На корабле произошел сбой в аппаратуре слежения за метеоритной обстановкой. Пока ее ремонтировали и отлаживали, произошло столкновение с большим оказавшимся на пути астероидом. На «Улиссе» было двое исследователей. Второго звали Эдвард Шеннон. Оба исследователя дружили еще со школы, дружба продолжилась в академии космофлота, они всегда были вместе. Эдвард погиб сразу же. Он был в момент столкновения снаружи корабля в районе отсеков, разрушенных при столкновении, по которым пришелся основной удар. По чистой случайности уцелела одна спасательная капсула. Фрэнк включил автоматику капсулы, лег в кабинку и погрузился в анабиоз.

Выслушав его, командир «Меридиана» сказал несколько дежурных фраз, а после немедленно связался с базой космофлота, передав записанный на диктофон рассказ спасенного. Командиру категорически запретили спрашивать его еще о чем-либо и приказали под предлогом карантина до минимума ограничить контакты спасенного с экипажем звездолета вплоть до прибытия в космопорт.

В космопорту Фрэнка встретили молчаливые люди и отвезли его в специальный закрытый санаторий, пояснив, что длительное пребывание в космосе могло негативно сказаться на его здоровье, и, кроме всего, он мог стать источником каких-нибудь неизвестных болезней. Даже телевизионные передачи и те разрешалось смотреть ему только в строго дозированном виде. Через месяц карантина Фрэнк окончательно пришел в себя и даже немного отъелся. И только тогда в сопровождении двоих сотрудников санатория его в отдельной каюте рейсового звездолета отправили на базу космофлота для того, чтобы он лично рассказал о последних мгновениях «Улисса».

В гулком коридоре огромного здания, по старинке называемого базой космофлота, которое являлось центром, куда стекалась информация обо всех звездолетах, где бы они не находились, и откуда осуществлялось общее руководство межзвездными перелетами, было пусто и прохладно. Фрэнк в сопровождении одного из сотрудников базы направлялся в большой зал, где должен был предстать перед дознавателями, как вдруг из-за угла навстречу ему вышла Эйлин, с которой ему за прошедшее время ни разу не дали поговорить, как он ни стремился сделать это.

– Эйлин! – крикнул он, – как я рад тебя видеть!

Она остановилась напротив него, глядя ненавидящим взглядом.

– Эйлин, – он схватил ее за руку, – поверь, я ничего не мог сделать и сам чуть не погиб!

– Отойди от меня, мразь, – коротко бросила она, отстраняясь и убирая руку.

– Госпожа Моур! – предостерегающе сказал сопровождающий.

– Я знаю! – резко бросила девушка.

Лицо ее потемнело. Эйлин стремительно повернулась и, звонко стуча каблучками, не оборачиваясь, пошла прочь.

Ничего не понимая, не ожидавший такой ее реакции, Фрэнк, пожав плечами, последовал за сопровождающим, который в продолжение этой сцены стоял в стороне.

Сопровождающий завел его в большой зал и указал на стул, стоявший в центре небольшой площадки. Фрэнк опустился на него и огляделся. Прямо перед ним сверху вниз амфитеатром опускались трибуны, заполненные людьми в форме капитанов космофлота. Их было много, очень много. А прямо перед ним была трибуна, на которой он узнал самых уважаемых людей в космофлоте – командира базы, ректора академии, которую Фрэнк закончил, отца Эйлин, и еще несколько заслуженных капитанов звездолетов. Впервые неприятный холодок прошел по спине Фрэнка. Он ранее был уверен в своей неуязвимости, но встреча с Эйлин разрушила первые бастионы его уверенности, а теперь, когда он увидел напротив себя сосредоточенные лица командиров звездолетов, от былой уверенности не осталось и следа.

– Она сказала, что знает. А что она знает, что имелось в виду? – задавался Фрэнк вопросом, не находя ответ.

В наступившей тишине слова командира базы о том, что звездный трибунал собрался, чтобы заслушать лично Фрэнка Сторма, одного из участников экспедиции на исследовательской ракете «Улисс», спасшегося после катастрофы, и о принятии решения по результатам его опроса, прозвучали для Фрэнка громом среди ясного неба. Он ожидал опроса дознавателями, но что это будет трибунал с участием множества капитанов, он и в страшном сне не мог себе представить.

После нескольких рутинных вопросов о том, кто он такой, об образовании, семейном положении, на которые Фрэнк смог ответить, только выпив половину большого стакана воды, командир базы перешел к вопросу, для решения которого собралось заседание трибунала.

– Расскажите об аварии, – потребовал он.

И Фрэнк почти слово в слово повторил то, что он рассказывал командиру «Меридиана». Что они врезались в астероид, и что Эдвард погиб сразу же.

– Вы видели тело своего напарника после его гибели? – спросил ректор академии, сидевший по правую руку от командира базы.

– Да, я вытащил его из-под обломков. Он был совершенно раздавлен ими, и я не мог взять с собой его тело, в капсуле нет приспособленного для этого помещения, и оставил его там, среди обломков.

Капитаны зашумели было на трибунах, однако быстро замолчали, повинуясь взмаху руки командира базы.

– Тогда как вы объясните вот эту радиограмму, – продолжил ректор.

Из динамиков, установленных вдоль периметра зала, послышался шорох, треск и сквозь него пробился слабый голос Эдварда:

– Внимание! Говорит Эдвард Шеннон, капитан исследовательского звездолета «Улисс», потерпевшего крушение в открытом космосе после столкновения с астероидом. Еды, воды и кислорода хватит еще на шесть месяцев. Бортинженера Фрэнка Сторма я отправил в уцелевшей капсуле за помощью. Координаты астероида…

Голос замолчал. Фрэнк просто физически чувствовал в наступившем всеобщем молчании давление взглядов всех находившихся в зале людей.

– Откуда эта запись? – охрипшим голосом спросил он.

– Она пришла через три месяца после того, как замолчал «Улисс». И через два месяца после того, как вы оказались на борту капсулы,– пояснил ректор, – с тех пор не было больше ни одной передачи. Место в пространстве, откуда велась передача, засечь не удалось, так как источник сигнала перемещался с субсветовой скоростью, слишком быстро. До сих пор причина этого остается загадкой. Может быть, вы поясните нам?

– С чего вы взяли, что через два месяца? – сжав зубы, чувствуя, выступившую на лбу испарину и как холодная струйка сползает по спине, спросил Фрэнк.

– Об этом сказала аппаратура объективного контроля. Она записывала все параметры вашего нахождения в капсуле, и, согласно ее записям, вы улетели через месяц после катастрофы. Под предлогом, что это произошло во время аварии, вы уничтожили известные вам приборы объективного контроля. Однако не подозревали, что в исследовательских кораблях космического патруля имеются скрытые приборы с аналогичными функциями, о которых ничего неизвестно их экипажам. Это делается для безопасности планеты, на случай, например, если экипаж патруля попадет в зависимость от инопланетного разума.

Фрэнк молчал, весь обливаясь холодным потом.

– Вы же говорили, что он погиб и что вы сами видели его тело, а он в это время был жив. И, не надеясь спастись, зная, что вы сбежали в капсуле, и что, если вам удастся уцелеть, последует расследование, как вы оказались в ней, он из благородства пытался выгородить вас, передав, что это он послал вас за помощью! – жестко заговорил один из капитанов со множеством нашивок, сидящий по левую руку от командира базы, – единственное, что он не учел, так это то, что вы начнете выдавать свою версию случившегося раньше, чем успели узнать про радиограмму!

– Мне нечего сказать, – выдавил Фрэнк.

– И вы знали, что он был жив, когда трусливо сбегали на случайно вами же найденной спасательной капсуле, ведь вы были с Эдвардом Шенноном вместе еще месяц после крушения!

Фрэнк молчал, опустив голову. В зале царила мертвая тишина.

– Выйдите и подождите решения трибунала за дверью. Вас позовут, – наконец, раздался голос командира базы.

Фрэнк с трудом, на подкашивающихся ногах, вышел из зала и рухнул на стоявший у стены стул. Голова была наполнена непрерывным звоном. И сквозь звон прорывались отдельные горькие мысли. Эйлин тоже знала о радиограмме. Как он мог так поспешить, выдавая свою версию случившегося на астероиде, не узнав, что про аварию известно здесь? Единственная ошибка, собственная спешка оправдаться погубила его!