- Так ведь не отдыхать нас сюда послали,- отозвался Вашлаев,- когда-то и поработать надо.
- Ну что ж, давайте обсуждать конкретно,- предложил Полуэкт, убедившись, что разведчики пришли к той же мысли, что и он.
О тропе в Кириллов монастырь рассказали местные солдаты. Шла она почему-то не напрямик от вала в восточной части города, где между ним и монастырем было кратчайшее расстояние, а с южной стороны, подходила к левому рукаву Волховца Левошне, какое-то время тянулась вдоль нее, потом пересекала речку и устремлялась к монастырю. Ходили по ней немцы два раза в сутки, в вечерние и утренние сумерки. Видимо, доставляли гарнизону пищу и боеприпасы. Подходы к тропе тоже казались удачными: от вала недалеко до Правошни, по ней пройти к Левошне и там, где тропа ближе всего подходит к берегу, сделать засаду. Крюк придется большой делать, но зато под прикрытием берегов можно идти в рост. И мин на речках наверняка нет.
- А если тропа прикрыта спиралью и заминирована?- вспомнил Шарапов о первой неудаче под Зарельем.
- Так сейчас у нас все саперы, командир. Разминируем.
О деталях договорились быстро, а вот сколько народа брать, Шарапов решил не сразу. Встреча предстояла скорее всего с большой группой противника, но есть ли смысл уравновешивать силы? Не лучше ли отобрать самых надежных? Меньше будет шума, потерь и всяких неожиданностей. Еще раз взвесив возможности каждого, объявил:
- На задание пойдут: Спасских, Бахтин, Бербиц, Тинибаев с Андрейчуком, Карянов с Калининым, Латыпов и Шиканов. Идем завтра. Готовыми быть всем. Вопросы есть?
- А нас когда возьмете? Мы тоже хотим,- обиделись новенькие.
- Не беспокойтесь. Еще находитесь.
- Хоть бы фриц попался маленький да тощенький, чтобы тащить легко было,пробасил из своего угла Бербиц и этим как-то смягчил возмущение "обойденных".
Утром разведчики, к удивлению местных солдат, высыпали из землянки в сапогах. Вырядились в них потому, что всю ночь топили печку и сушили валенки в мокрых, как ни осторожничай, снег скрипит под ногами.
К четырем часам дня поисковая группа была готова. Встали кругом и тихо запели любимую песню волховчан:
...Вспомним о тех, кто командовал ротами,
Кто умирал на снегу,
Кто в Ленинград пробирался болотами,
Горло ломая врагу.
Пусть вместе с нами семья ленинградская
Рядом сидит у стола,
Вспомним, как русская сила солдатская
Немцев за Тихвин гнала.
Выпьем за тех, кто неделями долгими
В мерзлых лежал блиндажах,
Бился на Волхове, бился на Ладоге
Не отступал ни на шаг...
Вспомним и чокнемся кружками стоя мы
В братстве друзей боевых,
Выпьем за мужество павших героями,
Выпьем за славу живых!
Хороша песня, будто специально для разведчиков написана. Перед поиском ее только и петь, когда жизнь свою наизнанку выворачиваешь, перебираешь по косточкам и гадаешь: вернешься невредимым, калекой или фриц тебе на тот свет подорожную выпишет. Разбередила душу песня почти до слез, и не удержались, повторили две последние строчки:
Выпьем за мужество павших героями,
Выпьем за славу живых!
Вышли из землянки, на вал поднялись, от него на Правошню двинулись. Берега ее оказались не такими высокими, как предполагали. Местами пришлось в три погибели сгибаться, кое-где и ползти. Из Левошни, еще светло было, разглядели спины четырех немецких солдат. Они опередили группу. Полуэкт не выдержал и побежал, и бежал до тех пор, пока не схватил его за руку Спасских:
- Не успеть!
Еще раз прикинул расстояние. Чуть-чуть бы пораньше выйти! Пришлось залечь и пропустить четверку в монастырь. Может, еще пойдут? Другие?
На тропу сползал Спасских и доложил:
- Метров пятьдесят до нее. За тропой на кольях телефонная связь. Удобное местечко!
Часа три пролежали в засаде - и новые не идут, и те четверо не возвращаются. До утра остались в монастыре, а возможно, и до следующего вечера.
На обратном пути, чтобы выиграть время при следующем выходе, спрямили угол между Левошней и Правошней, проторили между ними борозду и как-то не особенно расстроились, что вернулись пустыми. Настроения не испортил даже Лобатов, накинувшийся на Шарапова:
- Надо было дождаться возвращения четверки, а то сходили на прогулочку.
- Вот утром и дождемся.
- Если они опять раньше вас не проскочат.
В землянке, остыв после стычки с Лобатовым, Полуэкт поделился с разведчиками мыслями, которые донимали его всю обратную дорогу:
- А что, ребята, на тропе "языка" взять можно. Если даже пошлют погоню, то она нас в Левошне искать станет, а мы в это время уже в Правошне будем.
- Возьмем, командир, такого вариантика у нас еще не было, но бери-ка ты нас всех, чтобы в случае чего. и от погони отбиться.
- Правильно! Пойдем всем взводом!
Ребята предлагали дело, и Шарапов с ними согласился.
Остаток ночи прошел в тихих разговорах, а под утро, когда настала пора собираться в дорогу, дремавший Вашлаев вдруг поднял вверх указательный палец:
- Лучше на вечер отложить, командир, чтобы впереди ночь была, а не светлое утро.
- Проснулся! И как всегда вовремя!-развел в крайней досаде руками Спасских.
- Я не спал. Я думал, как сделать лучше, а вы смотрите,- миролюбиво возразил Вашлаев.
- Стратег! - всегда спокойный Спасских вскочил, чтобы сказать кое-что покрепче. Вместо этого продолжил с сожалением в голосе: - А ведь он прав, ребята.
Спасских недолюбливал Вашлаева, однако был справедлив и объективен даже в гневе. А вот что скажет ПНШ-2?
Лобатов, узнав о новом решении, взвился по-настоящему:
- Вы же там наследили! Нельзя тянуть до вечера!
- Следы заметены. Не обнаружат.
- У тебя все легко получается, вот только дела не видно.
- Товарищ старший лейтенант! - повысил голос Полуэкт, но Лобатов оборвал его:
- Тебе старшего лейтенанта мало, тебе надо с командиром полка поговорить. Я ему сейчас и доложу о твоих фокусах.
И доложил. С улыбкой протянул трубку:
- Ему все объясни, если ты такой грамотный. Пришлось выслушать еще один разгон.
- Что молчишь? Я тебя слушаю,- раздался сердитый голос Ермишева.
- Товарищ пятый, задание будет выполнено. Откладываю его по сложившимся обстоятельствам. Больше по телефону ничего добавить не могу.
Ермишев долго молчал, потом жестко сказал:
- В случае срыва пеняй на себя. Миндальничать больше не буду.
- Приказал идти утром? - с надеждой спросил Лобатов.
- Нет, пойдем вечером,- подражая в тоне Ермишеву, ответил Шарапов.-Вы-то чего боитесь, товарищ старший лейтенант? Вся ноша теперь на мне, а с вас как с гуся вода: "Не послушал, сделал по-своему".
- Но-но-но, не зарывайся.
- Где уж мне. Разрешите идти?
- Иди иди,- с угрозой в голосе разрешил Лобатов.
Плохо начинался этот день для Полуэкта. К ругани Лобатова он привык и сносил ее легко, осадок же от слов командира полка и особенно от его тона остался тяжелый. Не заходя к себе, поднялся на вал: еще раз прикинуть план операции, новую расстановку сил, и не успел. Деньги к деньгам, беда к беде. В траншее вдруг появился незнакомый младший лейтенант, маленький, худощавый. Спросил неожиданно громким басовитым голосом:
- Где здесь разведчики располагаются?
- А тебе зачем? - учитывая возраст и равное звание, сразу перешел на "ты" Шарапов.
- Назначен командиром взвода.
- Вот как?! Ну что ж, пойдем провожу к ПНШ-2.
Еле затолкал бинокль в футляр и пошел, придерживаясь рукой за стенки окопа, ненавидя и себя, и своего преемника, который заявился на все готовенькое и вечером, конечно же, возьмет пленного. Обида копилась в сердце и толчками отдавалась в висках: "Лобатовское дельце! Позвонил Ермишеву и еще что-нибудь наябедничал".
- А что случилось? - заметил младший лейтенант необычное состояние Шарапова.
Он не ответил, дверь землянки ПНШ-2 рванул без стука, вошел в нее с полыхающим лицом.
