлого раза.

– Всё это время ты…

– Готовил тебя.

– Манипулировал мной.

– Это было легче, чем я предполагал, – он прервался и положил ладонь на бедро Шерлока, – но это действительно не твоя область, да?

Он убрал руку с бедра Шерлока и принялся что-то регулировать — скрежет металла о металл, требуется смазка — и опоры разъехались, широко раздвинув ноги Шерлока.

– Мне нужно научиться не строить теории без достаточной информации.