Я с удивлением узнала, что с Эдрианом он знаком уже больше тридцати лет - почти две моих жизни. И со Стивом немногим меньше этого. Остальных тоже давно знает. Я не стала расспрашивать его о прошлой жизни. Это как закон: ни у кого не спрашивать об этом. И обязательно выслушать, если кто-то захочет об этом рассказать.

Но Дэйв не хотел.

Я спросила, убивал ли он кого-нибудь.

- Нет, - ответил он, и я сразу ему поверила.

- Я не убивал, - повторил он. - И Эдриан, поэтому нас и сделали рабами.

Я непонимающе уставилась на него.

- В военном лагере, - пояснил он. - Таком же, как у вас. Мы должны были сражаться… а я не смог. Эдриан, он отказался сразу. После того, что они с нами сделали… А я согласился сначала. Испугался.

Чувствуя, что перестаю понимать что-либо, я взмолилась:

- Объясни толком… Если можешь, конечно.

***

Дэйв тяжело вздохнул, а потом очень спокойно рассказал совершенно жуткую историю, передавать которую в подробностях у меня нет ни малейшего желания. После падения он потерял почти всех своих близких, в том числе и жену. Но у него оставалась дочь, уже взрослая девушка. И у него оставались друзья. Они держались вместе.

О том, где находятся их семьи, каждый имел довольно смутное представление. Кроме Дэйва, только Брюс сумел не потерять своих детей. И еще Эдриану удалось сохранить дочь - совсем еще юную девушку. Они жили в английском городе-форте, а потом пришли русские, и город пришлось оставить. В суматохе отступления Брюс потерял сына и дочь, так и неизвестно, что с ними сталось. Второй сын погиб у него на глазах - стрельба в городе была повсюду.

Так они все оказались в Военном отряде. Они должны были стать солдатами - другого выбора не было. И, наверное, стали бы, если бы не одно обстоятельство. В отряде была суровая дисциплина, и у каждого свои обязанности и функции. Мужчины должны были воевать. Женщины - удовлетворять физиологические потребности мужчин. Женщин было мало. И дочери Дэйва и Эдриана входили в их число.

Я вспомнила недавний визит к нам Людвига. Как отвратительно было то, что он нам предлагал. А ведь у нас был выбор.

После того как у него забрали дочь, Эдриан подчиняться командирам отказался. И стал рабом у своих же. Его могли бы и повесить за неповиновение, но отряду нужна была рабочая сила.

А Дэйв бунтовать не стал. Боялся, что будет еще хуже, хотя куда уже. И все-таки по-глупому на что-то надеялся. Хотя бы заслужить возможность регулярно видеться с дочерью. Что до Стива, Брюса и Яника, то они стали солдатами. Брюс, так тот просто рвался в бой. И его можно было понять - терять ему все равно уже было нечего.

В первом же бою выяснилось, что ни стрелять, ни убивать Дэйв не в состоянии. Даже ради спасения своей жизни.

- Я видел, как прямо на меня несется лошадь. Я понимал, что еще несколько секунд, и она меня растопчет. Но я не мог даже двинуться. У меня в руках было ружье, но я не мог им воспользоваться… Кто-то другой выстрелил и убил ее. Девушку. Лошадь промчалась дальше, мимо меня, а она упала… прямо передо мной. Ей, наверно, и восемнадцати не было. Красивая. Я так отчетливо запомнил ее лицо… И волосы у нее были длинные и черные… И глаза были открыты: смотрели прямо на меня. А из груди у нее била кровь… темная… толчками…

Он закрыл глаза и замолчал.

А я снова, как наяву увидела это. Тоненькая фигурка на всем скаку вылетает из седла… падает всего в двадцати шагах от меня… и я абсолютно уверена, что сейчас она поднимется, но этого не происходит.

- Сури! - слышу я свой отчаянный крик. - Сури!

Я бросаюсь вперед, прямо под пули, но кто-то из наших сбивает меня с ног и прижимает к земле.

- Не дури! Ей уже ничем не поможешь.

Наш девичий отряд не пережил того боя. И не только наш. Теперешний ударный отряд - остаток тех, прежних.

- Хорошо, - сказала я, - что это не ты ее убил.

Дэйв удивлено посмотрел на меня и не ответил.

- А дальше? - спросила я.

- Дальше… Дальше самое плохое.

Он все-таки рассказал. За его трусость во время боя, за предательство его приговорили к повешению. Ночь он провел в камере смертников - отряд базировался в каком-то большом здании. А на следующий день его привели в помещение, где находились офицеры отряда. И туда же привели его дочь.

- Не надо, не рассказывай, - сказала я. - Я поняла.

Дэйв некоторое время сидел, сцепив пальцы на шее.

- Знаешь, что самое плохое? - прошептал он. - Стив был там тогда. И он заставлял меня смотреть.

- Значит, он тебя предал, - возмутилась я. - И ты же еще его подкармливаешь.

- Он тоже так пытался делать, когда мы с Эдрианом были рабами там. Но я не брал ничего. Я его ненавидел. Он попросил у меня прощения однажды, а я плюнул ему в лицо.

- А теперь не ненавидишь?

- Теперь ему еще хуже, чем мне. И я подумал, если бы он противился нашим командирам тогда, что бы было? Нас бы всех убили бы гораздо раньше. А потом мы бежали.

- Значит тогда, на ферме… вы прятались от своих?

- Выходит, что да.

- Ох, и невезучие же вы… - вздохнула я. - А тот отряд, который мы разбили… Он ваш? Тот самый?

- Кажется, да.

Я призадумалась. Женщины из того отряда, конечно, могли найти приют в городе… Или уйти… Эх, знать бы мне все это раньше! Я вдруг вспомнила, что тот американец, которого купили скандинавы, вроде бы, офицер. Может, он хоть что-то знает о девушках. Хотя бы, были ли они живы до боя.

- Как же вышло, что вы бежали все вместе?

- Я же говорю - так получилось. Кажется, Стив сделал что-то ужасное… с точки зрения начальства, и подозрение пало на всех. Так что им пришлось бежать.

- И вас они не бросили. Похвально.

- Брюс был зол на Стива. Ему не хотелось уходить из отряда. К тому же незадолго перед побегом сам Брюс в чем-то провинился… Там же была просто железная дисциплина. Стиву лично пришлось его наказывать. Конечно, Брюс к нему после этого лучше относиться не стал.

Я вспомнила рубцы у него на спине.

- А тебя самого он не наказывал, случайно? - спросила я.

Дэйв взглянул на меня и тут же отвернулся. Я успела заметить, как дрогнули его губы, и решила больше ни о чем не спрашивать.

- Знаешь, - сказал он хрипло. - Я когда говорил с Эдрианом… Пытался его утешить… Говорил, что Яника можно простить. Что он просто сам не свой был, от голода, от безнадежности. Ведь это самое плохое, когда впереди ничего… Эдриан сказал, что понимает. И что Янику было еще хуже, чем ему самому… наверно. Он рассказал… После того случая, когда он снова был в их лагере… Он видел Яника. И мог бы поговорить с ним, но не стал. Он мне так рассказывал: «Я стоял в двух шагах от него. Он не сказал мне ни слова, но он так на меня смотрел! А я отвернулся. Ведь я мог его тогда простить. Ведь понимал, что ненавидеть надо не его, и все равно не смог себя преодолеть. А сейчас уже слишком поздно». Вот и я… Если Стив умрет… Я буду думать, что мог бы облегчить ему последние дни и не сделал этого.

Он слабо улыбнулся.

- Кажется, что сейчас все должны страдать, и никакой радости быть уже не может. Но я так не могу. Я все равно радуюсь, хотя бы чему-нибудь. И мне легче от этого. И я уже не могу ненавидеть. Я хочу НЕ простить, но… Так, как я, нельзя жить, я знаю.

Жить можно только так. Вот только много ли живых среди нас?

Честно говоря, я немного завидовала Орле. Я как-то спросила ее, как она сама думает, Дэйв ее любит хоть немного?

- Не знаю, - ответила она. - Но по ночам, когда он думает, что я уже сплю, он меня целует… гладит волосы. Наверно, хоть немного, но любит.

- А мужчина он вообще какой?

- Нормальный. Меня, во всяком случае, устраивает. Самый первый раз было жутко забавно. Он боялся до меня дотронуться, боялся даже посмотреть, когда я разделась. И главное - ему ведь хотелось. Наверно, он боялся показаться грубым. На первых порах мне приходилось чуть ли не каждое его движение санкционировать. Но, знаешь… Может, я сейчас скажу большую глупость… но прекраснее человека я не встречала в своей жизни.