– Хорошо, тогда начинаем по готовности?

– Да, начало операции намечено на 18 июня…

Повисла пауза. Кирби бросил взгляд на монитор и двумя движениями руки переключился на круглосуточный канал, где безостановочно шли основные мировые новости. Главным событием дня была пресс-конференция, которую давал в Осло условно-досрочно освобожденный из тюрьмы Ила Андерс Брейвик, относительно недавно, под настроение, укокошивший семьдесят семь человек. Ставший еще более плешивым, но изрядно отъевшийся на калорийных харчах комфортабельной норвежской тюрьмы, в недавнем прошлом экстремист и убийца, ставший за время отсидки популярным писателем и даже общественным деятелем, публично объявил о своем уже давно высказываемом намерении выдвинуть свою кандидатуру на ближайших выборах в парламент Норвегии. Собравшиеся в зале журналисты и публика встретили это предложение с оптимизмом, переходящим в восторг… А вот никаких новостей из Польши, Прибалтики или Молдовы в информационных выпусках «свободного мира» по-прежнему не было…

– Норберт, – сказал Кирби, отвернувшись от монитора. – У меня к вам будет просьба.

– Слушаю внимательно, Фрэнк.

– Мне нужно иметь в постоянной готовности в местном аэропорту два-три вертолета для разных неотложных надобностей. Вдруг понадобится срочная эвакуация раненых. Или что-то вроде того. И лучше, если бы это были «Чинуки», но сойдут и «Блэк Хоки» или нечто аналогичное…

– Хорошо, Фрэнк, я подумаю, что можно сделать, – ответил Дьюсл, прекрасно понимая, что эти вертушки нужны Кирби вовсе не для вывоза раненых, а для того, чтобы, в случае чего, как можно быстрее удрать из Кишинева самому. А значит, в успех предстоящего дела он не очень-то и верил. Симптомчик был довольно закономерный, но очень непривычный для заплечных дел мастеров из ЧВК.

А километрах в трех от бывшего винзавода, где беседовали два чрезмерно засекреченных американских генерала, во дворе обшарпанного одноэтажного дома советской или даже «досоветской» постройки на западной окраине Кишинева в сгущающихся летних сумерках разговаривали вполголоса два мужика лет тридцати-сорока. Внешний облик у мужиков был самый что ни на есть простецкий. Их физиономии, одежда и манеры практически ничем не отличались от среднестатистических кишиневских аборигенов самого алкашеского типа.

– Ну что, Андреич, проверили их? – спросил по-русски один из них, брюнет, который был чуть повыше ростом, чем его собеседник.

– А как же, – ответил тот, которого только что назвали «Андреичем». – Мои ребята там все тщательно обнюхали. Получается, что здания были арендованы какой-то западной шарашкиной конторой, причем арендованы недавно – буквально дней пять назад. Контора называется – гуманитарный фонд «Возрождение надежды». Костян пробил по базам – фонд зарегистрирован в Гааге и официально занимается помощью больным спидом геям и прочей не совсем традиционно ориентированной публике. Интересно, что отделения этого фонда накануне известных событий открывались в том числе в Минске и Гродно, а также в нескольких польских городах…

– То есть, судя по всему, стандартная «легенда-прикрытие»? Вроде «врачей без лекарств»?

– Скорее всего. Только откуда они здесь, в Кишиневе, найдут хоть каких-нибудь голубых спидоносцев?

– А им там, в Гааге, виднее. Ты давай не отвлекайся.

– Да я не отвлекаюсь. Казалось бы, если все вокруг спида крутится, то они должны что-то типа хосписа открыть, а при хосписе офис и прочее, ну или вроде того. Но ни фига подобного – нет там никакого хосписа и даже намека на вывеску нет. Зато на воротах уже торчит вооруженная охрана, причем серьезно вооруженная, в кобурах у них отнюдь не травматы. Охранники одеты в черные комбезы одного местного ЧОПа, но сами они точно не местные, поскольку между собой исключительно по-американски лопочут. И потом – они сюда только вчера прибыли, а уже успели натыкать по периметру камеры и серьезную сигнализацию. Но видно, что торопились, – камерами пока прикрыто не все, в «мертвые зоны» вполне можно пролезть, а сигнализацию мы им уже испортили. Мол, технические неполадки…

– И что у них внутри?

– Я так думаю – потроха и прочий ливер…

– Шутник. Я вообще-то про внутри охраняемого периметра.

– Известно что. Уж точно не врачи с медсестричками. Сплошь вояки в натовском камуфляже, но без знаков различия и нацпринадлежности. Большинство англоговорящие, судя по манере держаться и говорить – явно не новички. Значит, или переодетые, или наемники. Хрен редьки не слаще. Оружие они стараются не светить, но кроме стрелковки у них, похоже, ничего нет, как нет и серьезной техники. А вот современных средств связи у них хватает. Видели два «Хамви» и грузовик со специфическими КУНГами, плюс во дворе и на крышах строений развернуто несколько хитрых антенн. Перехваты зафиксировали, что говорят они не только с местными вояками, но у них толстый кодированый канал связи с Брюсселем и Бухарестом. То есть, конечно, это они так думают, что кодированный…

– А два часа назад приехал вот этот, – продолжил, немного переведя дух Андреич, тут же продемонстрировав своему приятелю нечто, снятое на его телефон.

– Ага, значит, и он здесь обозначился, сука, знакомые все лица, – сказал его высокий коллега почти обрадованно. – Судя по всему, из Бухареста прилетел. Жаль, не было возможности его тогда в Варшаве достать… А что по нашему основному объекту наблюдения?

– Этот кекс вчера, едва приехав, встретился с натуральным французским полковником, – сказал Андреич, продемонстрировав собеседнику один снимок. – Причем вертушка французского полкана в момент встречи только что прилетела из Румынии. Они пересекались в аэропорту Кишинева и говорили почти сорок минут. О чем именно говорили, можешь послушать, хотя качество записи и не идеальное. Если тебе надо распечатку с переводом – через часик будет. В общем, все, похоже, идет именно так, как мы и предполагали…

– Это хорошо, – сказал высокий с явным удовлетворением. – Тогда наблюдение продолжать, но аккуратно, чтобы они до поры не напряглись и ничего не заподозрили. И без команды ничего не предпринимать…

Южная летняя ночь почти сгустилась над землей. За зелеными гарнизонными заборами стояла тишина, только время от времени ночной покой нарушал рев одиночных моторов и свет фар. Из парка техники изредка выезжали, делая пару-тройку проверочных кругов по территории, только что снятые с хранения БТР-70 и БРДМ-2 – работа по приведению в порядок боевой техники ОГРВП шла круглосуточно, но все же медленнее, чем хотелось командованию. Одновременно со стороны складов боепитания периодически отъезжали тяжело нагруженные тентованные Зил-131 и «Уралы». Шла переброска дополнительного боезапаса на передовые позиции и блок-посты у «линии разграничения сторон» и передача его же армии ПМР. Один раз, выламываясь из общей картины, громко лязгая гусеницами и одуряюще воняя свежей окраской, мимо штаба батальона проехала «Шилка», она же ЗСУ-23–4, видимо, только что введенная в строй после консервации.

А в обширном кабинете на первом этаже штабного двухэтажного здания казенно-советского типа, возле которого этим поздним вечером было припарковано два десятка зеленых «уазиков» и десяток внедорожников гражданского образца с приднестровскими армейскими номерами, уже довольно долго заседало необычайно представительное для этих мест собрание. Подобного ареопага военных чинов в одной комнате на территории ПМР не собиралось очень давно, а может, и вообще никогда.

Большинство на совещании, естественно, составляли местные военные, очень колоритная публика, заставлявшая кое-кого из присутствующих живо вспомнить то ли времена первоначального накопления капитала тридцатилетней давности, то ли былинных махновцев из столетней давности Гражданской войны.