— Я приказал тебе не двигаться, Ганнибал. Мы уже проходили это. Что я говорил?

— Я сожалею, — голос Ганнибала был низким и хриплым, в нем сквозила нужда. — Я не могу контролировать себя, — он говорил так, будто действительно имел это в виду.

Уилл прикрыл глаза на секунду, скользнул рукой себе между ног.

— Ты хочешь кончить?

— Да.

— Ты понимаешь, что я этого не хочу?

Перед тем как ответить, Ганнибал пару раз вдохнул.

— Да.

— Ты собираешься сделать все возможное, чтобы дать мне то, что я хочу, правда?

— Да, Уилл.

— Хорошо.

Уилл огладил его спину и бок. Он взглянул на веревки, которые впивались в запястья Ганнибала. Под словом “хорошо” Ганнибал вряд ли подразумевал то же, что Уилл. Была существенная разница между причинением Ганнибалу боли и нанесением травм. Уилл не хотел затягивать дело надолго. Он начал снова касаться его изнутри: мягкие, легкие поглаживания простаты. Ганнибал чуть сдвинулся и поджал пальцы ног.

— Расслабься. Расслабься для меня так сильно, как сможешь. Не старайся толкнуть себя за грань. Позволь мне сделать это для тебя.

Уилл не смог справиться с собой и обхватил свой член, глядя, как Ганнибал дрожит для него. Тот очень старался расслабиться, но контролировать каждую мышцу было невозможно: его руки мелко тряслись, плечи сжимались. Уилл видел жилы, выступившие на шее и биение пульса над ошейником.

— Это не будет сильным ощущением, — сказал он спокойно, — просто сброс напряжения.

— Уилл…

— Тшшш… Ты уже очень близко, да? Расслабься. Дай этому случиться.

Следующие пара минут были заполнены только нежными касаниями Уилла, тяжелым дыханием Ганнибала и подергиваниями мышц на его спине. В конце концов он резко выдохнул — Уилл расслышал в этом шипении что-то похожее на свое имя. Он посмотрел ему между ног и увидел струйку спермы, медленно вытекающую из головки члена.

Не было никакого характерного рывка, тряски и сокращения мышц. Член Ганнибала оставался абсолютно твердым. Уилл провел пальцем по стволу от основания до головки, поощряя медленный вывод спермы.

Он прижался пальцами к члену чуть плотнее, и из Ганнибала вырвались хриплые, нечленораздельные звуки мольбы. Уилл убрал руку, вообще перестал касаться его, только смотрел. Шея Ганнибала изогнулась, насколько это было возможно, блестела от пота, рот был распахнут. Грудь тяжело вздымалась. Ладони добела стиснуты в кулаки, ноги согнуты до упора. Пальцы ног поджались — это показалось Уиллу до боли милым, и он провел подушечкой пальца по своду его стопы. Все тело Ганнибала содрогнулось. Тогда Уилл сделал то же самое с его членом и помог еще паре капель семени проступить на головке.

— Уилл… — теперь в голосе Ганнибала слышалась нота отчаяния.

— Ты можешь попросить меня остановиться, если хочешь.

Уилл снова пробежался по стволу легким дразнящим движением и еще раз — с большим нажимом. Затем он вдавил пальцы в Ганнибала и потер простату.

Дыхание Ганнибала теперь больше походило на скулеж. Он свел колени вместе, и его тело плотно сжалось вокруг пальцев Уилла, пытаясь удержать их внутри — не то чтобы от этого был толк. Его спина изогнулась дугой, член пульсировал, но он не должен был кончить от этого, не сейчас.

Уилл протолкнул ладонь между его бедер и мягко надавливал до тех пор, пока Ганнибал не раздвинул ноги. Пальцы другой руки Уилла снова задели простату — Ганнибал резко разжал кулаки, до упора развел пальцы в стороны и сжал обратно.

— Должно быть, ты так чувствителен сейчас. Ты не можешь стоять спокойно, а ведь я едва касаюсь тебя.

— Ты хочешь, чтобы я умолял, — в его словах слышался упрек.

— Да, это было бы здорово. Но я не заставлю тебя. Просто пережди. Я не могу долго держать тебя связанным так.

— Можешь.

— Повторю еще раз: я не спрашиваю твоего разрешения. Сейчас я могу делать с тобой что угодно.

— Да, — выдохнул Ганнибал.

— Тебе нравится эта мысль?

— Да.

— Почему? — Ганнибал молчал так долго, что Уилл продвинулся вперед, пытаясь разглядеть его лицо. — Ганнибал, почему тебе нравится мысль, что я могу делать с тобой что угодно?

Ганнибал смотрел на него из под полуприкрытых век.

— Потому что это всегда было так, — сказал он.

Уилл опустился на колени, нахмурившись:

— Не всегда.

— Довольно долго, Уилл. Я люблю тебя довольно долго.

— Ты не выглядишь особо счастливым.

— Это, как я уже говорил, неудобство, — пробормотал Ганнибал.

Воздух сгустился вокруг них, жаркий, заполненный воспоминаниями о боли, которую они причинили друг другу.

— Которое затрагивает обе стороны, — сказал Уилл.

— Так ли это? — Ганнибал коротко посмотрел в его лицо и тут же опустил взгляд на солому перед ним.

Уилл изучал болезненное напряжение в его плечах и челюсти.

— Вот что ты думаешь?

Ганнибал слегка качнул головой.

— Нет. Я не должен был упоминать это.

— Мне нельзя спрашивать, знаешь ли ты, что я люблю тебя? Звучит как что-то, о чем нам следует поговорить.

Ганнибал отвернулся. Ошейник так жестко вдавился в его шею, что, должно быть, душил его.

Это зрелище отозвалось в той части Уилла, которая любила смотреть, как Ганнибал давится его членом, но сейчас чувство было одновременно хуже и лучше. Хуже из-за того, что в этот момент Ганнибал на самом деле страдал. Лучше по этой же причине.

— Я жду ответа, Ганнибал. Да или нет.

— Ты уже знаешь, иначе бы не допрашивал меня, — Ганнибал колебался, все еще отводил взгляд. — Пожалуйста, Уилл.

— Нет. Именно ты настоял на том, что нам не нужно стоп-слово. Теперь мы не остановимся. Я хочу услышать это от тебя.

Эти слова, сойдя с его губ, внезапно приобрели гораздо больший вес, чем он в них вкладывал. Ему стало больно: он почувствовал холод стали ножа Ганнибала внутри и прижал руку к животу.

Ганнибал взглядом проследил за жестом. Он сдвинулся в стойле — солома зашуршала от движения: единственный звук в густом тяжелом молчании.

— Я не знаю, Уилл, — сказал он устало. — По правде говоря, я не знаю, что ты чувствуешь ко мне.

Уилл поднялся на ноги. Он не доверял себе настолько, чтобы продолжать этот разговор, пока Ганнибал стоял перед ним связанный. Уилл срезал веревки с запястий, расстегнул ошейник и подхватил Ганнибала, когда тот коснулся пола дрожащими руками. Уилл опустился на солому, и Ганнибал прижался к его груди, легкими выдохами согревая его шею.

— Можешь встать?

— Конечно.

Конечно. Уилл помог ему подняться и погасил фонари. Они проследовали от сарая к дому — Ганнибал шагал по траве, босой и обнаженный. Он даже не спросил про свой ремень. Они вошли в дом и оба вздрогнули: охлажденный кондиционером воздух ударил по коже. Уилл стащил плед со спинки дивана и, укутав Ганнибала, помог ему добраться до ванной.

Они вошли внутрь, Ганнибал стоял и смотрел, как Уилл наполняет ванну.

— Ты злишься на меня.

Уилл не в первый раз слышал от него эти слова, но сейчас в них была нота смирения, от которой у Уилла кольнуло в груди. Ганнибал сел на закрытую крышку унитаза, ссутулил плечи, опустил голову.

— Я не злюсь.

— Ты лжешь.

— А чего ты ждал? - огрызнулся Уилл.

— Именно этого. Потому я и не хотел отвечать. Я не… — Ганнибал прервался и медленно вдохнул. Но даже после этой паузы его голос был неровным. — Ты знаешь, сколько людей смогли обмануть меня за всю мою жизнь?

Уилл покачал головой.

— Ты. Только ты. Теперь уже дважды. Тебя удивляет, что я сомневаюсь в тебе?

Уилл смотрел на воду — она постепенно заполняла ванну, согревая холодный фарфор, насыщая воздух водяным паром.

— Я не лгал, когда мы убивали Долархайда вместе. Я не лгал, когда шагнул с обрыва с тобой.

— Ты хотел уберечь мир от меня. И, возможно, в какой-то степени — меня от мира. Ты преуспел. Есть ли что-то, что ты не сказал или не сделал бы на пути к этому?

В ванной Уилла удержало только чувство ответственности, хотя бы за физическое состояние Ганнибала. Уилл переждал, чтобы совладать с собой и не дать гневу прорваться в голос.